Татьяна Минаева - Плен одиночества

– Господи, – Алла взяла её руку и стала разглядывать кольцо. – Когда?

– На свадьбе у Алисы и Стефана, – улыбнулась Рината. Крепко сжала ладонь матери. – И я ответила «да».

– Ну наконец-то! – Алла подалась к дочери и, обняв, погладила по волосам. – Я за тебя так рада! Давно пора, – улыбнулась она довольно, лукаво блеснула взглядом, понизила голос и добавила: – Нам нужно это отметить! Пока твой отец не видит, мы можем открыть бутылку прекрасного вина из его заначки.

– Давай лучше чай с печеньем, – немного подумав, ответила Рина.

Алла снова нахмурилась, но промолчала. Если Рина сама не хочет рассказывать, хоть клещами тяни, ничего не выпытаешь. Уж что-что, а это она отлично знала. Придёт время – скажет сама, если, конечно, есть, что рассказать. Повернувшись к шкафчику, где стояли чашки, она улыбнулась:

– Доставай печенье, дорогая.

Рината встала. Кухня в доме была большая и очень удобная. Такая, какой и должна быть кухня в доме крепкой дружной семьи. Чтобы и готовить было удобно, и будничные ужины устраивать. Даже гостей приглашать можно. По торжественным случаям они собирались в гостиной, но тут Рине нравилось больше. Не зря же она сама и этот светло-коричневый гарнитур выбирала, и тарелки с маленькими голубыми васильками, и плитку для облицовки стены за варочной панелью. Белую плитку с геометрическим рисунком жёлтого и бирюзового цветов. Открыв один из шкафчиков, она взяла стеклянную вазочку с песочным печеньем и поставила на стол. Села на прежнее место. Алла молча разлила кипяток по чашкам, добавила заварку.

– Чабрец? – не удержавшись, Рината втянула аромат, исходивший от горячего чая.

– И мелисса.

Присев рядом, Алла взглянула на дочь. Каждый раз она забывает, какая Рината стала взрослая. Переезд в Америку, материнство и жизненные сложности сделали её другой. Она и раньше предпочитала отмалчиваться, а теперь и вовсе… Иногда ей казалось, что Рина намеренно не посвящает её в свои планы и проблемы. Случалось, что она узнавала о чем-то от Бердникова. Порой ей даже казалось, что ему дочь доверяет намного больше. Но позже приходило понимание – её девочка просто выросла и пытается справляться с трудностями самостоятельно. Только вот Владимир по-прежнему опекает её, и они обе как-то смирились с этим фактом.

Но сегодня Рината была молчаливой как-то по-особенному. Они пили чай в полнейшей тишине, и Алла не могла взять в толк, что не так. Вроде бы свадьба эта – прекрасное событие, Николас – замечательный человек, поступками доказавший, что Рината для него не просто талантливая спортсменка, она прежде всего – личность, мнение которой он уважает. Понимающий, внимательный, надёжный и сильный. Всё это вселяло в Аллу уверенность, что он – именно тот человек, который сможет сделать Ринату счастливой. Ринату и маленькую Николь. Вот только… Было во взгляде Рины что-то такое… Алла и сама не знала, что именно. Какая-то едва заметная, таящаяся в самой глубине печаль.

– Ты уже думала о музыке на следующий сезон? – решив разрядить обстановку, поинтересовалась Богославская.

Но Рина, вместо того, чтобы отвлечься, напротив стала, казалось, ещё печальнее. Посмотрев на мать, она покачала головой и ответила:

– Нет. Не будет никакой музыки. Мам, я приехала написать заявление о завершении карьеры, – голос её, казалось, был абсолютно беспристрастным, сухим, безэмоциональным, полным решимости.

– Я даже не знаю, что и сказать, – шумно выдохнула Алла. – Рин, следующий сезон олимпийский…

– У меня есть четыре золотые медали, мама, – жестко хмыкнула Ринка и, обхватив чашку, поднесла к губам. Глядя на мать поверх, сделала глоток. Рано или поздно это пришлось бы озвучить. – Я приняла решение еще до чемпионата мира. Я устала, – поставила чашку на стол, опустила взгляд, провела по ободку пальчиком и снова взглянула на Аллу. – Я хочу быть хорошей матерью Николь. А этому не бывать, пока я постоянно в разъездах, – губ её коснулась грустная улыбка. – Я нужна ей. С каждым днём она становится взрослее. Да, она всё понимает, понимает, что мама чемпионка и должна выигрывать золотые медали. Но она скучает по мне, а я по ней. Понимаешь?

– Ну как я тебя могу не понять, девочка моя, – тихонько произнесла Алла и накрыла безвольно лежащую на поверхности стола ладошку дочери своей. Ободряюще сжала.

Рината кивнула. Конечно же мама её поймет. Кто, если не она…

– Только вот, – лицо Богославской стало серьезным. – Ты думаешь, Крылов отпустит тебя?

– Я ему не принадлежу! – Рина резко вырвала руку и поджала губы. – У нас не крепостное право, и я не его раб, чтобы он мог меня куда-то не отпустить! – глаза её мигом вспыхнули яростным пламенем, черты лица заострились. От былого умиротворения не осталось и следа. С шумом отодвинув табурет, она поднялась. – Он никто, чтобы мне указывать, мам.

– Он президент Федерации, он может что-нибудь сделать.

– Что он мне сделает? – вскинула брови и насмешливо перекривилась Рината. – За все эти годы, как он взошел на этот пост, я не получила ни копейки, причитающиеся мне как члену сборной команды, – Рина уперлась руками о стол и гневно добавила: – Я тренировалась на свои деньги, я лечилась на свои деньги. Мне приходилось кататься в шоу с незалеченной травмой, чтобы оплатить лед в Сан-Франциско. А знаешь, что он мне сказал, когда я обратилась к нему с вопросом о причитающемся мне финансировании? Что в России лед бесплатный, и я в любой момент могу вернуться в Москву. Поэтому я завтра пойду к нему и напишу это чертово заявление.

Рината выпрямилась и посмотрела на мать с такой решимостью, что у той не осталось никаких сомнений – она намерена идти до конца. И с самим дьяволом в войну вступит, если тот сделает глупость и встанет на сторону Крылова. Ох, девочка…

– И пусть попробует мне помешать. Пусть ищет себе другую несушку! И пускай та хоть десяток золотых медалей ему снесет, я – пас!

В следующее мгновение в кухню, сжимая в руках привезённый ему сестрой вертолёт, вбежал Серёжка.

– Рина, поиграй со мной!

Рината, стараясь избавиться от накопившейся в ней за минувшие годы злости, тряхнула головой. Не стоит он её нервов. Не стоит. Тем более сейчас, когда на её пальце блестит кольцо. Ещё совсем немного, и жизнь её наконец пойдет счастливо, безмятежно. Она не имеет права вываливать весь поток негатива на маму и, тем более, на младшего брата.

Рина взяла протянутую ей Серёжкой игрушку. Подмигнула и весело сказала:

– Только пообещай, что дашь мне передышку, когда я устану.

– Зачем тебе передышка? Ты же олимпийская чемпионка, – нахмурил лоб Сергей.

– Олимпийские чемпионки тоже устают, – сказала Алла, встала из-за стола и приблизилась к ним.

Погладила по голове сына, затем коснулась плеча дочери. Её дети. Как же внешне они друг на друга не похожи, и какая же сила таится у обоих внутри. Сергей в его почти семь стремился к лидерству не только в своей группе на льду, но и на соревнованиях среди детей старшего возраста. Он хотел быть чемпионом – таким же, как его сестра, и при каждом удобном случае говорил, что он Сергей Бердников, брат четырехкратной олимпийской чемпионки Ринаты Бердниковой. Ринка была для него идеалом. Он тянулся за ней, в какой-то мере подражал. Аллу это и радовало, и пугало. Потому что она хорошо понимала – в будущем подобной ноши он может не выдержать. Может сломаться под грузом возложенных на него фамилией обязательств. Но с этим они разберутся позднее, а пока… пока её дети счастливы. А вместе с ними счастлива и она сама.