Алексей Савин - Из глубины подсознания. Стихи, мысли, рассказы

Правда я успел с дороги отправить родным телеграмму, но на почту, которая неделями доставляла в наш городок корреспонденцию, надежда у меня была плохая.

На вокзале меня все-таки встретили. Друзья довезли до дома, по дороге расспрашивая о боевых действиях и политических новостях, связанных с этой войной. Родители уже отошли от потрясения и радостно накрывали торжественный стол. Зашли и соседи, помогая матери суетиться у плиты и нарезать закуски.

Не было только «Золушки». Что-то тревожное опять начало разгораться во мне. Опять начало трепетать и подпекать сердце. Тяжесть легла на лоб, в то место, куда поцеловала меня «Золушка». Я вопросительно посмотрел на мать. Она поняла мои чувства и сказала, что, когда пришла похоронка, «Золушка» оставила институт и уехала в неизвестном направлении.

После этих слов мне было не до застолья. Посидев немного, из уважения к родителям и гостям, я выбежал на улицу и устремился к дому единственной подруги «Золушки». Она уже знала о моем чудесном возвращении и приветливо пригласила в свой дом. Мы проговорили более часа. Подруга рассказала о томлении «Золушки» как раз в те дни и часы, когда я хороводил с девушкой в части. Правда об этом я ей не рассказывал. Но по времени совпадение было потрясающим. Потом мы стали рыться в тетрадях подруги с домашними записями. В этих тетрадях трудно было что-либо разобрать, но какой-то адрес в Калмыкии нас навел на мысль, что не исключено, что «Золушка» уехала именно туда.

На следующий день я был уже в пути, а через два дня я входил именно в то селение, адрес которого мы нашли в тетрадях подруги «Золушки».

Я сразу направился в местный Сельсовет, рассчитывая там получить нужную мне информацию. Мне действительно сказали, что не так давно к ним в село приехала «Золушка», конечно называя ее по фамилии и имени. Но тут же сообщили, что она умерла и покоится на местном кладбище. У меня чуть не разорвалось сердце. Я тяжело сел на скамейку и долго молчал. Сотрудники местной власти предложили мне сначала выпить успокающего, а потом сопроводить на кладбище. Эти внимательные люди боялись отпускать меня одного после такой моей реакции на смерть «Золушки».

От сопровождения я с благодарностью отказался, а вот подвезти туда их попросил.

Медленно я брел к нужной могилке. Около небольшого холмика в землю была воткнута табличка с фамилией, именем и отчеством «Золушки». Я сел на неказистую скамеечку и глядел невидящими глазами на табличку. Я не мог ни пошевелиться, ни о чем-либо думать. Для меня все в мире настолько потеряло значение, что я все глубже погружался в душевную пустоту. Не было даже сил плакать. Все застыло во мне и вокруг меня. И только в душе нарастала и становилась нетерпимой боль: «Кого я потерял!» Лишь ощущаемая моим сердцем ее ладонь продолжала его согревать каким-то внутренним теплом.

Вдруг я почувствовал чью-то руку на своем плече. Я очнулся от небытия и даже досадливо повел плечом. Но кто-то еще настойчивее нажал на него. Я уже начал сердиться и, обернувшись намеревался сказать, чтобы меня оставили в одиночестве. Но вдруг я увидел ЕЕ! Вначале подумалось, что я начинаю сходить с ума и мне уже начинают грезиться картины с ее участием. Но потом, поняв, что это явь, я вдруг вскочил, обнял ее и заплакал. Заплакал горько, глубоко, но облегчающе.

Потом она объяснила мне, что по местным обычаям близкие подруги обмениваются именами, и что ее подруга недавно скончалась от тяжелой болезни, которая и послужила причиной приезда сюда «Золушки»…

Заканчивать этот рассказ мне не хочется, так как все вошло в нужное русло, была счастливая совместная жизнь. Но вот моя измена в Афганистане до сих пор щемит мое сердце.

Осень. Середина октября. Редкий погожий денёк заманил меня в сквер. Единственный сквер в нашем городе, который всегда был прибран и в котором был небольшой прудик, служивший коротким пристанищем для пролетавших на север или на юг, в зависимости от сезона, уток.

Любила бывать в этом парке и я. Я его помню с самого детства, когда мы с подругами беззаботно бегали по нему, играя в салки или прятки. А позже моя подготовка к контрольным работам или экзаменам шла только в крохотной беседке парка, вмещавшей кроме меня лишь мою закадычную подругу Вику, поступившую потом в Московский Государственный университет на факультет журналистики. Тогда-то наши пути разошлись, и мы больше не виделись.

Я же всю жизнь прожила в своём городке, и даже мысли не допускала себе о том, чтобы расстаться с его приятными улочками, знакомыми домами и, конечно же, сквером, мной обжитом и родном, так как хранил всю историю моей непростой, как и у большинства людей моего поколения, жизни.

Я присела на лавочку, наблюдая за тем, как опускаются последние листья засыпающих деревьев, и вдыхая аромат осенней свежести, чуть подогретой лучами уже нежаркого солнца. Постепенно я погрузилась в лёгкие воспоминания, не то, чтобы исключительно приятные, но и не тревожные.

Увлечённая своими мыслями, я не сразу почувствовала, что к моей скамеечке подошёл невысокий мужчина и стал пристально смотреть на моё лицо. Наконец, я уловила его стремление обратить на себя внимание, и чувство досады стало накатывать на меня. Я повернула голову к любопытствующему субъекту и уже приготовилась сказать ему что-то такое, чтобы он мне не мешал, но осеклась. Передо мной стоял Он…

Я его любила с первого класса школы, в которой мы оба учились. Он был в параллельном классе, но это не мешало мне любить его и с каждым годом всё сильнее. От других мальчиков он выделялся каким-то особенным благородством. Конечно, он иногда шалил с ребятами, а порой и дрался, но Правда, которая была в нём, позволяла оправдывать все провинности, свойственные его возрасту. Он не только никогда не врал и не пытался выкручиваться из щекотливых положений, но он был доброжелателен почти ко всем школьникам, учителям, уборщицам, да и ко всем людям на улице. Он не злословил, не потешался над слабыми, не острил в попытках кого-нибудь поставить в неловкое положение. Прямо и резко высказывал своё мнение по отношению к людям и событиям, порой будоражащим наш город.

И, конечно же, многие девочки были в него влюблены, как говорится, «по уши».

Мы не замечали, чтобы он отдавал предпочтение какой-нибудь из нас. Он был ровен со всеми. Почтителен и участлив.

Он был хорошим спортсменом, великолепно плавал, любил точные науки и географию. И своё время посвящал исключительно этим занятиям.

После школы я поступила в местное педучилище, а он уехал поступать в военную академию.

Во время учёбы в училище я его видела всего один раз. Как-то на каникулах мы со школьными друзьями собрались у моей подруги, чтобы пообщаться, вспомнить наши школьные годы, попеть любимые песни и погулять по вечернему городу. На эту встречу пришёл и он. Сесть рядом с ним мне не удалось, и я наблюдала за ним, находясь на другом конце стола. Он немного подрос, окреп, стал ещё сдержаннее и молчаливее. Он больше слушал, чем говорил. Но когда сыпались шутки, то с большим удовольствием смеялся вместе со всеми. Как всё прошло, я толком не заметила. Он затмил мне всех, и мысли о нём не выходили у меня из головы. Я украдкой посматривала на него, отмечая для себя знакомые мне черты его характера и возмужавшего лица. Мне даже показалось, что и он посматривает на меня. Но время быстро пролетело, он распрощался с нами, сославшись на дела, и вскочил на подножку последнего трамвая.