Николай Виноградов - Бытие и сознание

© Николай Виноградов, 2022

ISBN 978-5-0056-9867-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вовка – это мой брат, старше меня на шесть лет. Правда, мы не полнородные, у нас одна мать, но разные отцы. Правильнее будет сказать – единоутробные. Отцов своих мы даже на фотографиях не видели. В детстве наивно верили, что Вовкин отец действительно был лётчиком, а мой моряком, и что оба они героически погибли, исполняя долг перед Родиной.

Мать посадили, дали десятку за разбой, лишив родительских прав. Мне тогда было десять, в четвёртом классе на второй год остался. Сначала нас определили в детский приёмник, а вскоре перевели в костромской детский дом. Через четыре года мать умерла на зоне от туберкулёза.

Смутно помню отрочество. Мы и раньше-то никогда сытыми не были, судьба не баловала. Со временем как-то прижились в этой новой жизни. Брат всегда заступался за меня, в обиду не давал. Природа в наследство от отца подарила ему эндоморфное строение тела – широкую кость, как в народе говорят. Мой же отец-моряк подарил мне натуру под народным названием – хоть соплёй перешиби. Первую сидку по малолетке Вовка получил из-за меня. Заступаясь, порезал одного хмыря и подсел на три года.

После детдома он забрал меня к себе, в Москву, где работал матросом на дебаркадере. Не виделись больше двух лет. За это время братан как-то умудрился заиметь свою однокомнатку в малосемейке.

Даже не представлял, что можно жить в раю – делать, чего хочется, идти, куда вздумается, вставать и ложиться спать, когда собственная лень подскажет. Брательник выдавал мне на карманные расходы, но я и без хрустов с великим удовольствием блондил по ГУМам и ЦУМам с выпученными глазами, никогда в жизни не имевший таких экзотических предметов первой необходимости, как наручные котлы, лопатники из натуральной кожи, золотые или серебряные белуги-портсигары и прочее. Даже подстаканника никогда раньше не видывал. Вынул из него стакан, сидя как-то в кафе, и через дырку в дне рассматривал людей как в монокль.

Помню, как-то осенью Вован запихал меня на курсы машинистов электропоезда при центре метрополитена. Хотел до мужика унизить, да не получилось. Уже через месяц меня оттуда сделали пинком под зад, уличив в воровстве дамской сумочки и дали год. Не успел выйти я, как снова сел мой Вовка по примерно такой же статье. Так и жили – то он, то я. Встретились, короче, когда мне уже сороковник по башке трахнул.

После очередной отсидки Вовик опять приютил у себя, но уже в Балахне, районном городке Нижегородской области, где за какие-то три года жизни на воле исхитрился купить на окраине небольшой частный домик с участком, с банькой, даже с газом, водопроводом и центральным отоплением. Заимел старенький «Жигулёнок» с пристроенным металлическим гаражом перед домом. Официально нигде не работал, жил на то, что скупал в местной рыбартели по дешёвке свежую рыбёшку, солил её, вялил, крупного леща ещё и коптил, и всё оптом сдавал в пивные ларьки в Нижнем.

Пьянствовали до одури, обмывая мою свободу. Брательник, чтобы я смог быстрее адаптироваться к полноценной жизни, откуда-то даже притащил в дом пару местных «сыроежек», с которыми мы не хило поизвращались в баньке.

– Всё, хорэ развлекаться, – заявил брат через неделю, – пора дела делать…

***

«Жигулёнок» припарковали во дворе, на въезде в Нижний. В машине переоделись, нарядившись под седых стариков. Пешком дошли до остановки, где сели в маршрутку и доехали до Дворца Спорта.

– Вот эта девятиэтажка. Так… без пятнадцати девять, скоро его любимая программа «Время» начнётся. Уходить будем чердаком через последний подъезд, – объявил братан. – Ключи к замку на крышке люка этого подъезда я ещё две недели назад подобрал, а на последнем подъезде крышки на чердак вообще нет.

Он резко дёрнул за ручку входной железной двери подъезда, оторвав её от электромагнита домофона, и мы пешком тихонько поднялись на четвёртый этаж.

– Вот его квартира. Выкрути лампочку, чтобы на лестничной клетке темно было, – командовал брат, – а я сейчас на электрощите выключу его автоматы защиты. Как только вылезет, а он вылезет обязательно… захочет убедиться, что только его автоматы выбило, я воткну ему в шею шокер и быстро войду в квартиру, чтобы вырубить его бабу. Они вдвоём с женой здесь живут. Ты берёшь его за подмышки и затаскиваешь волоком в квартиру. Только тихо, чтобы соседи не вылупились. Свяжем, а потом я схожу, снова автоматы врублю. Не в темноте же шарахаться…

***

В зале со связанными за спинками стульев руками, с заклеенными скотчем ртами, сидели хозяева. Вован прибавил громкость телевизора. Пока пленники не пришли в себя, мы шмонали хату. Кроме пятнадцати штук, найденных в лопатнике фраера и мелочи в сумочке его Пенелопы, ничего не нашли.

– Ну что, гнида, очухался? Жить, наверное, хочешь, контрацептив штопаный? – тихо, прямо в ухо хозяину проговорил Вовка. – Сейчас я отклею тебе хлебало, и ты тихо, без кипеша, скажешь, где хранишь деньги, мразь. Если вздумаешь сказать, что денег в доме нет – сразу замочу обоих. Если их действительно здесь нет, вы тем более оба сдохнете. Значит, судьба у вас такая.

Брат зажал пальцами ноздри тухлому фраеру, а когда тот начал задыхаться, мыча и дёргаясь на стуле, прошептал ему в ухо.

– Если готов сказать, где деньги – моргай часто глазами. Если нет – кончишься первым, а потом и бабу твою грохну.

– Письменный стол… в спальне, – едва маленько отдышавшись, с расширенными от ужаса глазами на красной морде, дрожащим голосом начал пищать хозяин квартиры, под стулом которого уже успела образоваться целая лужа. – Нижний ящик имеет двойное дно… Но там только пять миллионов, остальное у меня на счетах в банке.

Вовка дал мне команду кивком головы, и через пяток минут я выложил перед ним на круглый стол увесистые пачки денег, туго связанные резинками. Рот фраера был снова заклеен.

– Давай, мочи эту старую курицу, а я пока этого пидора задушу. Забираем бабло и линяем, – спокойным голосом, рассовывая пачки по карманам, нехотя, распорядился Вован, словно сигаретку у меня попросил.

– Ты чё, совсем с резьбы съехал? – вылупился я на него. – Зачем нам мокруха? Давай просто слиняем, он же бабло отдал.

– Делай, чё говорю! Зажми ей ноздри, и все дела. Другими дырками она всё равно дышать не сможет.

– Я тебе чё, Чикатило?!

Жирная свинья снова громко замычала, часто хлопая моргалами. Вовка ненадолго отклеил ему рот.

– Не убивайте, мужики! У меня в гараже, на стеллаже справа в жестяном ящике ещё пятнадцать лимонов припрятаны, жена не знает. Всё берите, ключи от гаража в барсетке. Гараж рядом, за домом, номер триста два, на воротах написано. Не убивайте, мужики! – со слезами на глазах упрашивал толстяк.