Наталия Уральцева - Софья, Вера, Надежда и, разумеется… Любовь!

Разумеется, среди «нормальных» обоев наши мнения напоминали басню Крылова. Ага, ту самую, «Лебедь, рак и щука».

– С цвяточками мелкими надо, они наряднее, – авторитетно заявила бабуля.

– Вот эти с маками шикарно смотрятся, – высказалась маман.

Надеясь избежать громадных обрезков при подгонке крупного рисунка, пытаюсь спасти семейные деньги и свои силы, время и нервы:

– Может быть, всё же однотонные?

Махнув на нас рукой, баба Тоня отправилась самостоятельно осматривать ассортимент. От её едких замечаний у сопровождающего нас по торговому залу продавца-консультанта скоро, наверное, просто щёки лопнут – в открытую ржать над бабулиными «перлами» парню не давало воспитание и профессиональная этика.

– Хосспаде, от таких огурцов же можно кондрат хапнуть, ежели посредь ночи до ветру проснёшься… Не, такие рябые мне тоже не подойдут, и так ужо почти слепая как курица…

Наконец привередливая покупательница остановила свой выбор на экземпляре, где на жутчайшем сиренево-фиолетовом фоне бледными пятнами виднелось нечто, отдалённо напоминающее бело-розовые цветы сакуры. Ага, полуслепому сантехнику утром с большого бодуна…

Увидев мою перекошенную физиономию, маман дёрнула за рукав:

– Бог с ней, пусть уже берёт что хочет, иначе мы отсюда до твоей пенсии не вылезем!

Обедать пришлось дежурными пельменями из морозилки, проторчали мы в магазине ужасно долго. Отметив первый этап будущего ремонта рюмашкой бабулиной фирменной черёмуховой настойки, мы благостно допивали чаёк с овсяными печенюшками, когда внезапно подкрался следующий «трындец»:

– Ладно, нечего рассиживаться, давайте уже начинать!

Мы с мамой едва не подавились чаем.

– Что начинать, баба Тоня?

– Как это что? Мебеля из комнаты выносить и обои клеить, – с покерфейсом ответствовала наша аксакалиха.

То есть как это – начинать? Вот так прямо и начинать? Без раскачки, без возможности морально настроиться? Месяца два… четыре… годик… И вообще, у меня не сегодня завтра Беркутова тут нарисуется, какие нафиг обои?!

– Баба Тоня, ну посуди сама, как же это будет выглядеть – может, уже дня через два приедет дама из столицы, а у нас тут всё вверх дном? Давайте мы её приезд переживём, восвояси отправим, платочком вслед помашем – и начнём, а? – Не надеясь особо на успех, всё же пытаюсь разжалобить своё семейство несчастным взглядом шрековского Кота.

Семейство в два голоса, будто год до этого тренировались, как новобранцы на плацу:

– Давай сейчас! Так наоборот же, пусть в чистоту приедет! Надо тем более торопиться!

– Мама, а если она на послезавтра билет возьмёт?

– Мы всё успеем! Особенно если не будем тратить время на болтологию.

Ну всё, капут. Их вдвоём мне не перебороть… Господи, неужели! Ну за что мне это вот всё, а?! Когда за последнее время я успела столько накосячить? Если сейчас в авральном порядке начинать ремонт, то плакали мои наполеоновские планы зависнуть у Эвелинки перед прилётом Беркутовой. Вот же ж блин! Собравшись с духом, решаюсь на ультиматум неугомонным родственницам:

– Предупреждаю сразу – в семь у нас ужин, а в одиннадцать я ложусь!

Дружно мотают головами, становясь при этом похожи на смешные мемчики про сов из интернета.

– И хоть потоп?

Снова кивают.

– Хоть камни с неба?

– Софья, время идёт! За то время, что ты сейчас треплешь языком, мы могли бы освободить ящики из комода!

– Перво-наперво мне койку в залу перетаскивайте! – тут же распорядилась бабуля.

Как можно мягче пытаюсь её осадить:

– Баба Тоня, мы не будем ничего перетаскивать, ты одну-две ночки на диване поночуешь, он же широкий, а кровать мы просто подвинем. Нам ещё с комодом что-то решать предстоит.

– Я ужо старая на диванах валяться, тащите мою койку, сказала! – безапелляционно отмахнулась она. – Ладно, прибирайте со стола пока, а я пойду в рабочее переоденусь.

Мы с мамой даже не нашли что сказать, с раскрытыми ртами проводили командиршу взглядами до двери и растерянно переглянулись, дружно пожав плечами.

В бабулиной комнате что-то подозрительно грохнуло, скрипнуло, прошелестело… Потом ещё пять минут тишины, и в кухню торжественно прошествовала зачинщица ремонта в треуголке из старой газеты и тельняшке. Мамуля нервно моргнула, но относительно спокойным тоном поинтересовалась у своей родительницы:

– Мама, где ты её взяла?

– Наследство от деда. Он её и поносить то не успел, помер.

Освобождённый от содержимого и всех выдвижных ящиков его величество Комод всё равно оставался неподъёмным для двух не слишком сильных женщин. Выглянув в окно, быстренько реализую моментально пришедшую на ум идею: деревянного монстра с коваными накладками где только можно через «ух, дёрнем» вытащили в коридор за полдюжины пива три местных алконафта, до того мирно загоравших в беседке посреди квартала. Кровать перетащить вызвались сами, чисто на благотворительных, так сказать, началах. Можно было замешивать клей и начинать обдирать обои.

Всё остальное действо кратко можно было охарактеризовать «Различные меры по пресечению перманентного вредительства Хвостика». Сходили за карандашом – вытащили из-под груды обрывков старых обоев Хвостика. Намазали кусок стены клеем – шугнули от полураскатанного рулона Хвостика. Разметили выемки на следующей полосе под край подоконника и крепление батареи – подтёрли по всему коридору следы от лап Хвостика в клее. Отмерили следующую полосу обоев – вытащили Хвостика из опустошённого ящика комода, где лежат нераспечатанные рулоны. Нашли вторую кисточку для клея – выпустили Хвостика из кладовки, где грохнулась банка с гвоздями. Собрали гвозди – вытащили Хвостика из пустой трёхлитровой банки в кладовке. Отмерили ещё одну полосу обоев – вытащили Хвостика из-под ведра… с клеем. Пошли купать Хвостика и замешивать новый клей…

На свою беду около пяти вечера позвонил дядя Лёша. Неугомонная баба Тоня немедленно отняла мой телефон и командирским тоном вызвала мужское усиление. «Двоюродный зять» даже и не думал трепыхаться.

Появившись на пороге, товарищ полковник оглядел масштаб катастрофы и ограничился только одной фразой, адресованной бабуле:

– Спецодежду выдай.

Она шустро порылась в коробках со своим скарбом и протянула… тельняшку. Такую же, как у неё, только полоски не синие, а чёрные. И торжественно заверила, что вот, новая почти.

– И давно лежит она у тебя, мам? – поинтересовалась у неё дочь.

– Да недавно! Лет сорок всего.

Конечно промолчать у «двоюродного зятька» не получилось, он буркнул нечто нечленораздельное в стиле «за это время в ней умерло трое, не меньше». Оскорбившись в лучших чувствах, бабуля заявила, что это почти новьё. А из покойников только дед носил.