Маша Трауб - Не вся La vie

– Давай ему купим белую рубашку, джинсы и пиджак вельветовый, – предложила я. – Ой, смотри, какой галстук!

– Ага, – хмыкнула Маринка, – испорть ребенку жизнь.

– А что ему купить? Костюм-тройку?

– Да лучше сразу бархатные штанишки и бабочку. Чтоб не мучился. Его сразу убьют. А за вельветовый пиджак и этот галстук будут бить медленно. Да, не забудь про гладиолусы.

– Какие гладиолусы?

– Цветы такие. Дети с цветами идут на первое сентября, чтоб ты знала.

– Знаю я. У меня астры были.

– А у меня розы, – сказала Маринка.

– А у меня гладиолусы, – сказал муж и задумался.

– Это у него личное, – объяснила Маринке я.

Муж, тогда мальчик Андрюша, пошел первого сентября с гладиолусами. Красными, огромными, как ему казалось. И познакомился с мальчиком Мишей, тоже с гладиолусами. Они начали мериться, у кого больше. На торжественной линейке они подрались на гладиолусах и стали друзьями на всю жизнь. При этом муж все десять лет проходил в «приличных мальчиках», а Миша – в «хулиганах». Просто потому, что тогда, первого сентября, учительнице показалось, что Миша начал первым. А школьное клеймо даже туалетным «Доместосом» не сведешь. Впрочем, в мои школьные годы оба могли претендовать только на звание ботана.

Теперь муж меня тренирует. Несмотря на то, что Вася на даче, он будит меня в полвосьмого утра.

– Который час? – открываю один глаз я.

– Скоро ты будешь вставать так каждый день, – радостно говорит он, уже принявший душ и позавтракавший.

– А может, не надо? – спрашиваю я. – Можно я не буду вставать?

– Вот я так и знал, – говорит муж. – Вася – весь в тебя. Как я вас обоих поднимать буду? Надо скорректировать режим.

– Прямо сейчас будем корректировать? – пытаюсь закрыть глаза я.

– Надо что-то делать. Как мы будем в школу ходить? – сердится супруг.

– Я не буду в школу ходить. Я ее уже закончила. Вася будет.

– А кто его водить будет?

– Ты. Давай договоримся – ты водишь в школу, а я хожу на родительские собрания. Они обычно вечером бывают.

– Я так и знал… Я так и знал… – причитает муж.

– А почему книга называется «Вся la vie»? – спрашивали меня о первой книге читатели, знакомые, и даже мама спросила. У меня были готовы ответы про любимый французский язык, игру слов, моду на билингвальные названия…

– Потому что про жизнь, – отвечала я.

– А как назовешь продолжение? – спросил меня муж.

– «Не вся la vie».

– Нормально. Как в анекдоте, – одобрил он.

На самом деле это один из любимых моих анекдотов. К умирающему ребе приходят люди. Собралась толпа. Вдруг кто-то из дальних рядов спрашивает:

– Ребе, а что такое жизнь? – Вопрос передают шепотом по цепочке: «Что такое жизнь?», «Что такое жизнь?».

– Жизнь – это фонтан, – отвечает ребе, приподнявшись на кровати.

«Жизнь – это фонтан», «Жизнь – это фонтан»… – передает толпа по цепочке.

– А почему фонтан? – спрашивает еврей, который задал вопрос.

Толпа опять передает вопрос:

«Почему фонтан?», «Почему фонтан?»…

– Ну хорошо, не фонтан, – устало отвечает ребе.