Игорь Сибиряк - Люди. Годы. Жизнь. Книга вторая

Сейчас, когда я пишу эти строки, остался доживать свой век один, все братья и сестры умерли, родителей нет давно, задаю себе вопрос – как переосмыслить и описать жизнь нашей большой семьи за многие годы её скитаний в Сибири, на Урале, Белоруссии. Я уже не говорю про жизнь семей двух старших братьев Дмитрия и Германа, проживших свои жизни в Ставрополье и Краснодарском крае. Я там никогда не был за свою проживаемую жизнь. Мне просто не получалось туда поехать, да меня и никто не приглашал приехать к ним в гости. Таков парадокс пребывания в житейских обстоятельствах много старших меня братьев и, меня, родившегося после них через 25 лет. Но я на судьбу не обижаюсь. Она достойна того, чтобы сесть за писательский стол воспоминаний.

Холодные зимы на Урале проживались с тяжелым трудом родителей по содержанию полного двора всякой живности. Зато к новому году в нашем холодном сарае висели туши поросенка, теленка, баранины и молодой конины, привозимой отцу знакомыми киргизами из деревни Калачики. Давно осевшие в наших местах киргизы и татары, уживались и дружно жили со всем местным населением. Они слыли среди нас как трудолюбивые, рачительные хозяева, содержащие отары овец и табуны лошадей. Чего на скажешь про русское население, проживающее жизнь, особо себя не утруждающее по содержанию подсобного хозяйства. Поэтому у нас в поселке не было базара по продаже излишек продуктов с подворья местного населения. Выходные проходили без праздника «базарного дня», покупок дешевого товара, оживленного общения, обмена новостями среди торгового люда. Селяне частенько ездили на базар рейсовым автобусом в ближайший город, где раньше жила наша семья и, где родился я 1952 году. До настоящего времени сохранилась улица Смоленская, в железнодорожном районе Тюмени, двухэтажный деревянный дом номер один, где жила семья на втором этаже, занимая три комнаты. Мама часто рассказывала нам, детям – Сергею, Ларисе и мне подробности жизни в городе, очень жалела, что отец поторопился увольняться из банка, опрометчиво перебрался сюда, на сельское поселение, дорабатывать до своего пенсионного возраста. Фабрика хоть и славилась своим историческим прошлым, но вообще-то влачила жалкое существование на дорогом привозном финляндском сырье. Львиная доля дохода от продажи конденсаторной бумаги КОН-1 и КОН-2 уходила на оплату привозного сырья. Инженеры производства ломали головы над сокращением затрат производства. Борис подключился к этой инновации. Предложил изготавливать опорные втулки для намотки бумаги в рулон изготовленные методом прессовки древесных опилок с жидким стеклом. Получилась крепкая конструкция, взамен цельно-древесных круглых бревен. На их проточку уходило много времени, шли большие древесные отходы от круглого леса. Его рацпредложение одобрили и, оно вошло в экономичную намотку готовой бумаги на опорные втулки, изготовленные из прессованных дешевых опилок. Здесь была двойная польза – меньше опилок шло в отвал и сохранили древесный кругляк для других нужд фабрики. Брат за год вошел в дружный коллектив фабрики, работа спорилась, он отошел после шока развода, старался много бывать на природе вместе с нами, печатал фотографии своих пленок, помогал Герману в распечатке кадров давно отснятых им пленок. Одним словом жизнь шла своим неспешным чередом.

В начале января 1962 года в Заводоуспенку приезжает на временное место жительства сын директора фабрики Дементьева, отставник, имеющий высшее техническое образование. Встал вопрос, куда его пристроить работать на фабрику. Директор командует принять его в конструкторское бюро. Проходит какое-то время и брату Борису дают понять, что два проектанта в бюро не нужны. Раз у него нет высшего образования, то он и должен ретироваться в какое-то другое место. Старший брат советует – раз пошла коса на камень, то и нечего торчать на фабрике, будешь работать у меня в кузнице помощником кузнеца при литье ответственных узлов для тракторов и машин. Герман в то время занимал должность заведующего гаражом «Химлесхоза», техники и людей в его подчинении находилось много. Я частенько приходил к братьям на работу, видел кипящую занятость каждого рабочего, ибо техника ломалась, требовала быстрого ремонта. Все бы ничего, да вот беда – работа на свежем воздухе толкала слесарей к обеду с выпивкой. А про пятницу я и не говорю, все трудяги расходились по домам на бровях. Герман как мог боролся с этим вечным несчастьем русского народа. К этой компании веселых людей постепенно примкнул и средний брат Борис. Отец и Герман проводили с ним беседы, предупреждали, что добром это не кончится. Так оно и вышло, к летнему сезону заготовки живицы, соснового сока, Бориса перевели на участок подсочки. Работа не из легких, но денежная. Живица шла на экспорт в капиталистические страны для производства натуральной резины легковых автомобилей. Добросовестные, старательные рабочие за сезон, с мая по сентябрь месяцы зарабатывали себе на легковой автомобиль. Им предоставляли в то время для обналичивания больших денег машины – Волга, Москвич, Запорожец. Устроиться на участок подсочки мог не каждый, работа шла весь световой день, на отдаленных делянках соснового леса люди ночевали в шалашах, фактически жили на своих рабочих местах. Первые два месяца май, июнь Борис выдержал, потом отказался от непосильной работы для него. Оно и понятно, после лейтенантских погон, работы в конструкторском бюро, ходить по лесу с высокой штангой ножей для проделывания косых канавок в коре сосны требуется хорошая физическая подготовка. С его щуплым телом и не высоким ростом трудно вписаться в категорию рабочих «хим-дым», так окрестило их местное население. В трудовой летописи брата наступила пауза на неопределенный срок. Других производств в поселке нет.

Родители и мы, дети, сильно опечалились всем происходящим в нашей семье. Мама потеряла живой интерес к жизни. Перестала брать шитье на заказ, а она шила любую одежду мужскую и женскую из любой ткани, от тонкого до зимнего сукна на пальто. Её универсальная ножная швейная машинка Подольского завода, изготовленная по лицензии «Зингер» считалась и считается по сегодняшний день одной из лучших и надежных мировых моделей швейного производства. С наступление осени 1962 года, приходом первых холодов начали заготавливать дрова на долгую зиму. В морозную погоду нарезанные чурки древесины легко колются, дровосек меньше потеет. От такой работы одно удовольствие! Взрослые – отец, Борис, Сергей кололи, а мы с сестрой Ларисой, относили наколотые дрова, складывали их в поленицу под навесом у хлебного сарая и коровника. Двор становился красивым от цветных пятачков полешек – сосновых, березовых, осиновых. В первое время, после кладки полениц дров, они издавали ароматный запах леса. Представляешь себе как будь-то идешь по лесу и дышишь кислородом. К ним переносили скамейки для отдыха и, в вечерние часы подолгу сидели, дышали ароматом леса. Такое никогда не забывается!