Галина Артемьева - Кто косит травы по ночам

– Ну, ладно, зато прошлась, – утешила себя Надя.

Она достала из кармана куртки блокнот с ручкой, которые всегда брала с собой и сейчас, к счастью, не забыла, и накатала Никите записку про свою забывчивость, про незаряженный телефон, про свое намерение уехать завтра, но если до тех пор он вернется, пусть зайдет, он очень нужен ей.

Бросила записку в почтовый ящик. А вдруг он не заметит ее послание? Не заглянет внутрь? А она будет напрасно ждать и ничего не понимать.

Пришлось написать еще два послания. Первое гласило: «Никита! Обязательно зайди ко мне, ты мне очень нужен!!! Надя».

Этот крик души она прикрепила к гвоздю, торчавшему из штакетины непосредственно над замком. Второй блокнотный листочек объявлял: «Никита! Достань из почтового ящика мое письмо! Это очень важно! Надя».

Данную информацию она разместила над почтовым ящиком. Оставалось только надеяться на то, что записки не унесет ураганный ветер и не смоет тропический ливень – обычные дождь с ветром были им не страшны благодаря козырьку над воротами.

Возвращалась она молча. Медленно, размеренно шла мимо знакомых с детства домиков, которые почти не заметила, когда с такой скоростью и беспардонным пением неслась к Никитиному двору.

Сыта была одинокими раздумьями по горло. Ее пребывание на даче превращается в какое-то сплошное непрерывное нагнетание тревожности.

Все эти дикие несуразицы: белый лист на стене, пропажа подзаряжалки (ведь помнится, что брала), тетрадь эта сегодня на столе – это ведь все мнится от одиночества. Напрасно она загоняла проблему все глубже и глубже, вместо того чтобы кардинально ее решить.

Она ясно поняла, что следовало предпринять, уже после получения того гнусного «подарочка». Существует масса сыскных агентств. Надо было обратиться к профессионалам. Вполне вероятно, что и до вторжения дело бы не дошло тогда. Это первое.

И второе – надо завести собаку. Мальчишки давно умоляют. Ей просто не хотелось хлопот.

Пусть будет у них еще один член семьи и надежный защитник к тому же. Вот уж никто бы не сунулся! И сейчас, будь с ней собака, было бы у нее надежное чувство личной безопасности вместо этой внутренней дрожи и неуверенности. Так она и сделает, когда вернется. Ребята прилетят, а дома нежданная радость. Вот им будет счастье!

Домой захотелось нестерпимо. Она так и решила: «Завтра – домой!» Сегодня бегло просмотрит дневники, не вчитываясь, выделит основную сюжетную линию судьбы Александры Александровны. Таким образом, дачное ее уединение не будет считаться зряшным: она в результате надеется иметь цельное представление о содержании дневников. Правда, она уже и сейчас не сомневается, что записки ей попались ценнейшие, из тех, что называют «документами эпохи».

Вернувшись, она немедленно взялась исполнять намеченное.

Ей удалось сделать все, что было запланировано.

Она совершила невероятное открытие, от которого перехватывало дыхание. Ей, как никогда, был необходим сейчас любой собеседник: то невероятное, что она узнала, требовалось осмыслить вместе с кем-то.

Эх, телефон, телефон, как ты сейчас нужен! Хоть кому бы сейчас позвонила! Хоть Иришке болтливой.

Надю трясло. Она попыталась в блокноте выделить основные моменты дневниковых записей.

Прибытие в Петроград. Их дом реквизирован правительством. (Как – еще до октябрьского переворота реквизировали?) Оказывается, пользуясь режимом военного времени и потребностями новой власти, отнимать для государственных нужд роскошные особняки стали уже при Временном правительстве, сформированном после Февральской революции! В Надином представлении все зло шло от большевиков. А вот оно когда началось!

Все Сашенькино семейство в смятении. Наконец принимается решение отправиться всем вместе в Англию.

Родители определяются, заехать ли в московский дом, забрать оттуда ценное или бросить все до лучших времен.

Предполагают бросать все: семья слишком на виду, риск огромен и реален.

Они не успели. Всего одни последние сутки на родине оказались роковыми, смертельными.

Отец вышел из дома на полчаса, чтобы передать поручения своему помощнику. Они ждали, ждали и ждали. Сначала еще была надежда. Потом она исчезла. В их сердцах поселился леденящий ужас. Все понимали, что надо бежать. Но как бежать, не зная, что с папой? Как его искать? Кого просить о помощи? Никто не мог ничего предпринимать, все были словно скованы страшными предчувствиями.

Через два дня чудовищных страданий дворник соседнего дома сообщил, что у него во дворе найдено тело их отца.

Он был зверски убит.

Кем? Почему? При каких обстоятельствах? Эти мучительные вопросы останутся навсегда без ответа. Как навсегда останется боль утраты и непонимание: ради какого светлого будущего понадобилось лишать жизни крепкого, деятельного, образованного, энергичного русского человека?

Потрясенная горем, тяжело заболела мама.

Отъезд, все еще возможный в то время, пришлось отложить.

Старый татарин-дворник, отец Нелечки, помогал, чем мог. Он догадался принести детские Нелечкины документы и посоветовал: «Пишись прежней фамилией – сейчас очень опасно!»

Наконец они выбираются в Москву. Там, по их предположениям, меньше риска быть узнанными. Мать еле одолевает дорогу.

Принадлежащий семье арбатский домик (Александра пишет «домик», стало быть, питерский дом был грандиозным сооружением) – тот самый, в котором Надиной семье принадлежит теперь верхний этаж. Предназначался он Александре в приданое и пока пустовал, ждал своих хозяев.

Они, понимая, что и этот дом «реквизируют» при случае, собирают все самое ценное: картины вынимают из рам, сворачивают рулонами холсты. Мебель грудой сваливают в одной комнатке (чужим не должно достаться ничего).

Мать с маленьким Валерианом отправляют в имение к тете Лидии для поправки здоровья: в Москве становится совсем плохо с продовольствием.

Девочки предусмотрительно выбирают себе для жизни самые никчемные комнатки, одна из которых без окна, зато с выходом на чердак. Выход этот тщательно маскируется.

Итак, открытие номер один: всю свою жизнь Надя прожила бок о бок с настоящей владелицей их дома.

Мучительное воспоминание: как дед тогда по-хозяйски, но благородно приглашал их пользоваться кухней и ванной. Стыд и ужас. Но его они не презирали. Напротив, завещали все (в завещании хитро было оговорено, что не только комнатки, но и все содержимое их и то, что может обнаружиться позднее) его внучке Надежде.

Открытие номер два: все документы о собственности на петербургский, московский и лондонский дома, на многочисленные поместья не утрачены. Они в полной ценности и сохранности находятся в папке с тесемками, которую Надя вместе с дневниками притащила на дачу, думая, что там тоже какие-то записки на разрозненных листках.