Сергей Чекалин - Бабушка, расскажи сказку!

А ещё были опасные пластмассовые игрушки. У нас, помню, был разноцветный раскрашенный попугай. Были и животные, и куклы из такой пластмассы. Эти игрушки опасны тем, что очень быстро горели, даже, кажется, без доступа кислорода. Мы из таких игрушек делали «дымовушки». Сделаем свёрток из фольги, внутри которого заправка из кусочков игрушки, поджигаем через отверстие свёрточка пластмассу. Она не горит, а начинает очень дымиться, едким таким дымом…

Кухня находилась непосредственно напротив обеденного стола. Пространство перед печью, очень даже небольшое, мы, почему-то, называли чуланом. В чулане по стене с небольшим окошком во двор (это окошко было сделано с рамой), была устроена лавка, но не для сидения, а для кухонного использования, для ведения на ней всякой стряпни, при работе с печью. Точно над этой лавкой, такого же размера по длине и ширине, был устроен так называемый полавочник (полка), на который(ую) ставили посуду, испечённые хлебы и др. Помню, что по звучанию слышалось не полаво ч ник, а полаво ш ник.

В словаре русского языка у этого слова два разных значения. Одно из них – простой тканый коврик на лавке. Второе – полка по периметру избы, которая служила для помещения на неё испечённых хлебов, посуды, а также как уловитель сажи из печи, вероятно, при топке «по-чёрному», то есть – без печной трубы, когда дым из печи выходил непосредственно в избу, а затем – разными путями: через открытую дверь, через специальное отверстие в потолке и др. Такие полки для защиты от сажи располагали выше окон. Так что, вероятно, следует считать, что у слова полавочник не два, а три разных значения: коврик на лавке, полка для хлеба и кухонной утвари (при топке «по-белому», то есть с печной трубой), полка для улавливания сажи (при топке «по-чёрному»).

Перпендикулярно к лавке, в торце чулана, напротив топки, была ещё одна небольшая лавочка, на которой стояли вёдра с водой, металлические кружки (одна из них была медная, сделанная дедушкой Васей), чтобы попить воды или умыться. А под этой лавочкой находился довольно большой чугунный котёл (лохань), используемый для помоев. Котёл этот попал в Красный Куст при переезде из Львово. Он предназначался не только для помоев. В зимнее время ночью он использовался и как большой ночной горшок, для хождения «по-маленькому». По мере наполнения лохани её отчерпывали корцом в помойное ведро, а помои выливались на улицу, в палисадник за крыльцом.

Выше сказано, что на полавочник ставили посуду. Это не тарелки на каждого. Посудой были сравнительно большие миски, эмалированные или просто алюминиевые. Миски тоже не на каждого, потому что ели (при дедушке, и некоторое время после его смерти) все из одной миски: первое, второе и прочее. Даже если приезжали гости, то всё равно миска была одна на всех за общим столом. Даже если и не гости, а кто-то из зашедших во время обеда из наших же односельчан. Не пригласить за стол было нельзя. Редко, но бывало, что и садились за стол пообедать вместе с нами. У Чекалиных не в ходу была хотя бы и шутливая присказака на «хлеб да соль» вошедшего, мол, «ем, да свой» или «отойди, да стой».

Своей за обеденным столом была у каждого только деревянная ложка. Каждый знал свою ложку. Только у отца была алюминиевая ложка в форме деревянной. Эту ложку он привёз с войны 1941-45 гг., когда воевал в Карелии. Она была сделана (отлита) из алюминиевой части фюзеляжа сбитого немецкого или финского самолёта. На ручке этой ложки отец выцарапал свою аббревиатуру – ЧИВ. Сейчас эта ложка находится у моего брата. Пошла по мужской линии Чекалиных: у сына Михаила, Дмитрия, родился продолжатель рода – Иван.

Картина, конечно, не для слабонервного. Сидят за столом несколько человек, у каждого в одной руке ломоть хлеба, в другой руке – ложка. Зачерпнёт каждый по своей очереди из миски то, что там есть, подставит под ложку хлеб (если в миске жидкое первое) и несёт ко рту. Потом ждёт своей очереди. Миску горячего, помню, наливали два раза. Если было первое мясное, то мясо ели только после окончания второй миски. Дедушка (или отец) постучит по краю миски ложкой – это значит, что можно брать мясо. И тоже всё делалось по очереди.

И ещё одна такая обеденная шутка. Я выше сказал, что наполнителем окрошки (кваса) были варёные яйца. Когда во время трапезы ставили на стол миску с окрошкой, то каждый по очереди ложкой зацеплял со своего края кушанье и отправлял по назначению. С края отца или дедушки бабушка клала целое яйцо. Кто бы потом из «счастливцев» ни достал это яйцо – оно непременно доставалось нам с братом, на двоих…

Расскажу и ещё одну давнюю деревенскую шутку.

Большая семья. Четверо взрослых сыновей и хозяин за столом. Хозяин и говорит своей жене:

– Авдотья, ты в квас-то целое яйцо положи – ребяты нынче хорошо поработали!..

В начале семидесятых годов мы уже обзавелись тарелками на каждого, деревянные ложки заменили на металлические (алюминиевые), появились вилки (тоже алюминиевые). Только у мамы были ложка и вилка из дорогой тогда нержавейки. Но это были не купленные вещи, а их кто-то подарил маме из её родственников. Если приезжали гости, то, конечно, об общей миске разговор уже не шёл. Хотя для приезжающих к нам гостей еда из общей миски была не в диковину, сами недавно от этого уехали…

Печь топилась высушенным навозом, который постоянно заготавливали от своих коров и овец. Так что из-за этого нашему огороду практически ничего и не доставалось. На улице стоял стог такого высушенного навоза, из которого его набирали для топки в довольно большую плетёную корзину, называемую кошёлкой. Для растопки использовался тот же навоз, только содержащий побольше соломы, либо просто солома. Часто получалось, что печка никак не хотела разгораться, дымила. В степи любой кусочек дерева – на вес золота, кто же будет его жечь! Вот я сейчас смотрю на наши дрова, которыми мы на даче протапливаем печку. Они не такие уж и хорошие, эти деревяшки. Но в нашей деревне они вполне могли бы стать подпоркой к чему-нибудь, что-нибудь прихватить, загородку где-нибудь поставить и для многого другого.

Со стороны избы в печи были сооружены две так называемые гарнушки , ниши или углубления в кирпичной кладке. В некоторых местах такие ниши называют печурками . Гарнушки использовались для сушки варежек и носков, а то и шапок или платков, поскольку одна из их поверхностей была частью печного свода, толщина кладки в этом месте получалась всего в один кирпич (по среднему его размеру). По этой же стене была прикреплена ступенька (как мы её называли – приступка или приступок, кому как нравится), которая предназначалась для облегчения влезания на печь. Приступка (приступок) прикреплялась(лся) к двум вертикальным столбикам, установленным по границе печи с двух её сторон и упирающимся в пол и потолок. По верхнему краю печи проходило небольшое брёвнышко, как бортик, также прикреплённое к тем же столбикам. Подушка из-за этого брёвнышка всё-таки не так сваливалась с печи. Да и дедушка дополнительно (по заднему краю печи, у полатей) приделал к брёвнышку небольшую кривую загогулину (дугу) из ветлы, так что подушка с этой стороны лежала свободно, даже выходя сравнительно далеко за границу печи.