Алексей Ахматов - Дело труба

Несколько раз моя ладонь касалась ее груди, но она отстраняла мою руку, как и в первый раз.

– Разве ты не хочешь меня? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Света. – Но у нас с тобой больше ничего не будет.

– В каком смысле? – захлебывался я.

– В прямом. Кроме этого, – она коротко поцеловала меня в ухо, – между нами ничего не будет. Ты понял?

– Как ты захочешь, – ответил я, и мы вновь нырнули в пучину.

Она очнулась первой.

– А сколько времени?

– Не знаю.

– Нам срочно пора возвращаться. Юрочка убьет меня.

Я взял себя в руки. Мир пошатнулся вокруг, сделал сальто-мортале, и я осознал себя сидящим на скамейке ночью с чужой женой на коленях.

– Идем, Светик. – Не оставалось ничего, кроме как согласиться.

Подходя к подъезду, я неприятно поморщился. У перил стоял Юрий с сослуживцем и братом. Они нервно переминались с ноги на ногу.

– Ну и где вы были? – зловеще проговорил Юра.

– За водкой ходили, – не моргнув глазом, ответил я.

– И куда вы ходили?

– В магазин.

– В какой?

– «24 часа».

– Мы там были раз пять.

«Пауз быть не должно», – понимал я, но в голову ничего не шло.

«Это конец, подумал Штирлиц», – пронесся в голове отрывок из старого анекдота.

– Мы не в тех «24 часах» были, – спокойно подхватила разговор Светлана. – То есть там были тоже. Но нам продавщица по секрету сказала, что водку у них лучше не брать.

– Там мужик в винном отделе, – уточнил Юрий.

– Естественно. Не он же сам о своем товаре такое скажет. Я про кассиршу говорю. Оттуда мы пошли в магазин за три остановки. В Голубой универсам. Помнишь, мы там с тобой апельсины в прошлый раз брали.

– И что, два часа ходили?

– Почему два? – встрял я. – Минут двадцать.

– Какие двадцать, вы в первом часу ушли. А сейчас сколько?!

– Юра, милый, ну что ты прицепился, – подошла к нему Светлана. – Ну хочешь, я тебе чек покажу из универсама. Саша, чек у тебя остался.

– Да, где-то здесь был, – произнес я, лихорадочно обшаривая карманы.

– Да пошли вы со своим чеком, – смягчился Юрий. – Я знаете, как волновался. Мы с Виталиком все ларьки в округе оббегали. Я уже думал, случилось что. Думал, по репе настучали где-нибудь. Пошли пьяные среди ночи. Мало ли, что случиться могло.

– Мужики, сколько можно с водкой у подъезда стоять? – возопил с деланным гневом я. – Мы пить сегодня будем или выяснять, кто сколько ходил? Скажите спасибо, что вообще чего-то качественное нашли.

Пили «с остервенением каким-то», как писал Щедрин, часов до семи утра. Юра подозрительно посматривал на нас и время от времени спрашивал у жены подробности нашего маршрута. Пытался несколько раз взять ее за талию, но она всякий раз аккуратно выскальзывала из его объятий. Водку все дружно хаяли, но употребляли с аппетитом. Я нажрался до свинского состояния и не помнил, как меня посадили на такси.

Утро было тяжелым и в то же время каким-то светлым. Я как зомби ходил по комнатам и повторял: «Она любит меня, она любит меня, меня вообще кто-то любит». Это было так необычно. Так странно и удивительно. Ни головная боль, ни тошнота не могли сбить этого прекрасного ощущения. Я вспомнил фразу буддийского монаха: «Любите других, но бойтесь, если влюбите в себя хотя бы одну душу». Я не боялся. Я понял, что рождаюсь заново. Мне нужно было научиться по-новому ходить, по-новому дышать. Я прошел цикл гусеницы и цикл куколки. Я приобретал новые формы и вслед за ними менял окружающую среду. Рожденный ползать расправил за спиной огромные золоченые крылья. «Она любит меня. Она меня полюбила. Но за что? За растопыренные уши? За нос картошкой? За козлиный голосок? А ведь она сама – чудо неземное. Господи, меня еще кто-то любит. Меня не кто-то, меня она любит. Она меня любит».

При этом мы с ней так и не переспали. «Ну и пусть, – твердил я, – мне этого и не нужно. Я счастлив одним лишь взглядом ее, одним кивком». И я был искренен. Мне действительно не очень нужна была постель. Но видеть ее мне было необходимо. Видеть, слышать, обонять, в конце концов. «Где моя Светка?», – время от времени спрашивал себя я, но ответа не было.

Собственно, история моя подходит к концу. После нескольких встреч с Юрой я понял, что он начал подозревать нас. Забавно, что мы умудрились влипнуть со второго раза. Иные жены всю жизнь изменяют своим мужьям, а те находятся в полной уверенности, что у них неприступный тыл. И здесь у меня все не как у людей.

– А что это ты так посмотрел на нее? – как-то сорвался Юра.

– Обычно посмотрел, – пожал плечами я, но вопрос остался занозой в мозгу.

Я не знал, как мне связаться с ней. Практически у меня не было никаких подходов. Дома вечно торчал младший брат. Когда Юра был дома, звонить было бессмысленно, она трубку не поднимала. Когда он был на работе – просто опасно: в квартире у него стоял определитель номера, и он прекрасно понимал, что я не могу не знать, что его нет дома.

И все же мы с ней встретились еще один раз. Его срочно вызвали в Выборг. Брат загулял, и она позвонила мне, как только уложила сына. Я собирался в гости к своим друзьям, молодой чете, справлявшей новоселье в новой двухкомнатной квартире. И хотя ради нее я отменил бы любую встречу, мне показалось, что ей самой будет интереснее развеяться в кругу новых знакомых. Кроме меня приглашенных больше не было. Я слетал на машине за ней и привез к своим друзьям, как самую большую драгоценность. По дороге она сказала, что очень боится новых компаний. Но я успокоил ее.

– А мы с тобой никаких границ не перейдем? – поинтересовалась она.

– А разве мы их когда-нибудь переходили? – лукаво спросил я и тут же добавил:

– С тобой не произойдет ничего такого, чего ты не захочешь. Я тебе обещаю.

Застолье кончилось поздно, и хозяйка постелила нам на диване, рядом со своим супружеским ложем. Я забеспокоился и, отведя молодого супруга в сторонку, сказал:

– Слушай, у меня к тебе чисто мужская просьба…

– Я все понял, старик. Сейчас дочу из детской в зал перенесу, ложитесь там. Кровать у нее узковата, но, думаю, поместитесь.

– Мы не очень стесним тебя? – спросил я, понимая, что не в силах буду отказаться от такого предложения, даже если стесню.

Мы закрыли за собой дверь. Я отвернулся, но в зеркало видел, как она разделась до белоснежных ажурных трусиков и легла под одеяло. В эту ночь мы так и не заснули. Нет, вру, заснули минут на сорок, в самом конце. Не знаю, мешал ли скрип кровати хозяевам за стенкой, но мы прилагали все усилия к тому, чтобы все было как можно тише. В какой-то момент мы просто скатились на пол, где продолжили безумную скачку.

В общем-то, со стороны механики этого дела не было ничего необычного. И в то же время необычным было все. Главным было то, что она нуждалась во мне, в прямом смысле этого слова. Как жаждущий в глотке воды. Ни одна женщина, которой я обладал, не нуждалась во мне так яростно и в то же время так кротко, как Светка. Она вбирала меня, она растворяла меня в себе, и сама растворялась во мне.