Алексей Брайдербик - Собрание сочинений. Том 3

А недавно произошел ужасный случай: на одной из льдин – большой, плоской, прямоугольной формы – мы нашли тело мертвого медвежонка. Льдина с мертвым пассажиром скользила по высоко вздымавшимся черным волнам холодного моря. Ветер вихрился, струился и перекатывался над льдиной и под нависающим над морем куполом громадных темно-серых, плотных туч.

У нас на острове говорят, что лед – это напоминание о конечности всего сущего, нечто холодное и застывшее, не способное к развитию. Смерть. В этом можно узреть некую религиозную подоплеку – мы боремся с ледяным пленом, сокрушаем стены из него, перемалываем в труху осколки, стараемся сохранить процесс движения всего, что окружает нас. Это ритуал, который мы все исполняем каждый день.

Философия льда: он всегда был, есть и будет. В чём его смысл? В холоде и забытье? Изменится ли что-нибудь, если мы покинем остров – исчезнем, как снег ранней весной? Лед не расскажет о нас, если только мы сами не вверим ему себя, не запечатлеем на нём следы собственного пребывания на земле.

Если внимательно рассмотреть кусок льда, можно увидеть сложный рисунок, нанесенный природой. Кружева, сетки, переплетения линий – это и есть красота, но в этих узорах можно увидеть нечто большее. Лед говорит с нами, хотя мы и не понимаем его языка.

Капитан ледокола как-то на днях сказал мне: «Лед слоями нагромождается на берега наших душ, во тьме безнадежности и уныния он крепнет как никогда. Лед образует стены вокруг наших мыслей, снов, человеческой природы – оттого мы так хорошо понимаем его, и потому нам настолько близок его холод и мутноватый блеск. Наши чувства по отношению к другим временами превращаются в лёд, а несчастная любовь подобна его холоду и немому безразличию».

Мой мир всегда балансирует на границах двух стихий – земной и морской.

Мой мир – это рыбацкий поселок – не большой и не маленький.

Мой поселок – связующее звено между морем и сушей.

Мой мир уязвим, море всегда обрушивает на него волны, высокие во время шторма и почти незаметные в тихую погоду. Суша вокруг поселка не богата деревьями – только трава и редкие кусты, раскачивающиеся на ветру.

Мой мир – холодный и мрачный, но я и другие привыкли жить здесь. Холодные серые камни – часть нашего мира, черные волны черного моря – неотъемлемая составляющая нашей внутренней природы.

На рассвете, что вовсе не рассвет, мы видим мрачную даль моря. На закатах, которые не когда не были закатами, мы прощаемся с черной пустотой над морем. Мы повторяем этот ритуал каждый день.

Рыбаки на своих судах. Я их вижу и машу им рукой. Одни, заметив меня, отвечают тем же, другие просто кивают. Они о чем-то оживленно и громко переговариваются и смеются, кто-то заводит песню, шум волн заглушает ее, и всё же удается разобрать слова. Неожиданно песню подхватывает другой рыбак, а за ним еще и еще, и вот уже все дружно, пытаясь перекричать шум моря, поют во весь голос.

Рыбаки уважают море, оно в свою очередь уважает их, кто-то из рыбаков утверждает, что нет ничего лучше музыки моря. Они в этом видят поэзию мироздания, и вряд ли променяли бы ее на что-то другое.

Но вот рыболовные суда отчаливают от пристани, друг за другом плывут к затянутому серыми тучами горизонту. Море запоминает маршруты, по которым плавают корабли. Рыбаки ведут суда вперед, стоя в полный рост на носу, подставив лицо ветру. Они горды и бесстрашны и не замечают брызг, летящих им в лица. Гнев моря для них ничто.

Тени рыбаков и их кораблей становятся тьмой. Их очертания теряют четкость – всё мрак, всё серость – сейчас только утро, впрочем, нет солнца и нет рассветов – вверху лишь сплошные серые тучи, сквозь которые слегка просвечивает чуть более светлое пятно. Иногда кажется, что солнца и голубого неба не существует.

Рыболовные суда исчезают за горизонтом. Когда длинный и широкий мокрый блестящий причал пустеет – наступает безмолвие, слышен только шум моря, раскатистый громкий голос стихии. Он звучит везде и всюду – даже если убежать подальше от моря, от берега, из поселка – всё равно будешь продолжать его слышать.

Вечер. Темнеет. Рыбаки возвращаются с уловом. Но море не всегда делится своими богатствами. Счастье – это сети, полные рыбы. Когда рыбаки хвалятся друг перед другом своим уловом. Кто поймал добычи больше, а кто меньше, больше, конечно, лучше, всегда лучше, но и самый малый улов не так уж и плох, гораздо хуже, когда сети приходят пустыми. Но проигрыш и пустота – только сегодня, только в эту секунду. Минует вечер, сгинет ночь, и вновь забрезжит бледными каплями света тусклый рассвет, и, как обычно, устремится вереница рыбацких кораблей к просторам моря.

Мы ждем, когда стихия зашумит, запенится в нас.

На пристань встречать рыбаков выходит весь поселок, женщины и дети – их семьи, они приветствуют мужчин радостными возгласами – вот уже и тьма не так пуста, и рокот моря не настолько монотонен. Едва рыбацкие суда причаливают, как рыбаки живо сходят на берег и радостно идут навстречу своим семьям.

Рыбаки с женами и детьми дома – семейный очаг – тепло и свет любящих сердец. Все в сборе – сидят за общим столом и ужинают. Мужья целуют своих жен и детей – благословен мир в семье. Мне нравятся подобные картины семейной идиллии. Море шумит, волны неистовствуют, пытаются показать всеми миру свою власть и могущество – но то, кажется, происходит где-то в иной реальности. Корабли у причала, их паруса и рыболовные сети свернуты, а вокруг полупрозрачный мрак, пронизанный гулкими стенаниями моря и свистом холодного ветра.

Стать бы рыбой, но не попадаться в сети. Быть бы рыбаком и не знать, что такое пустая снасть. Судьба нашего поселка – объединять людей по умению ловить рыбу; судьба рыбаков – оставаться рыбаками с сетями в руках; судьба сетей – быть всегда с добычей, а судьба нас всех – жить тем, что делает нашу жизнь простой и счастливой.

Время идет, и я вместе с ним. Вечер гонит меня домой – согласен с ним.

Яркий, невыносимый свет ослепляет. Свет, сконцентрированный в одном помещении, ослепляет вдвойне. Свет везде и всюду, не отличить осязаемое от неосязаемого, материальное от абстрактного. Свет излучают стены, пол и потолок комнаты. Поиск выхода – сложная задача. Сначала надо выяснить, где находится ближайшая стена, после того как она найдена, необходимо выяснить, в каком именно направлении стоит двигаться вдоль нее, чтобы достичь выхода.

Гипотетический выход. Разум подсказывает, что он есть – ведь ты же каким-то образом попал сюда из другого места, но не исключено, что ты всегда был тут, и эта комната, которая, может быть, существует только в твоем воображении, не имеет выхода, потому что он никуда не ведет.