Алиса Гордеева - До первого снега

– Мы же чуть не забыли о главном! – вскрикивает Мика, не успев положить мне в тарелку рагу.

– Точно! – ещё больше оживляется Тео. – Рита, закрой глаза и не подглядывай! – Он вскакивает из-за стола под радостные улыбки собравшихся и в два счёта выключает свет. Я послушно закрываю глаза и жду.

– Всё! Открывай! – немного робко произносит Мика, спустя буквально минуту.

Вокруг все так же темно, лишь запах яблок становится чуть сильнее. А затем сквозь черноту проступает несмелый огонёк, трепетно изгибающийся от лёгкого колыхания воздуха и взволнованного дыхания Тео. Уже в следующее мгновение парень ставит передо мной огромный поднос с ароматным пирогом и тонкой свечой по центру, а все остальные тут же начинают шумно кричать «С днём рождения!», свистеть, топать и засыпать меня советами:

– Загадывай желание, Рита!

– Только не прогадай!

– Не трать своё желание на ерунду!

– Помни: оно обязательно исполнится!

«Я хочу домой!» – шепчу про себя и задуваю свечку.

Если бы я только знала, что просить нужно было совсем о другом!

– Рита, жди меня здесь! – в своей привычной манере оглушает командным голосом Анхель, а затем скрывается за глухой дверью с покосившейся табличкой «Sr. Gomez» («Сеньор Гомес»).

Утро нового дня рассеяло прелесть минувшего вечера и жестокой реальностью окутывает с самого начала.

Во-первых, я проспала и как результат не успела проститься с Микой. Куда она уехала с отцом и почему после её отъезда все в доме ходили с понурыми лицами, не знаю. Во-вторых, в спешке Анхель совершенно позабыл об обещанном мне разговоре. Ну, а в-третьих, он был абсолютно серьёзен, когда позапрошлой ночью грозил мне местной школой. И сейчас, сидя перед кабинетом директора на деревянном шатающемся стуле, понимаю: самое страшное впереди.

Старшая школа Тревелина без преувеличения похожа на колонию для несовершеннолетних преступников: потрёпанная снаружи и безнадёжно устаревшая внутри. Стены этого здания, я уверена, никогда не знали ремонта, а ученики – элементарных норм поведения. Никакой школьной формы и дисциплины. Ничего целого и исправного. Ни одного доброжелательного взгляда, зато куча косых и придирчивых.

Парни беснующейся толпой, совершенно не стесняясь, отпускают пошлые шутки и сами же дерут глотки, безудержно гогоча над ними. Разнузданные и неопрятные, они откровенно пожирают меня глазами, вынуждая притворяться глухой и немой. Отвечать им бессмысленно, а вслушиваться в слова весьма глупо. Потому нахожу на полу небольшую дыру в линолеуме и пристально изучаю её взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не дать дёру.

Навязчивое внимание юнцов-переростков подогревается открытой неприязнью местных девушек, которые рьяно шушукаются за спиной, и тычут в меня пальцами, а ещё оценивают, и каждая навешивает свой ярлык.

Теперь понимаю, почему Мика так радовалась окончанию учёбы: таких, как она, здесь попросту нет. Одетые вульгарно и дёшево, разукрашенные, словно на Хэллоуин, местные красотки больше похожи на девушек лёгкого поведения, нежели на школьниц, пришедших за знаниями.

– Не бойся, Рита! – Тео сжимает мою ладонь. Благодаря мне и ему достаётся от местных шутников на орехи. – Они не тронут тебя. Пошумят и угомонятся.

– Мне бы твою уверенность!

– Ну а что ты хочешь? – Он пожимает плечами. – Посмотри на нас и на себя! Ясное дело, что у ребят сносит крышу, а девчонки завидуют. Дай им время, и они привыкнут.

Оглядываюсь. Обшарпанные стены непонятного цвета, немытый пол и десятки пар глаз, неустанно следящие за каждым моим вздохом. Может, местные и смогут привыкнуть ко мне, но я к этому хаосу – никогда!

Разрывающий барабанные перепонки своей громкостью и дребезжанием звонок вынуждает Тео закинуть потёртый тряпичный рюкзак с эмблемой американской рок-группы на плечо, а затем оставить меня в одиночестве дожидаться деда.

– В десять будет большая перемена. Встретимся в кафетерии. Обещаю со всеми познакомить, – прежде чем убежать, бросает Тео и, заручившись моим несмелым кивком, в два шага скрывается из виду.

Постепенно гул вокруг стихает: толпы шумных подростков расходятся по кабинетам. Набираюсь смелости встать и немного пройтись вдоль длинного коридора, стены которого усыпаны покореженными металлическими шкафчиками и наглухо закрытыми дверями учебных аудиторий. Давящая атмосфера, разбавленная мерцанием люминесцентных ламп, изрядно угнетает и напрочь вычёркивает едва зародившуюся вчера надежду выдержать в Тревелине целый год.

– Рита! – окликает Анхель, и я резко оборачиваюсь. – Это сеньор Гомес, директор школы.

Дед указывает на пузатого мужичка, ростом едва доходящего до середины двери, с огромными залысинами во всю голову. Вид у директора, прямо сказать, не ахти, да и внешне он больше смахивает на любителя аквариумных рыбок, нежели на человека, занимающего серьёзную должность. Ещё бы под началом плешивого пузана в школе царил порядок!

– Сеньорита Морено, рад вас видеть! – шепелявит мужичок, недоверчиво осматривая меня с ног до головы, а затем начинает втирать про правила этого якобы учебного заведения и про индивидуальную программу моей адаптации к местным образовательным стандартам. Поток утомительных слов, наконец, завершается неутешительным вердиктом: я зачислена в это подобие школы и могу приступить к занятиям. Толстяк с гордостью вручает мне расписание и связку хлипких ключей от шкафчика, а затем, проводив до библиотеки, подхватывает Анхеля за плечо и уводит его, чтобы уточнить последние нюансы.

Несколько потрёпанных учебников скидываю в не менее замученный жизнью шкафчик, расположенный в самом дальнем углу длинного коридора, и квело бреду к первому (согласно расписанию) кабинету. Но постучаться и зайти не решаюсь: мне страшно представить, сколько пар глаз моментально вонзится в меня недобрыми взглядами, если я заявлюсь вот так, посреди урока. А потому мысленно вычёркиваю испанский из расписания и даю себе слово набраться смелости к следующему.

Шаркая балетками по испещрённому чёрными полосами грязному линолеуму, дохожу до школьной столовой и вспоминаю, что именно здесь договаривалась встретиться с Тео. Беглый взгляд на часы: до назначенного времени осталось не так и долго, не больше тридцати минут. И как бы сильно ни бил в нос удушливый запах перегоревшего масла, царящий вокруг, беру бутылку воды и что-то наподобие сэндвича, благо, деньги на обеды Анхель успел ещё с утра сунуть мне в руки, и благополучно занимаю неприметный столик в углу возле окна.

Правда, в считаные минуты моё уединение заканчивается. Топот чужих ног, смех и болтовня постепенно начинают заполнять пространство вокруг, отчего сердце уходит в пятки. Зря я надеялась, что до столкновения с реальностью у меня есть в запасе полчаса.