Алан Брант - Назад дороги нет. Часть 1

– Эй! Ты помнишь, что мы, вообще-то, договаривались встретиться на углу семнадцатой авеню и тридцать пятой западной улицы, где ещё магазин пластинок? – Эмма состроила обиженное личико и затормошила Калеба.

Молодой человек перевернулся, его лицо вытянулось, он хлопнул себя по лбу и виновато улыбнулся.

– Чёрт! Прости, сестрёнка. У нас с Ричи была такая бурная ночь.

Эмма вскинула брови, её глаза лукаво заблестели, а лицо приняло такой хитрый вид, что Ричард сразу понял, ничего доброго ждать от неё не стоит.

– Как-то двусмысленно звучит, не находишь? – ехидно заметила она, покачивая головой. Солнечные лучи, проникающие сквозь окно, красиво заиграли на её лице и волосах. Казалось, вся она светится и будто бы сама состоит из солнечного света.

– Браво! Ты меня сделала, – воскликнул Калеб, театрально похлопал в ладони и улыбнулся, но как-то скованно, стараясь не смотреть на Ричарда.

– Можь’, ты нас догонишь? – спросила Эмма. Она никак не обратила внимания на эту странность Калеба, чуть повернула голову, взглянув на Ричарда дружелюбным взглядом.

Юноша неуверенно улыбнулся ей, неловко скрестил руки на груди, толком не зная, куда их деть. «Догонишь? – непонимающе сдвинул брови юноша. – Чёрт! Это же Кин-Дин, грёбаный рифмованный сленг. Рифма к слову «догонишь»… «Познакомишь»? Да точно!» Он снова стоял у стены, мучаясь головной болью и жаждой, но при Эмме совсем не хотел жаловаться на своё состояние или засовывать голову под кран с водой. Его джентльменские замашки, привитые с детства матерью, давали о себе знать. Эмма же без труда прочитала непонимание, отразившееся на лице юноши, и немного смутилась. Ей, бывало, стыдно перед другими за то, что она Кин-Дин, за свой диалект, и она старалась говорить правильно, но это ей давалось с трудом.

– Принеси мне воды сначала, – простонал Калеб. – Я умираю.

Изображая невыносимое страдание, юноша приложил ладонь к своему лбу и закрыл глаза, всем своим видом напоминая мученика, прошедшего тяжкие испытания, борющегося с голодом, жаждой и несправедливостью всего мира, желающего самого малого – покоя и тишины.

Эмма, смотря на всё это представление со скептическим выражением лица, закатила глаза, подмигнула Ричарду и одними губами прошептала: «С ним так всегда» . Уже громче, обращаясь к Калебу, она с издёвкой произнесла:

– Да, выглядишь ты, однако, паршиво!

Калеб распахнул глаза, смотря на неё щенячьим взглядом, слегка надул губы и состроил жалобный вид.

– Эмма, ну будь человеком! – протянул он, сложив на груди руки в молитвенном жесте.

«Эх, бедолага! – про себя с лёгкой иронией подметил Ричард. – Он же сущий ребёнок, избалованный до предела, хорошо хоть Эмма может его урезонить».

– Щас принесу, ток’ не ной.

Эмма поднялась с кровати, и, проходя мимо Ричарда, легонько, по-дружески, похлопала его по плечу. С ней непременно хотелось дружить, обсуждать прочитанные книги, узнавать её мнение и слушать советы, весело смеяться и шутить. Ребёнком Ричард всегда хотел иметь такую сестрёнку. Ему думалось, что тогда он бы не был таким одиноким и вдвоём уж точно они смогли бы противостоять матери. Может быть, и она была бы мягче, имея маленькую дочь.

Эмма вернулась, молчаливо подав стакан с водой Калебу, и уселась рядом с ним, спиной прижимаясь к стене, поджав под себя ноги. Калеб, в три глотка осушив стакан, поставил его на тумбочку и нацепил на нос очки, поправив их указательным пальцем. Из-под матраса он вытащил спрятанную пачку сигарет. Вынув одну, затянулся, блаженно улыбнулся и посмотрел прямо на Ричарда.

– Ричи, это дочь мистера Беннета, Эмма, – наконец представил он девушку. – Даже не знаю, как я терплю её столько лет?!

– Это ты меня терпишь?! – возмущённо охнула Эмма, и со всей силы пнула его в плечо, отчего Калеб упал на спину, едва не уронив сигарету.

Ричард с каким-то отчаянным любопытством следил за ними глазами. Они были как брат и сестра, хоть и отпускали колкости в адрес друг друга. Калеб – счастливчик, если у него такие отношения с Эммой. В голове вдруг всплыл их вчерашний разговор с другом. И всё-таки, почему родная семья его выгнала, а посторонние люди приняли с распростёртыми объятиями, дали ему новую семью и любовь? Что могло произойти?

– Калеб мне рассказывал немного свою историю, как его взял к себе мистер Беннет, – медленно промолвил Ричард. Он отлепился, наконец, от стены, присел на свою кровать и потёр пальцами слегка ноющие виски. Пить хотелось невыносимо.

– Сначала мы были врагами и строили друг другу козни, но потом стали одной семьёй, – весело говорила Эмма. Глаза её слегка затуманились. Улыбка девушки стала тёплой и ясной, с какой-то нежностью она посмотрела на юношу, и он ответил ей взаимностью. Калеб потянулся к ней, щёлкнул по её маленькому носу, отчего она смешно наморщилась. Все их движения были пропитаны теплотой и заботой. При взгляде на них сразу складывалось впечатление, что у них близкие и доверительные отношения. Ричард даже ощутил лёгкую зависть, у него никогда ничего подобного ни с кем не было.

– Так всё и было, – Калеб перевёл смеющийся взгляд на Ричарда и указал на него рукой. – А это Ричи. Мы вчера познакомились и решили вместе жить.

Эмма, которая в это время делала глоток воды, вдруг резко закашлялась, прикрыла ладонями рот, во все глаза удивлённо уставилась на друзей.

– И как же вы познакомились?

– Сели рядом в пабе… – Калеб задумчиво почесал лоб, – Ну в этом… Ну как он называется? Там ещё Фрэнки работает…

– «Мэд Хорс» – в один голос воскликнули Ричард с Эммой и удивлённо переглянулись. Юноша улыбнулся ей, одной из своих самых приятных улыбок, и вдруг с каким-то удивлением отметил, что щёки девушки слегка порозовели. Она опустила голову, закусила губу и быстро на него взглянула. Глаза её сияли.

– Точно, – Калеб щёлкнул пальцами. Обмен взглядами между Ричардом и Эммой ушёл от его внимания и как ни в чём не бывало он продолжал. – Так вот, мы разговорились, и я понял, что он хороший парень, и позвал жить к себе.

Ричард понял, почему друг смолчал, о причине их знакомства и о краже всех его денег мелкими воришками. Это ведь были младшие братья Эммы и Калеб не хотел её расстраивать. Он решил, что тоже об этом не заговорит. Эмма была такой милой и весёлой, ему не хотелось видеть, как она грустит. Однако же, если ему удастся встретить близнецов, Ричард не сомневался, он отлепит каждому по подзатыльнику, чтоб неповадно было воровать.

– Ричи, ты недавно приехал в Эн-Си?

От размышлений юношу отвлёк голос Эммы. Он вскинул голову, увидев, что она на него смотрит.

– Да, я приехал из Ротфолда вчера вечером, – слегка хмурясь ответил он.

О своём месте рождения Ричард не хотел говорить. Ротфолд являлся маленьким городком, где было чуть больше тысячи жителей и каждый знал друг друга по имени. Сам того не желая, Ричард вспомнил маленькие кирпичные домики, построенные чуть ли не вплотную друг к другу, аккуратные деревянные заборы, за которыми хозяева поливали газон и непременно вытягивали шеи, желая подслушать секрет соседа или очередную выдуманную сплетню, узкие неприметные улицы, по которым носились подростки, задирали девчонок или мальчишек помладше. А если в этом городке что-то случалось, то уже через час все жители знали об этом событии, пылко обсуждали и осуждающе качали головой. Единственной достопримечательностью Ротфолда был старенький музей истории. Маленький и покосившийся, он не разваливался каким-то чудом – старая крыша протекала, половицы поскрипывали при ходьбе, а запылившиеся экспонаты отдавали дань минувшим дням и мало кого интересовали. Музей почти никогда не посещали, и только Ричард проводил там много времени, да и то, потому что заведующим музеем был отец Одри Трентон, уже не молодой сгорбившийся мужчина со смешной бородкой и маленькими добрыми глазками, он часто болел, сильно кашлял и часто оставлял Одри в музее за главную. А Ричард, прячась за чучело медведя или за полкой с редкими изданиями древних книг, наблюдал за ней не отрываясь. Наблюдал за тем, как она улыбается или накручивает локон волос на тонкий пальчик, как слегка хмурится, читая свою книжку, звонко смеётся, прикрывая рот маленькой ладошкой, когда пришедшая навестить её подруга рассказывает шутку. Он понимал, что мог показаться одержимым, но ничего не мог поделать, ему так нравилось на неё смотреть. Хотелось подойти к ней, сказать простое: «привет» или, например, «мне нравится ваш с отцом музей», или «а что ты сейчас читаешь?», но он так и не решился, боялся, что она посмотрит на него как на пустое место, скорчит недовольную рожицу и отвернётся, не одарив его и словом, а теперь уже поздно об этом сожалеть.