Константин Игрунов - Кладбище условных единиц. Кредитная история в виде фарса

© Константин Игрунов, 2022

ISBN 978-5-0059-1723-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Вот это да! – Иван остолбенел от увиденного. В фирменном халате и шапочке супермаркета «Лэнгли», за прилавком мясного отдела стояла Эльза Григорович! Весь день Иван Жуков, начальник кредитного отдела «Гринбанка», оформлял заём на постройку загородного особняка этой бизнесвумен, и вот теперь он видит будущую владелицу элитной недвижимости в роли простой продавщицы! Эльза тоже узнала Жукова, но, справившись с секундным замешательством, обратилась к нему с заученной вежливостью:

– Вам что-нибудь подсказать?

«Подскажите мне, зачем Вам кредит в три миллиона долларов?!» – крутилось в голове у Ивана.

– Вот буженинка свеженькая, балычок очень вкусный, только что подвезли… – затараторила Григорович.

– Буженинка… – машинально повторил Жуков. – Я вегетарианец! – он посмотрел продавщице прямо в глаза.

– Вегетарианец? – искренне, и нисколько не смутившись, удивилась Эльза.

Иван глянул на её грудь. «Скокова Екатерина Леонидовна», – гласил нагрудный бейдж продавщицы.

– Ну, если, вегетарианец, тогда я ничем Вам помочь не могу, – улыбнулась Эльза. – Но в нашем магазине есть отдел вегетарианской пищи. Вот пройдите направо…

– Спасибо, я знаю – ответил Иван, – Я часто бываю здесь.

Последнее утверждение являлось ложным: Иван был в универсаме «Лэнгли» первый раз.

Ничего не купив, Иван вышел из супермаркета, сел в машину и поехал домой.

– Привет… – улыбка сошла с лица жены, как только она увидела Ивана. Мария остановилась, держа в руке лейку, из которой собралась поливать цветы.

– Я видел её в магазине… – стоя в прихожей, медленно проговорил Иван.

– Кого ты видел?

– Эльзу Григорович.

– Это кто?

– А ты разве не помнишь?

– Помню, – согласилась Мария. – Ну и что?

– А то, – начал раздражаться Иван, – что наш банк сегодня выдал ей трёхмиллионный кредит. А эта, якобы владелица фитнесс-центра, в свободное от основного бизнеса время работает простой продавщицей в универсаме! – резким движением он снял пальто.

– Мало ли в жизни совпадений? – усмехнулась Мария. – Ты эту Григорович видел один раз, а в универсаме встретил очень похожую женщину.

– Это она, – Иван продолжал смотреть сквозь жену.

– Ты что, влюбился в неё что ли? – попыталась пошутить жена. – На работе – Эльза Григорович! Дома – об Эльзе Григорович! А теперь ты ей свидания в магазине назначаешь?

– Это она стояла за прилавком! – упёрся Иван.

– А я уж подумала, что Эльза ходила по подиуму, и ты любовался её длинными ногами, – Мария, как ни в чём не бывало, проследовала в комнату.

– Даже голос её… – Иван прошёл вслед за женой.

– Так Вы ещё мило побеседовали? – речь Марии полилась, как вода из лейки.

– Мы не беседовали. Она мне буженину предложила…

– И где эта буженина?

– Перестань издеваться!

– Какое издевательство? Я бы с удовольствием съела за завтраком бутерброд с буженинкой. А ты увидел прекрасную Эльзу, – Мария наклонила лейку над очередным цветком, – и совсем забыл о жене.

– Маша, почему ты не хочешь понять всей сложности моей ситуации?

– Продавщица, похожая на клиентку банка, предложила покупателю буженину! – театрально воскликнула Мария. – Ситуация, сложнее не придумаешь!

– Это была Эльза.

– А ты бы спросил эту Эльзу, что она сама думает о таком странном сочетании видов деятельности?

– Не спросил, – признался Иван.

– Почему? – с материнским участием поинтересовалась жена.

– Она там не Григорович.

– Ваня, ты что заболел? – супруга подошла к мужу и заботливо потрогала его лоб. – Здесь Григорович, там не Григорович. И, наверное, не Эльза, а Эдвард, переодетый мужчина, трансвестит!

– У нас в банке она получила кредит, как Григорович, а в супермаркете у неё на бейдже написано: Скокова Екатерина Леонидовна.

– Екатерина Леонидовна? Ваня, ты устал, тебе надо отдохнуть. Отдохнёшь, и тебе перестанут мерещиться в магазинах, на бензоколонках или ещё где-либо Эльзы Григорович.

– Но это было она! Я не обознался! – досадуя больше на самого себя, закричал Иван.

– И она тебя, конечно, тоже узнала? – продолжала иронизировать Маша.

– Узнала, но, естественно, не признала, – грустно усмехнулся Жуков.

– А она, вообще, красивая? А, Ваня! В твоём вкусе?

– Нет, не в моём! Ты же видела её фото…

– Ваня! – Мария олицетворяла само спокойствие. – Я, как эксперт службы безопасности банка, Эльзу Григорович и проверила и перепроверила. Из-за тебя, кстати, пришлось перепроверять!

– Я… – сжал кулаки Иван. – Я с самого начала был против выдачи ей кредита, но твой шеф… Да что теперь говорить!

– Вот именно, – поддержала Мария, – надо успокоиться и всё пройдет.

– Что пройдёт?

– Всё! – строго сказала Мария. – Всё. Никаких Эльз! А иначе, Иван, я устрою тебе сцену ревности. Кстати, каким ветром тебя занесло в универсам «Лэнгли»?

– Да вот занесло, – вздохнул Иван. Он решил прекратить бесполезный в данный момент разговор.

***

– Ваня! Ваня! Не ходи по воде!

Иван рефлекторно обернулся на крик чьей-то молодой мамаши. Её двухгодовалый сынишка в новом красном комбинезоне пытался при помощи детской лопатки измерить глубину маленькой лужи.

Привычка реагировать на любой звук своего имени осталась у Ивана с детства. Ведь в его детские времена сразу несколько мам могли кричать «Сережа», «Андрюша», «Саша», и только одна мама периодически звала: «Ваня!». Это редкое тогда имя в устах и воспитательницы детского сада, и школьной учительницы всегда было обращено только к нему. А вот в последнее время «Иваны» вошли в моду. Наверное, скоро в каждом классе будут учиться по три-четыре Ивана, как когда-то учились Серёжи и Саши.

Являться носителем редкого имени – это с одной стороны лестно (я не такой, как все), а с другой – тяжело. Особенно – в детстве. К любому имени одноклассники стараются прилепить какое-нибудь рифмованное прозвище: у нашего Алика не выпросить шкалика, у Кости – крепкий компостер, у Дениса – в штанах кипарисы… Но это ещё придумать надо и подогнать под конкретную личность. А для Ивана всё уже есть, всё придумано и продумано: Иванушка-дурачок, Ванька-встанька, перестань Ваньку валять, Иван, не помнящий родства, во всю Ивановскую… Такой вот «подарок» сделали родители Вани его одноклассникам, да и не очень политкорректным учителям. Это сейчас на школьного учителя можно подать в суд и потребовать заклеить глубокую рану детской души толстым денежным пластырем. А раньше народ учителей боялся. И учителя в выставлении оценок и выдаче характеристик себя не стесняли: