Алан Брант - Назад дороги нет. Часть 1

Уэнди покупала ему новый на свои собственные деньги, и он знал, как сложно ей было это сделать на свою маленькую зарплату, а потому был безмерно ей благодарен. Ох, как же он не хотел подходить к ней со словами, что ему снова нужен новый.

Оливер захрипел. Кажется, у него ко всему ещё и приступ паники начался. Дышать было невозможно. Он повалился на пол, смотря в потолок, хрипел и кашлял, и никак не мог остановиться. Неужели он сейчас умрёт? Так жаль. Он ведь очень хотел помочь Генри. Генри был таким крутым!

– Ты тупой кусок говна! – в ужасе закричал на Донована Ник, испуганно взглянув на Оливера, – Он может умереть без него!

Мальчик набросился на Донована, кулаками замолотил по его груди, но тот с лёгкостью отмахнулся от него, ударил кулаком по лицу и, когда Ник отлетел от него, пнул его ногой под зад. Ник всхлипнул от боли и унижения, утирая рукой горячие слёзы, подполз к Оливеру.

Его друг был совсем плох. Лицо его посинело, глаза закатились, он сжимал и разжимал ладони, словно пытался схватить кого-то невидимого.

– Оливер! – Ник склонился над ним, положил ладони на его щёки, оставляя кровавые разводы на его худеньком лице. – Смотри, смотри на меня.

Он снова всхлипнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не зареветь как глупая девчонка:

– Пожалуйста! Смотри на меня!

Ресницы Оливера затрепетали, он моргнул, и его зелёные глаза приоткрылись, смотря на друга невидящим взглядом.

– Молодец! – Ник слабо улыбнулся, погладил его по щекам. – Сейчас дыши. Давай глубоко. Ещё глубже. Успокойся!

Оливер тяжело, медленно задышал. Его дыхание постепенно приходило в норму. Ник, крепко обнял друга, и не сдерживаясь, разрыдался во весь голос. Плевать, что про него скажут. Он так испугался! Он думал, что потерял своего лучшего друга!

Том взглянул на мальчишек, не скрывая презрения. Жалкие уроды. Решили, что смогут его одолеть? Так вот, не выйдет. Он ещё им покажет, он заставит их пожалеть. Только сначала закончит с Чудилой.

Он махнул Шкафу, и тот поднял даже не сопротивляющегося новенького на ноги, скрутив ему руки. Голова безжизненно висела, он тяжело сипло дышал, и из его рта и носа на пол капала кровь.

Том остался довольным своим результатом, но это было ещё не всё. Он вытянул руку ладонью вверх, пошевелил пальцами, и Донован тут же подал ему заранее приготовленные ножницы.

Пощёлкав ими, Том широко улыбнулся, обвёл довольным взглядом каждого смотрящего на него мальчишку и, наклонившись к уху Тео, громко прошептал:

– Сейчас мы подровняем твою шевелюру!

Тео, который каким-то чудом оставался в сознании, не нашёл в себе сил ответить ему. Все его тело переполняла резкая, обжигающая, ужасная боль.

Он чувствовал, как Том больно дёрнул прядь его волос, щёлкнул ножницами, и она полетела на пол. Он почувствовал себя невероятно униженным, но он даже пальцем не смог пошевелить. Зажмурил глаза, до крови кусая себя за внутреннюю сторону щеки, старательно сдерживая рвущийся наружу крик.

Щёлк. Щёлк.

Все больше его волос падали ему под ноги.

Щёлк. Щёлк.

Было такое ощущение, будто бы его сейчас раздевали наголо при всех. До того мерзко, постыдно и неприятно.

Щёлк. Щёлк.

Он слышал громкий смех и улюлюканье. Отовсюду доносились крики: «Покажи ему, Том!» «Так этого урода!»

Щёлк. Щёлк.

Он отомстит. Он знал, Том ещё сильно пожалеет. Он заставит его страдать. Сделает всё возможное, чтобы морально его уничтожить. Унизить, так сильно, что больше никто уже не сможет его бояться. Тео это по силам.

– Генри! – раздался вдруг отчаянный крик.

Он приподнял голову и встретился взглядом с Оливером. Тот почему-то сидел на полу, в объятиях Ника, и не сводил с Тео огромных, испуганных ярко-зелёных глаз.

Оливер вдруг сжал ладони в кулаки. Стоило только увидеть, каким беспомощными и уязвимым выглядел Генри, как с лёгкостью командиры обстригали его волосы под громкий всеобщий смех, словно это была обычная детская забава, и в нём проснулся новый прилив силы. Он легонько отпихнул Ника, вскочил, и решительно напрыгнул сзади на Тома, вцепляясь ему в волосы, со всей силы дёргая его за них.

Том отшатнулся от Тео, выронил ножницы и выругавшись, закрутился на месте, пытаясь скинуть с себя Оливера, но мальчик вцепился в него мёртвой хваткой, не желая отпускать.

Ник тоже решил действовать, бросился к Шкафу, дёргая его большие руки, в надежде их разжать, пнул его ногой куда-то в бедро, и Шкаф болезненно охнул. Обрадованный своим успехом, Ник продолжил наносить ему удары. Краем глаза он увидел, как Том, изловчившись, схватил Оливера за воротник рубашки, чуть приподнял его и швырнул прямо на пол.

Оливер громко вскрикнул. С глухим ударом он упал и попытался приподняться.

– Сейчас ты у меня получишь, сраный педик! – проорал ему разъярённый Том. Он подскочил к Оливеру и ногами начал бить его в мягкий, податливый живот. Оливер даже не сопротивлялся, лежал как безжизненная кукла, не издавая ни единого звука, только голова его по инерции слегка покачивалась, от каждого удара Тома.

В одно страшное мгновение Нику даже показалось, что он больше не дышал, но затем, к своему огромному облегчению, он увидел, как слабо приподнималась грудная клетка его друга. Из носа Оливера текла кровь.

– Урод! – закричал им Ник и бросился к Тому с желанием хоть немножко отомстить за лучшего друга.

Он понимал, что Оливер и Генри были окончательно выведены из строя, и он один остался против оравы огромных отморозков в два раза сильнее и старше его, толстого двенадцатилетнего мальчишки.

«Вряд ли я долго протяну», – успел подумать Ник, и тут ему преградил дорогу Донован. Поднял с пола железную трубу и, замахнувшись, со всей дури ударил ею мальчика.

Вокруг словно заплясали звёздочки, из глаз брызнули слёзы боли и от злости он заплакал, не в силах остановиться. А Донован, решивший, что этого мало, подбежал к нему и трубой начал наносить удары по его спине.

– Вот тебе, жирдяй! Получай! Будешь знать, как нападать на старших! – приговаривал он перед каждым ударом.

Ник всхлипнул, до крови прикусил язык, нос его забился, из-за слёз, застилавших глаза, он с трудом мог видеть.

«Господи! Пусть это поскорее закончится! Пожалуйста… Пусть ему надоест меня бить!» – про себя повторял мальчик, сжимал ладони в кулаки, отчего ногти с болью врезались в его кожу. Горячие слёзы текли по его круглым щекам, он тихонько плакал и дрожал.

Он не знал, сколько прошло времени, перед тем как Донован решил, что достаточно над ним поиздевался и остановился. Но для Ника это было сравнимо с вечностью.

Какой-то шестёрка подбежал к Доновану, вместе они подняли Ника и потащили мальчика к шкафу.

– Пустите, ублюдки! – закричал Ник, безуспешно дёрнулся, но его тело пронзила такая острая боль, что он повис в руках своих обидчиков.