Алла Хусейн - За что мне это?

И вот мы с детьми уже сошли на перрон железнодорожного вокзала в городе Туапсе Краснодарского края. Вездесущие таксисты, круглосуточно обитающие на привокзальной площади, узнав зачем и почему я приехала, посоветовали мне:

– Поищите работу и жильё в районе, где расположено большинство здравниц. Скорее всего вам надо попробовать обустроиться в селе Шепси – это ближе к городу.

Наша новая жизнь в незнакомой местности начиналась трудно: мы с семилетним сынишкой Данилом за руку и дочкой Дарьей в летней детской раскладной коляске, двигались по узкому раскалённому тротуару незнакомого Черноморского села. Мы все трое порядком утомились и уже подрумянились под непривычно палящим полуденным южным солнцем, потому что в поисках сдающегося жилья мы прошли всё село, от его начала и до конца.

Хождение больше половины дня по незнакомым улицам вымотало нас, но не принесло желаемого результата – ничего подходящего для постоянного проживания в частных домах я так и не нашла. В основном сдавались неотапливаемые летние веранды, летние кухни и лёгкие времянки, предназначенные для курортного отдыха, но не круглогодичного проживания. Наш поход по селу сопровождался любопытными недоумевающими взглядами колоритных местных жителей и поджаренных на пляже отдыхающих, вразвалочку дефилирующих между пляжем и жильем, снятым на время отдыха. Согласна с ними, – странно выглядела женщина с детьми, которая летом в курортный сезон с озабоченным видом ищет в аренду отапливаемое жильё.

"Счастливчики! Они отдыхать приехали, а мы непонятно чего ищем тут, вообще", – с устало с тоской думала я, уже впадая в безнадёгу. Хорошо, что хоть дети не донимали меня капризами, наверно от того, что не до капризов им было. Они широко открытыми глазами созерцали окружающие горы и незнакомый им после индустриального города беззаботный курортный посёлок.

А меня всё это уже начало выводить из равновесия. Досаждал громкий дружный оптимистичный треск кузнечиков, словно пытающихся перекричать друг друга. Они воспевали радость жизни в высокой густой траве у заборов по обочинам дороги. Всем вокруг, в отличие от нас, было хорошо, а мы им были глубоко безразличны. Меня совсем не впечатляло то, как одиночный треск неутомимых насекомых сливается в оглушающую какофонию звуков и уносится в высокую глубину небесного ультрамарина. Мои невесёлые мысли были тут на земле. Со мной были два ребёнка, о которых никто не позаботится кроме меня.

Нещадно палило южное солнце, а мы уже брели по пыльной просёлочной дороге на окраине села. Неизвестно сколько бы мы ещё шли в поисках призрачной удачи, но неожиданно за очередным поворотом, нас остановил опущенный шлагбаум, запертый на огромный амбарный замок. За ним уже совсем не было видно жилых домов, потому что впереди было ущелье.

С двух сторон были крутые склоны предгорий Кавказского хребта, поросшие густым лесом. Здесь начиналась территория лесного заказника, о чём свидетельствовала надпись из полустёртых букв ржавой металлической таблички на покосившемся столбе. Здесь не было любопытных взглядов и треска придорожных кузнечиков. Царил покой лесных исполинов. Совсем рядом бодро шумела и бурлила за деревьями и густым кустарником невидимая от грунтовой дороги речка. Всё вокруг было замечательно, особенно спасительная густая тень от могучих лесных деревьев, под которыми нас остановил шлагбаум. Непривычно кудрявый роскошный, почти субтропический лес, поразил нас необычной красотой и мы с детьми онемели, оглядываясь вокруг. Привычный глазу лес средней полосы России сильно отличался от того, что возник перед нашими глазами.

Алес капут по немецки, а по русски – трындец! Больше нам идти было некуда – тупик. Это была последняя улица в селе и ни одной живой души вокруг. Только шумел лес, а мы молчали. Неожиданно на несколько мгновений я впала в гипнотическое забытьё. Впервые возникло не испытываемое мной ранее нереальное ощущение, словно время остановилось, и у меня нет никаких проблем, а человеческая цивилизация осталась где-то далеко – далеко, как будто её и не было вовсе. Но в реальность меня быстро вернули дети, которые очень устали от жары и впечатлений, и запросили у меня еды и воды. Я поняла, что и у меня тоже во рту пересохло, а вода в бутылке закончилась.

Очнувшись от детских требовательных голосов, я с стряхнула с себя завораживающее оцепенение очарования красоты округи и занялась “бытовухой” без самого быта. Расстелив голубое детское покрывало на траве, усадила на него детей в густой тени рядом с толстенным стволом вековой вербы. Затем, строго наказав им не сходить с места, сама спустилась по узкой лесной тропинке, ориентируясь на шум речки. Она оказалась широкой, но совсем не глубокой. На первый взгляд, она не доставала даже до моих колен. Дно было удивительно чистое и каменистое, а вода прозрачная, как мытое стекло.

Я, вскрикнув, резко отдёрнула опущенную в воду ногу, так неожиданно поразила её температура, видимо со дна речки били родники. Или мои ноги так сильно нагрелись от длительного хождения по горячей дороге. Со стоном блаженства, ополоснув своё разгорячённое лицо до ломоты холодной живительной влагой, я жадно напилась, зачерпывая воду пригоршнями. Потом набрала воды в детскую бутылочку для питья и вернулась назад к ожидающим меня детям. Я умыла и напоила их чистой холодной водой из речки, стекающей с гор, окружающих село с трёх сторон. Сидя на траве, я огляделась: по идее на четвёртой стороне позади нас должно находиться Чёрное море. Так, горы мы уже увидели, а море пока ещё только предполагалось, и на него возлагались мои огромные надежды, и именно оно было главной целью нашего приезда.

“Но надо сначала решить вопрос с жильём, а я не знаю, как мне действовать дальше”, – с тоской подумала я.

В ответ на любопытствующие вопросы детей, я несла всякую чушь, которая только могла прийти в голову, пытаясь отвлечь их и себя от невесёлых мыслей, назойливо жужжащих в моей голове, в унисон пчёлам и шмелям на цветах вокруг нас. Прошло минут сорок, мы уже изрядно отдохнули от долгой ходьбы на жаре, и просто прохлаждались в тени, лакомясь захваченным в дорогу печеньем, когда перед нами из ниоткуда возникла пожилая женщина.

Я даже испугалась, – откуда она появилась за нашими спинами, потому что я не услышала её шагов в густой траве и на фоне шума лесной листвы. Оказалось, что всё это время за нами наблюдали из окна крайнего домика, который я совершенно не заметила среди деревьев.

Перед нами стояла коренастая полноватая пожилая, но ещё крепкая русская женщина предпенсионного возраста. Приветливо назвавшись бабой Валей Куролесовой, она показала на зелёный домик невдалеке за её спиной: