Алиса Гордеева - До первого снега

Мне хочется сжаться и стать невидимой. Понимаю, что если при Тео и возле кабинета сеньора Гомеса эти отморозки не скупились на слова, то здесь и вовсе сожрут, не подавившись. Проклинаю себя за то, что не надела поношенные вещи Мики, а выбрала, как последняя идиотка, белоснежную блузу и строгую юбку в клетку. В своём деловом и безупречном стиле среди толпы оборванцев я подобна красной тряпке в руках неопытного тореадора.

Сквозь бешеное биение сердца, эхом отдающееся в ушах, различаю летящие в свой адрес очередные выпады и смешки. Господи, да когда же это закончится?!

– Эй, ты язык проглотила? Отвечай!

Голос грубый и безжалостный. Он бьёт похлеще пощёчины, заставляя и без того напряжённые нервы с треском разрываться.

– Отцепись от неё! Видишь, и так вся трясётся!

Почему они не могут оставить меня в покое? Неужели не понимают, что мне и без них тошно находиться здесь: чужая школа, чужой город, чужая страна.

– Может, она не понимает по-нашему?

Закрываю глаза, чтобы вернуться домой хотя бы в своих воспоминаниях. Я не выдержу в этом аду целый год!

– Эй, милашка, за какие грехи тебя сослали в Тревелин?

Голосов, диких, грубых, становится всё больше. Кожей ощущаю на себе любопытные взгляды: ещё бы, для всех я сродни цирковой обезьянке, этакий невиданный доселе диковинный зверёк!

Зажимаю руками голову, склоняясь к паршивому сэндвичу с вонючим соусом, смачно вытекающим на тарелку. Разве люди могут такое есть?

– Смотри, она ещё и нос воротит от чорипана¹. Ну, конечно, куда этой Барби до еды простых смертных?

Помещение оглашается истеричным смехом, напоминающим лай своры бездомных собак.

Эти люди видят меня впервые. Они не знают меня, но судят! Называют чокнутой, хотя сами в эту секунду напоминают буйно помешанных.

В уголках глаз скопились слёзы. Знаю, что стоит только моргнуть, как они тут же станут достоянием озверевшей толпы. Но давать лишний повод для издевательств не собираюсь.

Внезапно всё смолкает. Слышу недовольное бурчание и звуки удаляющихся шагов. Мне бы вздохнуть с облегчением – всё позади, но понимаю: шакалы разбегаются, когда на охоту выходит более сильный, наглый и бесстрашный хищник.

– Ну привет, принцесса! – раздаётся знакомый бархатистый голос, который я надеялась больше никогда не услышать. – Смотри-ка. и суток не прошло, как мы встретились вновь! Это судьба, детка, не находишь?

В столовой душно и затхло, но меня пробирает озноб. Не нужно даже поворачивать голову, чтобы понять, кто стоит за моей спиной. Что там этот псих в зелёных носках вчера утром кричал мне вслед, пока ледяная вода бессовестно пропитывала его одежду? Что он уничтожит меня? Что ж, пожалуй, этот год все-таки станет самым тяжёлым испытанием в моей жизни.

– Я смотрю, тебе здесь не по душе? – Ехидный смешок, и мой личный дьявол приземляется напротив, облокотившись на стол и устремив на меня жалящий взгляд нереальных молочно-голубых глаз. Игра в кошки-мышки завершилась, толком не успев начаться!

– Зато ты в этом болоте, как рыба в воде? – Слёзы тотчас же отступают, а на смену им приходит безграничная злость.

– О, да! Это моё болото, детка! – Зазнавшийся засранец вальяжно откидывается на спинку стула и начинает раскачиваться. – И таким заблудшим цаплям, как ты, здесь не место!

– Тебя забыла спросить! – бурчу в ответ, не отводя равнодушного взгляда. Пусть даже не думает, что я его боюсь!

– Слышишь, как тихо? – почти шёпотом произносит парень, приподнимая указательный палец.

Усмехаюсь его глупости и закатываю глаза: «Придурок!»

– Соображай, девочка! – грубо бросает он. – Или вчера в ледяной воде не только аппетитную попку отморозила, но и мозги?

– Какого чёрта тебе от меня нужно, идиот?!

– Не-а, среди нас двоих слабоумием страдаешь ты, куколка!

Наглый, пропитанный отвращением голос. Злорадный смех. Подонок перед моим носом упивается своей властью. Всё в той же чёрной толстовке, с совершенно нечитаемым выражением лица, он запускает жилистую ладонь в свои волнистые волосы, слегка теребя их, а я зависаю на массивном перстне, украшающем его безымянный палец. Он прав: ещё минуту назад здесь стоял шквал голосов, а каждый второй местный «мучачо» пытался завладеть моим вниманием. А сейчас – тишина! И отчего-то она начинает пугать гораздо сильнее шумных плевков в мою сторону.

– К чему ты клонишь? – Сжимаю руки на груди, словно выстраиваю броню от пронизывающего насквозь взгляда.

– Хочешь, чтобы так было всегда?

На лице придурка проскальзывает улыбка: он уже чувствует, что победил.

– В этом цирке ты главный клоун, верно? – язвительно уточняю.

– Т-ш-ш! – зло шипит парень и, резко навалившись на стол, приближается ко мне недопустимо близко. – Скажешь хотя бы ещё одно слово подобным тоном, и я просто уйду!

– Вали! – вскрикиваю дрожащим голосом: и, вроде, я должна облегченно вздохнуть, но мне не по себе.

– Не спеши радоваться, принцесса. – Этот придурок опаляет меня своим горячим дыханием, бессовестно внедряясь в моё личное пространство, и буквально уничтожает снисходительным взглядом. Внезапный резкий вдох, и меня обволакивает запах его туалетной воды или геля для душа, не знаю. Только тону в нём, поражаясь, насколько тёплый аромат лаванды с лёгкими нотками пачули и едва уловимым оттенком ветивера не сочетается с холодом в глазах парня.

– На моё место придут они. – Не отстраняя взгляда, он обводит рукой пространство вокруг.

– Ладно, говори, что тебе нужно!

– Не много, куколка! – Парень возвращается на место, вновь принимая расслабленную позу. Его уверенность в собственном превосходстве бесит до чёртиков, как и эти его «принцессы» и «куколки»!

– Я – Рита! – зачем-то сообщаю ему.

– Мне всё равно, ку-кол-ка! – издевательски тянет парень, а затем оглушает мимолётным всплеском недоброго смеха. – Только потому, что ты внучка Анхеля, я готов закрыть глаза на вчерашнее происшествие.

– Вот так просто?

– Ага, сейчас ты извинишься, и мы разойдёмся каждый по своим делам. Идёт?

Хочу вспылить. Всё внутри раздирает от несправедливости и желания прошипеть подонку в лицо, что это ему нужно просить у меня прощения! Но потом смотрю по сторонам, на десятки пар диких глаз, что притаились за соседними столиками и только и ждут возможности урвать от меня свой кусок. Я перед ними бессильна, да и от Тео помощи ждать глупо, судя по тому, что утром от него толку не было никакого.

– Прости, – перешагиваю через свою непомерную гордость, но в ответ слышу заливистый смех. На моё «прости» придурок равнодушно ржёт, шумно хлопая массивными ладонями по хлипкой столешнице.

– Ты с Луны свалилась, принцесса? Кто же так извиняется?

Отворачиваюсь к окну, ощущая, как к горлу подступают предательские слёзы.