Наталия Уральцева - Софья, Вера, Надежда и, разумеется… Любовь!

Возле небольшого магазинчика на полпути до дома притормозила до боли знакомая машина, из которой выпорхнула молоденькая козочка в коротенькой норковой шубке и сапожках на высоченных каблучищах. Никогда не понимала, как можно в нашей местности, где коммунальщики не очень-то спешат чистить тротуары после снегопадов, покупать зимнюю обувь на этаких «копытцах». Хотя, если тебя повсюду возит «папик» на личном транспорте, то отчего бы и нет.

– Геночка, не скучай, я мигом! – проворковала козочка в салон, откуда подозрительно знакомым баском раздалось в ответ:

– Оленька, я скучаю по тебе каждую минуту!

Так-то ты лечишь свою ногу на больничном, дорогой? Значит, как подарок к празднику приготовить, так он на костылях и самый больной Карлсон в мире, а как козочек катать – так сперматозавер? Фу, гадость какая… Меня аж передёрнуло. Как ни странно, но даже обидно за себя не было. Только противно. Павиан под сорок с намечающейся лысинкой на видавшей виды иномарке и «свеженькое мяско» с наклеенными ресницами и наращенными ноготками. Прям классика, блин! Вот тебе и «жёлтые тюльпаны, вестники разлуки»… Ну и овощ тебе в помощь, Зелёный, как говорится. А я теперь – свободна! Да, именно так: не одинока, не брошена, не обманута, даже не разведена. Я свободна!

Вдохнув полной грудью лёгкий вечерний холодок, я зашагала дальше. Походка моя стала неожиданно лёгкой, упругой, почти парящей. Плечи сами собой расправились, я даже показалась себе чуть выше ростом. Неужели рядом со мной был настолько «не свой» человек, что эта связь буквально притягивала к земле, придавливала, мешала дышать во всю силу? Неужели так действительно бывает? Ну не ощущала я с Геной тех самых пресловутых бабочек в животе и бьющегося от счастья сердца, как было поначалу с Саней, но ведь не у всех же прям вот такие неземные чувства. И ничего, живут. Порой и всю жизнь живут. А я что же, выходит, из другого теста, что ли? Принца мне подавай? Да уж, как ни крути, а Генка до прЫнца, даже наших провинциальных масштабов, уж точно никак не дотягивал.

Весна в этом году где-то заблудилась. Уже середина марта на календаре, а снег будто бы и не собирается разбегаться робкими ручейками, всё лежит по углам дворов тяжёлыми мрачными кучами, словно намертво свалявшийся мех на воротнике дедова тулупа. Птицы ещё даже не думают заводить свои весёлые трели. Хочется поскорее солнышка поярче, щебета воробьёв в грязных лужах, первых набухших почек на тонких деревцах за окном… Но рано, пока рано. Сибирь только в предвкушении весны. Лениво глядя за окно на бело-серый пейзаж, вспоминаю недавние события.

Моё лёгкое, радостное настроение по случаю освобождения от зашедших в тупик отношений с Генкой не пощадила мама. Поздно вечером, когда дядя Лёша сдал дежурство и заехал нас поздравить с праздником «на скорую руку», она имела неосторожность завести разговор про мою личную жизнь. Я же имела глупость заявить, что личной жизни на данный момент у меня нет. Пока. Временно, разумеется. Блин, и кто только за язык тянул! Тут же началось хватание за сердце, охи и вздохи:

– Софьюшка, так вдруг тебе показалось только? Ты номер машины не спутала?

– Нет, мама, это была его машина и его голос. И его профиль на водительском месте.

– Ну это же может быть просто коллега!

Дядя Лёша многозначительно фыркнул.

– Да что б ты понимал, бирюк! – напустилась на него тут же маман. – Ты не знаешь, каково женщине одной!

– Нормально женщине одной, мам.

– Что ты надумала-то, дурочка! Ну ошибся, ну увлёкся – надо его простить, дочка.

– За враньё? За эксплуатацию в качестве кухарок, причём нас обеих? За всяких коз драных? Не много ли прощать придётся, мама? Он же сюда приходил поесть сладко да вон… выспаться, – буркнула я, показав взглядом на свою комнату. – А потом ещё по всяким этим… Нет, противно. Я себя, знаете ли, дорогие родственники, тоже не на помойке нашла.

– Но как же мы совсем-то без мужика, Софьюшка! – страдальчески воскликнула мама.

Еле сдерживаясь, я медленно выпустила воздух, сложив губы трубочкой, и пустилась в размышления вслух:

– А до этого мы с тобой жили при мужике? За всё то время, что Генка ко мне ходил, нам вон дядя Лёша гвоздей больше забил. Лампочки вечно я меняю, сантехника вызвать, розетку починить – тоже я в ЖЭК звоню. Или он нам что-нибудь помог переставить в доме? Может, когда-то от Зиминых с дачи овощей привёз? Мы с тобой или на электричке как два верблюда, или вон опять же дядя Лёша. Ты уверена, что мы были при мужике, мам?

– Ну как же теперь ты-то? Ты ж молодая ещё, как одной? – чуть не рыдала мама.

Тяжко вздохнув, дядя Лёша изрёк:

– Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

– Вот! – обрадовалась я дядюшкиной поддержке. – Не самый, между прочим, глупый человек сочинил. А я, как ты сама говоришь, ещё молодая. Я себе, может, ещё принца найду!

– Ох, дура ты, дура, Софья. Вокруг их вон сколько всяких – и молодые, и здоровые, и…

– Ну, продолжай, мам…

– Ладно, чего уж мне. Взялась учить учёную, – отмахнулась родительница.

– Значит, ты считаешь, что со мной всё настолько безнадёжно, что мне одна дорога – вцепиться клещом в этого мамсика Генку и не рыпаться? А он ещё по округе всякую заразу будет цеплять?

Неизвестно, до чего бы мы договорились, но дядя Лёша резко прекратил нашу полемику, звонко шмякнув ладонью по столу.

– Ты как хочешь, Галина, а я если этого паршивца ещё возле племяшки увижу – ноги вырву и пятками вперёд вставлю. Всё. Моё слово такое. Ладно, пошёл я, поздно уже.

Особо распространяться о бесславной кончине моей личной жизни на работе не хотелось. А буквально спустя неделю нам стало и вовсе не до того. Срочно вызванная в центральный филиал Варвара Павловна вернулась спустя полтора часа бледнее мела.

– Дорогие коллеги, срочно соберитесь в моём кабинете.

На столе перед сидевшей неподвижно и уставившейся в одну точку на противоположной стене заведующей лежала всего одна бумага. Рассаживаясь, мы все безотчётно косились на неё, будто заранее чувствуя, что от этого документа исходит нешуточная опасность.

– Уважаемые… – Варвара вдруг вздохнула, махнула рукой и будто бы мгновенно как-то сдулась, съёжилась. – Да что уж там, закрывают нас. С первого апреля. Сокращение. Всех на биржу.

– Как же всех? А Софья Борисовна? – робко спросила Светочка.

– Софья Борисовна, к сожалению, тоже. Сказали, что все оставшиеся ставки заняты.

Приплыли… Это когда же это у нас в городе набралось столько библиотековедов, чтобы на целый филиал хватило?