Сергей Лушников - Пятерка по рисованию

На обложке: В. Костецкий. «Возвращение». 1947 г.

© Сергей Лушников, 2022

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2022

Он не умел рисовать. Не получалось – и всё. Все предметы в школе давались легко, можно сказать, на лету, как ловит птица мошку, а рисование – никак. Отец рисовал хорошо, сестры тоже не мучились, а для него рисование было каторгой.

Но он любил чертить на замерзшем окне, пальцем выписывая витиеватые узоры. Палец приходилось время от времени греть и видеть, как рисунки исчезают, покрываясь льдом. А потом нравилось смотреть на окно, когда на улице за минус 45, а в доме затапливали печь. Лёд со стекла начинал оттаивать, как душа от доброго слова, а вода начинала стекать по верёвочке в баночку, которая висела сбоку подоконника. Всё это напоминало ему весну, когда ручьи бегут в реки и озера.

Поэтому часто отец, которому надоело объяснять бестолковому художнику принципы рисования, выполнял сам домашние задания сыну. Именно поэтому у того в школьном журнале были то «5» и «4» от отца или «3» и даже «2» – свои доморощенные, заработанные потом на школьных уроках.

Учитель рисования, бывший фронтовик, не жаловал его, как, впрочем, любой учитель нерадивого ученика по своему предмету, а иногда и выгонял из класса, увидев, что тот пишет какие-то сочинения или свой дневник. А приближалась пора окончания неполного среднего образования, тогда восемь классов…

Судя по оценкам, по рисованию у него выходила твёрдая тройка, показывающая, что он либо не хочет, либо не умеет рисовать. И среди всех предметов, по которым красовались красивые пятёрки, уродливая тройка вызывала не очень приятные эмоции в семье. Но все понимали, что это он заслужил, как, впрочем, и он сам. Оставался один урок рисования. Но что он может решить, если 70 процентов троек и двоек?

Тогда, в 1968 году, в их посёлке было много ветеранов войны – таких, как учитель рисования… И память о войне была в сердцах мальчишек как героическое великое, когда их отцы одолели фашистов, освободили мир от самой грязной и злобной нечисти. Поэтому они часто играли в войну, разделяясь на фашистов и русских, а его, слабого и маленького, часто записывали в фашисты, которые должны все равно проиграть…

Это не нравилось ему, и он стал ребятам со двора рассказывать истории о войне – с увлечением, часто додумывая невероятные подвиги наших бойцов. И чем больше эмоций выказывали слушатели, тем сильнее и убедительнее получались рассказы. И такие посиделки помогли ему прописаться в «русских».

А сегодня он шёл на урок рисования с неохотой, как идёт узник, осуждённый на каторгу за незначительное, как ему кажется, прегрешение.

Учитель рисования развесил три картины на доске. Одна изображала последние дни Гитлера в бункере, вторая – сражение на Курской дуге и третья, в стороне – «Возвращение» Владимира Костецкого. На ней солдат, вернувшийся домой с войны, его обнимают сын и жена.

Учитель стал говорить, что художник, рисуя картину, вкладывает в неё свои эмоции, мысли, что картина, как книга, только читать её нужно уметь. И вот сегодня каждый попробует описать то, что видит и чувствует…

Учитель вызывал всех к доске по алфавитному порядку. Ученики рассказывали о первых двух картинах, описывая свои мысли и художника. Но третья, висевшая справа, совсем не пользовалась успехом у школяров. Виктор тоже хотел рассказать о бункере, последних днях высших чинов Германии, о их растерянности, злобе и понимании конца проклятого рейха и начале новой жизни без нацизма.

Очередь до него дошла нескоро. Взяв указку, он направился к доске, но учитель остановил его:

– Виктор, расскажи об этой картине.

И указал на «Возвращение».

Виктор знал эту картину, дома была марка с её изображением. Но он не любил её рассматривать. Эта картина вызывала чувство жалости, к горлу подкатывал комок, а однажды, когда он на неё смотрел долго, то глаза наполнились слезами.

Он смотрел на репродукцию и молчал. Он смотрел на неё и забыл, что стоит у доски, что его ждёт класс. Он растворился в сюжете – через пять минут был уже там, на месте сына, обнимающего отца…

Голос учителя прозвучал откуда-то издалека, как из другого мира:

– Виктор, мы ждём.

И он начал рассказывать медленно и тихо:

– На картине художник изобразил сцену возвращения отца домой с Великой Отечественной войны. Обстановка в доме мрачная, тёмная, словно она показывает мирную жизнь без отца и в то же время саму войну, трудную работу солдата в грязи, среди дождя, холода и крови, своих товарищей и злобных врагов.

Он помолчал и, набрав воздуха, продолжил:

– Но в центре картины яркий свет от белых рук жены, крепко обнимающих мужа, от глаз сына, его рук, тянущихся вверх по спине отца. И этот небольшой, но яркий свет и есть проблески лучшей жизни в будущем.

Художник специально не изображает пару счастливой. Им повезло, они обрели друг друга. Их счастье мы чувствуем. А сколько несчастных женщин страны не дождались своих мужей, сколько детей остались сиротами?.. И поэтому он не выделяет в картине лица, чтобы не причинять большую боль тем другим, которым не суждено радоваться такой встречи.

С другой стороны, художник показал радость в глазах бабушки, стоящей в дверном проёме. На её изможденном лице именно глаза ещё не верят счастью, но она уже начинает понимать, что кормилец вернулся домой. И она, опираясь на правую, изуродованную голодом и тяжёлым трудом руку, вспоминает, как они жили одни. Вспоминает, как ели картофельные очистки, смешивая их с крапивой; как часто хлебали простой крапивный суп, осторожно откусывая крохотную пайку хлеба; как крошки его она разрешала собирать только внуку. И тот осторожно со стола собирал их рукой, отправлял в рот, облизывая ладошку получше кошки. А ещё она вспоминала, как однажды глубокой осенью они с внуком за целый день поисков на картофельном поле нашли три картофелины, которые ели три дня. А может, она вспоминала, как дочь заболела. И она ради её здоровья украла 300 граммов хлеба из больницы, где лечились раненые, совершив преступление, за которое она могла получить 10 лет тюрьмы. Но этот кусок хлеба поднял дочь.

А посмотрите на сына. Он тянется к отцу, защитнику. Сын верит в светлое будущее, вспоминая, как однажды впервые самодельной удочкой поймал несколько пескарей. Мальчишка нёс их домой, ожидая похвалу матери, что он становится кормильцем… А рыбу отобрали пацаны из враждебного района. Как он плакал, размазывая слезы по лицу от обиды… Может, поэтому у показанных художником лиц нет слез? Они выплакали их за годы войны.