Я.В.А. - Грани

На возвращение ушло полтора дня – далеко забросил их гнев стихии, но пиратам было не привыкать. Жизнь на корабле снова вошла в свое русло, словно и не было страшной бури, будто не унесло в море четырех матросов, словно все позабыли придавленного в трюме Спенсера – к постоянному присутствию госпожи с косой все привыкли: она сопровождала их повсюду и всегда, так же, впрочем, как и фортуна.

То, что Ле́о везло по-прежнему очень удивляло и Лил, и друзей, и компаньонов: даже во время бури их вынесло, иначе «Смерть» не выдержала бы еще и получаса в жутком шторме. То, что они еще легко отделались, пираты поняли, когда увидели множество деревяшек, сундуков и прочей корабельной утвари, плавающих на поверхности снова спокойной синевы моря. Такие обломки очень часто им встречались во время плавания. Всякий раз заметив следы крушения, пираты склоняли головы и снимали головные уборы, отдавая дань уважения погибшим: неважно, были ли между ними конфликты, да и это невозможно было понять по каким-то жалким обломкам, тем малейшим фрагментам некогда быстрых, сильных и проворных кораблей…

Как легко было лишиться жизни и совести здесь! Здесь – среди сильных и смелых людей! Они не были глупыми или алчными (что, по сути, одно и то же), нет, это были отчаявшиеся заработать деньги честным путем мужчины, у многих из них были семьи. Но было ли честным обеспечивать жизнь своим детям ценой жизней других людей, с такими же, наверное, полуголодными детьми, ждущими их на суше, оставшимися без кормильца? Они старались делать две вещи, чтобы не раниться осколками совести: убивать как можно реже (по возможности) и безболезненно, а еще не думать об этих людях вовсе. Но получалось ли? Жалели ли они убитых? Об этом знали только они сами.

Лилит часто думала об этом, и чем чаще думала, тем страшнее становилось: черт с ней со смертью, но как же честь? Как же совесть? Как же вера? Как теперь молиться, зная, что рано или поздно придется убить и ограбить? Зная, что ешь и пьешь отнятое? Как она посмотрит в глаза матери? Кто она теперь? Наложница убийцы, обученная тому же искусству убивать, потерявшая стыд и честь?.. «Нельзя об этом думать», но она думала, задавалась этими вопросами все чаще. Внутри нее шел конфликт между тем, что было ей дорого, к чему она привыкла, ее принципами, и тем, чем она стала. Стоила ли эта любовь и дружба тех жертв, что она принесла им?

«Какая теперь разница? То, что было, не вернешь» отмахивалась Лил, а вопрос оставался нерешенным, отнимая все больше сил и решительности. Был ли ее выбор верным? Так мучительно-медленно внутри обострялся конфликт.

Правда, честь, совесть, жизнь… Все было отдано одному только человеку, который, как ей иногда казалось, не мог смириться с этой жертвой. Он так же терзался и горел изнутри. Но Ле́о старался изо всех сил заставить себя снова позабыть эти вопросы, снова ослепнуть и оглохнуть к чужой боли и страданиям. Ему даже хотелось снова окунуться в море крови, в котором он плавал столько лет и ни разу за то время, не пожалел, не испугался, что пошел по такому пути. Правда ли это или только ее вымысел? Неужели он и настолько уродлив? Новый вопрос, на который не было сил ответить. Новый страх.

Жизнь здесь была дешевле пары монет или килограмма специй, дешевле даже метра шелка… иногда она была даже дешевле фляги воды. А иногда не стоила вообще ничего. Как ни было горько признать, но эти люди были лишены человеческой сути, сохранив кто как смог, оболочку. Чувства же нормальных людей были размыты, заглушены или вовсе отсутствовали: дружба здесь была только до тех пор, пока не требовалось помощи или даже малейшего риска; любовь покупалась или бралась силой; радость испытывали редко и чаще животную… Страшная, пустая, противоречащая по своей сути человеческой душе жизнь. Благо, так жили немногие, немногие были такими. Мужчины рисковали собой ради друзей, старались не лишать жизни, старались ценить чувства, сохранять частичку света внутри, надеясь на лучшее.

– Почему ты грустишь, когда должна быть счастлива? Ты так жаждала уважения и признания со стороны пиратов… – Лил улыбнулась, но, как всегда, не сумела скрыть чувства: улыбка получилась вымученной и неискренней. – Что с тобой? Или тебе плохо? – Ле́о сел не в свое любимое кресло, а в соседнее – слева от стола. Мужчина сидел в пол-оборота, лицом к ней.

– Ле́о, я не знаю… – Начала было девушка, но так и не договорила, замолкла.

– Что, ты поняла, что уважение пиратов немного стоит?

– При чем тут уважение? – Возмутилась рыжая. – Я рада, что они приняли меня.

– О нет, не думай даже, что они приняли тебя. Разве что только Логрен. Они по-настоящему примут тебя только после того, как ты докажешь им свою силу или полезность. – Лилит удивилась. – Но почему ты такая грустная? Что случилось?

– Ле́о, я думала о нас, о тебе, о твоих компаньонах… О пиратах в целом… – Красивое лицо исказилось от раздражения. Всего на доли секунды, но он не смог скрыть досады.

– И что же ты надумала, интересно? – Успокоившись спросил он, однако пронзительная синь глаз потемнела, в глубине этого взгляда Лил прочитала тот ледяной блеск, что всегда предупреждал ее о грядущем приступе. Но голос был скорее расстроен, в нем не слышалось ни малейшей угрозы, только печаль.

– Ле́о, я не хочу никого убивать… – Она испугано, жалко даже взглянула на мужчину. Снова кривая усмешка, сделавшая его лицо похожим на лицо самого жестокого демона преисподней… А еще Лил поняла, что он не сможет уйти, не причинив ей боли, не сможет остановиться. Она вся сжалась. Даже во время бури девушка не чувствовала себя настолько беспомощной. Сейчас она была наедине с другой стихией – Черным Роджером, обнажившим свою злость и ненависть, видевшим в ней только врага.

– Но как ты хотела стать корсаром, не убивая? Поверь, даже мне оказывают сопротивление. Люди слишком жадные. Они сами оценивают свои жизни дешевле золота и товаров. Дешевле чего угодно, что считают своим. Не прельщайся иллюзией всесилия страха – пока что жадность берет верх, и нам приходится силой брать то, что людям дороже жизни. Благополучие стало их целью и мечтой – они гонятся за ним, сворачивая друг другу шеи, чтобы заполучить его.

– Но мы тоже гонимся за деньгами, в надежде, что разбогатеем, и жизнь наша станет лучше и спокойнее. – «Будь что будет» решила Лилит, все больше теряясь под его тяжелым взглядом.

– Вы гонитесь за деньгами. Я – за приключениями и славой.

– Ты вряд ли преуспеешь в этом. Хочешь славы и приключений – лучше бы подался в исследователи. – Спокойно заметила Лилит, непринужденно глядя на него. Это был поединок: испугается ли она? Если да, то очень пожалеет об этом… Снова жестокая, кровожадная усмешка безумного демона. Он таким и был – прекрасный, страдающий, жестокий и безумный демон.