Андрей Яковлев - Сделка с ангелом. Рассказы

– Ты чё, начальник?! – распылялся один воришка. – Какая сумка? Первый раз её вижу!

– А ну, заткнись! – сказал один из патрульных, отвесив парню подзатыльник. – Отвечай на вопрос, раз попался с поличным.

– Извините, – протискиваясь, сказал я.

– Мужчина, в чём дело? – спросил меня дежурный. – Что Вы хотели?

– Я тут это…. Мне бы поговорить с Вами.

– Вы от поезда отстали?

– Нет.

– Тогда выйдете в коридор! Не видите что ли, нарушителей оформляем?

Пришлось подчиниться. Ожидание продлилось минут двадцать, пока патруль не вывел задержанных.

– Слушаю Вас, – сказал дежурный, когда я вернулся в кабинет.

– Видите ли, – начал я неуверенно. – Ехал я поездом « Москва-Чита ».

– Ну.

– Сейчас решил сойти. На обратный билет денег у меня нет. Пришёл к Вам посоветоваться, как вернуться обратно.

– В Москву?

– Нет, в Екатеринбург.

– Слушайте, или я дурак, или как?! Ничего не понял из Вашего рассказа! – вскричал дежурный, бросив шариковую ручку на стол.

– У меня денег нет на обратный билет…

– Это я уже слышал, – оборвал меня полицейский. – В Читу-то Вы зачем поехали?

– Не зачем, просто случайно…

– Вот ведь, беда! Нарожает мать-природа убогих, потом сиди и разбирайся с ними. Представляете, какая у меня работа неблагодарная? Что ж ладно, рассказывайте.

– Я из Екатеринбурга, накануне выпивал с одним человеком. В Читу я не собирался, как на вокзале оказался, не помню. Очнулся в поезде…

– Так, это уже больше похоже на правду, – потирая руки, сказал дежурный. – Документы-то хоть есть?

– Да, вот паспорт и билет.

– Алкоголем, значит злоупотребляете?

– Нет. Так получилось…

– Документы, вроде в порядке. Короче, гражданин хороший, раз Вам необходимо обратно вернуться, сейчас идёте в кассу вокзала и сдаёте свой билет. Спросите там, сколько стоит самый дешёвый билет до Екатеринбурга. Если денег не хватит, приходите ко мне, будем звонить Вашим родственникам, чтобы те перечислили недостающую сумму. После уже купите билет и вперёд до дому. Понятно?

– Понятно, – ответил я.

– Вот и хорошо. Идите.

Выскочив из отделения, я столкнулся с незнакомыми молодыми людьми, проходившими в этот момент мимо. Их было трое.

Один из них оттолкнул меня, сказав при этом:

– Куда прёшь, чувы́рло?!

– Извините, я не специально, – пытался оправдаться я. – Скажите, как мне пройти в кассы вокзала?

– Так ты не местный? – спросил меня второй.

– Нет.

– Пойдём, покажем тебе кассы, – предложил он, подмигнув своим.

Они вывели меня обратно в сторону перрона. Сразу почуял неладное. Но было уже поздно. Не успел подумать об этом, как получил удар в живот, потом второй удар кулаком по лицу, точно в переносицу. Задыхаясь, я сел на колени. Из носа закапала кровь.

– Ну, что, дядя, хорошо тебе стало? Теперь надо заплатить, у нас так принято. Понимаешь, да?

Я кивнул, потом выговорил:

– Сейчас, только… не надо, я сам.

– Давай, нам спешить некуда, – ответил парень.

Тут по вокзалу объявили:

– Завершается посадка на пассажирский поезд № 44Э « Москва-Чита », выход к поезду с платформы номер два. Повторяю…

«Это же мой поезд!» – подумал я.

Посмотрел наверх и увидел указатель со стрелкой: « Платформа №2 ». В этот момент парни что-то рассматривали в телефоне и громко смеялись. Почувствовав ослабление контроля, я бросился бежать вверх по лестнице. Мои обидчики кинулись следом. Когда уже вбежал на самый верх площадки, ведущей к платформе, остановился и, обернувшись, толкнул первого из преследователей. Тот стал заваливаться вниз, увлекая за собой следующего. Тем временем, я был уже на второй платформе и запрыгнул на подножку своего поезда. Проводница крикнула мне вслед:

– Вы куда? Из какого вагона?

Но я уже бежал по тому вагону, расталкивая людей в проходе. Остановился только в соседнем тамбуре, убедившись, что преследование прекратилось. Проводница догнала меня.

– У Вас всё лицо в крови, – сказала она.

– Знаю, – тяжело дыша, ответил я.

– Вы с этого поезда?

– Да. Вот мой билет.

– Что с Вами случилось?

– На меня напали хулиганы, когда я был на перроне.

– Куда идти знаете?

– Нет.

– Вам в шестой вагон. Прямо, по ходу движения поезда.

– Хорошо.

– Вот, держите салфетку, сотрите кровь.

Поблагодарив проводника, уже не торопясь, направился в свой вагон.

3

– Вот это да! Не уж-то Никита? – удивилась Вера Пудеевна моему внезапному появлению. – Почему ты вернулся?

Я рассказал бабуле, как побывал в отделении полиции, а потом и про хулиганов, помешавших мне дойти до касс вокзала. Тем временем поезд опять начал движение.

– Ничего, сойду на следующей станции, – говорил я, в большей степени успокаивая сам себя.

– Ты, поди, голодный? – спросила Вера Пудеевна. – У меня яички есть, кулич сестрёнка в дорогу положила, кефирчик домашний можно попить. Давай садись, ужинать пора.

– Спасибо, не откажусь. А то живот уже «к спине прилип», и голова кружиться.

– Садись, Никитка, садись.

Мы присели за столиком напротив окна, как раз вновь прибывшие соседи разместились на верхних полках и нам никто не мешал. Во время ужина продолжили беседу.

– Вера Пудеевна, почему Вы сказали мне, что едите в Читу умирать?

– Так и есть, – усмехнулась бабушка. – С тридцатого году я. Мне уж восемьдесят семь нынче будет. Ну, сколь ещё я протяну, год-два, не больше.

– Отчество у Вас уж больно интересное.

– Да. Тятю моего Пудей Мартыныч звали. В Белоруссии я родилась.

– Расскажите о себе, – попросил я.

– Чего рассказывать-то?

– Хотя бы немного. Интересно же. Вы говорите, что родом из Белоруссии?

– Да из Белоруссии. Родители мои жили хорошо, душа в душу. Нас у них пятеро было. Я старшенькая, потом три брата один за другим родились, а напоследок ещё и сестрёнка Глашенька. Тятя заведовал лесничеством, поэтому семья постоянно проживала в пуще. Счастье кончилось, когда война началась.

– Великая Отечественная?

– Да, да. В сорок первом тятю в армию забрали, и сгинул он в первые дни войны. Похоронку не приносили, так на словах только передали. Мама наша плакала, оно и понятно. Что дальше-то будет? В середине лета зашли немцы и в селе обосновались, но на заимке нашей не показывались. Вот мы там и сидели тихо, не высовывались, питались дарами леса. Мама наша целителем была и знала толк в травах, если что лечила нас заговорами разными, меня всему этому обучала. Местные партизаны к нам наведывались, снадобья разные просили: от простуды, от желудочных проблем, один раз даже роженицу привозили. Всегда помогали им. Командир приходил, уговаривал нас в отряд перебраться, но мама не согласилась. Оказалось, не зря. Отряд этот позднее весь перебили. Тогда немцы устроили против партизан спецоперацию. Большими силами, лес прочёсывали. Потом был бой. Когда всё стихло, брат мой Ванька сбегал туда, немецкой тушёнки принёс, ещё кое-чего из припасов. А маме говорит, дескать, один «фриц» там, у опушки лежит покалеченный и чуть живой, видно помощи просит. Тихо тогда было и крики раненого слышны были и у нас. Мы с мамой пошли проверить. Как сейчас помню, он светленький такой, молодой совсем, глаза голубые, в крови весь. Жалко его стало, он хоть и немец, но всего лишь солдат. Вот мы и перетащили его к себе. Сказал, что зовут его Карл из города Дрезден. Остального мы не понимали. Он всё время говорил: «Данке, данке шон». Мама его выходила. Карл потом покинул наш дом, ушёл видно к своим за линию фронта. Больше мы его и не видели. А, когда война закончилась, к нам в дом заявились военные. Их самый главный сказал: «Собирайтесь!». Повезли в Минск. Там всем допросы устраивали. Как они узнали про немца, неизвестно. Маму обвинили в пособничестве фашистам. Должна она была ехать по этапу. Естественно, детей у неё забрали. Сначала нас хотели в детский дом определить, но мы с Ванькой бегали за начальниками, упрашивали их, чтобы вместе с мамкой ехать. Нам не отказали и после суда отправили всех в колонию-поселение в Забайкалье. В колонии устроились при медчасти, поскольку мама им сказала, что является знахаркой. За счёт этого наверно и выжили. После освобождения в Читу перебрались. Так вот я оказалась в Сибири. Братья мои уже все умерли, остались мы с Глашей. Сестра сейчас в Коломне, при монастыре живёт. К ней я и ездила в последний раз уже.