Олег Рой - Искупление

Вернувшись в комнату, он мужественно вытерпел медицинскую экзекуцию и вместе с Таней порадовался, что дела обстоят не так уж плохо – по счастью, раненое плечо пострадало вчера меньше, чем это могло быть. Потом они поели, на столе, как всегда, были бутерброды из булочек с маленькими кусочками ливерной колбасы. Стас назвал их «наш традиционный английский завтрак», и эта незатейливая шутка почему-то очень рассмешила Таню. Вот только без остатков вскипяченной с вечера воды, которая обычно заменяла им утренний кофе, сегодня пришлось обойтись. Вся имевшаяся в доме жидкость, включая питьевые запасы, ушла на тушение ночного пожара.

– Ты уж потерпи как-нибудь, ладно? – попросила Таня. – А я сегодня после работы обязательно принесу попить, у меня денег хватит. И за водой мы с тобой тоже сходим…

– А может, ты не пойдешь сегодня на работу? – предложил Стас. – Все-таки у нас такая ночь была трудная, надо же отдохнуть. А мы бы с тобой днем слазили в мезонин и поиграли на рояле?

– Как я вчера, да? – захихикала девочка.

– Нет уж, – горячо возразил он, не удержавшись, однако, от улыбки. – Мне впечатлений от вчерашнего грохота и «обвала» надолго хватит. Сегодня давай обойдемся без этого. Просто поиграем.

Но Таня покачала головой:

– Нельзя, Стас. Я сама с удовольствием осталась бы дома, но нельзя. Сейчас ведь праздники, люди едут в центр за покупками, на распродажи… Я в такие дни обычно хорошо зарабатываю. Я, наоборот, сегодня собираюсь подольше постоять. А потом еще к Мадине зайду.

– Кто такая Мадина? – поинтересовался Стас, жуя булочку уже просто так, без колбасы, которая давно закончилась.

– Женщина, у которой я вчера пиццу покупала, – объяснила Таня. – Она в этой палатке недавно работает. Мадина сказала, чтобы я зашла к ней вечером, когда хозяина не будет – тогда она, если получится, даст мне какой-нибудь еды бесплатно. Правда, это было бы здорово?

– Да, неплохо бы, – согласился Стас, но без особого энтузиазма. От мысли, что он вновь останется один в этих стылых развалинах, на душе стало совсем тоскливо.

Таня ушла, а для него вновь поползли долгие, ничем не заполненные, бессмысленные часы одиночества. Когда-то в далеком детстве у Стаса была красочная книжка с пословицами, где на каждой странице было по поговорке, а к ней – иллюстрация на весь лист. «Скучен день до вечера, коли делать нечего», – гласила одна из пословиц. Что было нарисовано на той картинке, Стас уже за давностью лет не помнил, но сама пословица последнее время то и дело приходила ему на ум. Раньше он вообще не знал, что такое скука, все время был чем-то занят, не бизнесом, так сопутствующими делами. Если он был не в офисе, не на объекте и не на переговорах, то постоянно ездил на какие-то встречи, тусовки и светские мероприятия, где человеку его статуса появляться просто необходимо. Стас вечно бывал так занят, что с трудом выкраивал время на отдых, путешествия или занятия любимым делом, например, на музыку, кино или книги. Теперь казалось, что все это было словно бы и не с ним. За последние несколько дней, проведенных в грязных обшарпанных стенах полуразрушенного особняка, в его душе поселилось стойкое впечатление, будто прежней его жизни и не было совсем. Не было бурных годов учебы в Оксфорде, не было размеренных благополучных лет жизни и работы в Швейцарии, не было даже последних трудных месяцев после смерти отца, когда Стасу пришлось принять на себя ответственность за его осиротевшую компанию и начать осваивать новое, непривычное дело, в новых, непривычных условиях ведения бизнеса. Все это словно ушло в далекое прошлое и уже готово было порасти быльем. Нынче существовали только окружавшие Стаса развалины и самые простые, на уровне примитивных потребностей, желания – есть, пить, хоть немного согреться и принять удобную позу, в которой меньше будет болеть разнывшееся плечо.

Сегодня Стас и впрямь неважно себя чувствовал, поэтому ему вообще ничего не хотелось делать. Не хотелось искать себе хоть какое-нибудь занятие (а именно так он и коротал время все предыдущие дни, поджидая, когда вернется Таня, принесет еду и можно будет разжечь камин), не хотелось бродить по особняку, даже думать ни о чем не хотелось. Единственное дело, которое он сделал сегодня за весь день, – это вышел во двор и некоторое время рылся в строительном мусоре, пока не нашел именно то, что искал – обрезок арматуры длиной около полуметра. После вчерашнего внезапного нашествия поджигателей, заставшего его абсолютно врасплох, хотелось обзавестись хоть каким-то оружием. Стас принес арматуру в комнату и положил около камина, чтобы, на всякий случай, всегда была под рукой.

Затем, промаявшись несколько часов от безделья, Стас улегся на Танин матрас, завернулся в одеяло и уснул. Иногда он просыпался, с трудом разлепляя веки, осматривал комнату, догадывался, что, видимо, еще рано, поскольку Таня пока не пришла, и снова забывался сном.

Когда он наконец совсем проснулся, в комнате уже царил густой мрак. Конечно, это еще ни о чем ни говорило, конец декабря – самое темное время года, дни в этом месяце совсем короткие и темнеет рано, чуть ли не в четыре часа. Но Стас уже научился чувствовать время, не имея возможности посмотреть на циферблат, – и оттого догадался, что сейчас давно наступил вечер. Число прохожих за окном, и днем-то невеликое, сильно сократилось, машины тоже проезжали по переулку нечасто, небо уже приобрело густой, почти черный, а не синий сумеречный цвет. Обычно они с Таней в это время уже начинали топить камин, но сегодня девочки до сих пор не было дома. Конечно, Стас помнил ее предупреждения – Таня хотела в предпраздничный вечер поработать подольше, а потом еще собиралась зайти за едой – но все равно на душе стало немного тревожно. Мало ли, что может случиться в большом жестоком городе с маленькой и, по сути, совершенно беззащитной девочкой! Таню могли забрать в полицию, она могла попасть под машину, на нее могли наехать взрослые бомжи, которые сочли, что она покушается на их территорию… Против его воли в сознании Стаса стали возникать картины одна страшнее другой. Он начал не на шутку волноваться. Что греха таить, конечно, Стас понимал, что в сложившихся обстоятельствах его жизнь напрямую зависит от присутствия рядом Тани. Без ее помощи, без перевязок, без еды, которую она приносит, он просто загнется через несколько дней от голода и холода. Но все-таки он беспокоился не только о собственной шкуре. Совсем не безразлично Стасу было и благополучие Тани, этой удивительно стойкой девочки, с которой так несправедливо обошлась судьба – но которая сумела, несмотря на все выпавшие на ее долю невзгоды, сохранить в сердце и доброту, и талант радоваться жизни, и умение понимать прекрасное.