Сергей Белковский - Художник, что рисует звезд. Повесть о портретисте. Этюды о живописце

– Правда, ко мне сюда приедет он, – опешив, выговорил хозяин квартиры.

– Можно я тоже побуду здесь, посмотрю

– Как ты сам-то думаешь, – злился художник.

– Хорошо, тогда я постою у подъезда.

«Что сказать, если зайдет речь про то, что начинаю претендовать на роль модного преуспевающего портретиста, а обстановка довольно аскетичная и совсем не звездная. Они, наверное, в панельных многоэтажках уже давно не бывали», – думал художник, но на смену этим пришли другие мысли, успокаивающие и одобряющие: «Все что нужно для работы здесь есть. И вообще – самое ценное здесь – мои картины, а их вон сколько, целое состояние».

Художник убавил немного музыку, посмотрел на часы – где же вы, финансист, капиталист.

В дверь снова позвонили. Вошли трое —Вадим, директор Марисы, здоровенный парень (водитель и телохранитель, подумал художник) и невысокий мужчина, лет на пятнадцать старше художника в легком пальто, накинутом на тонкий свитер.

Осмотрелись, поздоровались, сели – кто в кресло, кто на диван, разговор сразу же деловой.

– Ваш герой, – отец Марисы кивнул в сторону фотографии (художник рядом с портретом народного артиста), – хорошо отозвался о вас и ваших картинах, я вчера разговаривал с ним. Его рекомендации дорогого стоят. А Вадим рассказал о совместном проекте, по поводу этого я и хотел с вами поговорить. Действительно, задумка необычная, вокруг нее можно долго поддерживать внимание прессы и публики.

Он спокойно, вопрос за вопросом интересовался женой художника и отношениями в семье, захотел посмотреть картины художника в жанре «ню» (остался доволен).

– Ваша жена как относится к предстоящей работе с «Купальщицей» и к той, кто будет позировать эту роль?

– Относится, как к моей работе.

– Сможет пережить легкий флирт мужа с Марисой?

– В конце концов, надеюсь, спектакль будет закончен и всем станет ясно, что он не совпадает с жизнью.

– Вы все правильно оцениваете, – вступил в разговор Вадим.

– Давайте обсудим еще несколько важных для меня деталей, – голос отца Марисы был по-прежнему спокоен, только появилось в нем еле заметное волнение. – Для работы над картиной вы делаете фотосъемку, так? Нужно, чтобы потом эта пленка вся осталась у меня, давайте поступим так: вы снимите ее и сразу передадите Вадиму, затем выберите нужные для работы кадры и их вам отпечатают. Я не хочу, чтобы подобные снимки Марисы попали в чьи-то третьи руки. Надеюсь, вы меня понимаете и согласны со мной?

– Да, согласен, – сказал художник.

– Я на это рассчитывал, – в голосе отца звезды послышалась благодарность, а следующие слова – прозвучали привычно твердо и бескомпромиссно. – Я смотрю вы начинаете парадный портрет Марисы, хорошо. Он поселится в ее квартире. А вот «Купальщицу» я у вас куплю. Думаю, после шумихи в прессе и на телевидении ее хоть на аукцион можно будет выставлять… Но мы с вами поступим по-другому. Я ее куплю, не хочу, чтобы на мою дочь смотрели чужие глаза. Куплю, разумеется, по нормальной цене. На этой картине вы сделаете себе имя, согласитесь, что это хорошая цена.

Все, что нужно, было обсуждено. Прощаясь, отец Марисы кивнул охраннику, и тот выставил на столик дорогую бутылку коньяка.

– Я не пью, а вы выпьете потом с друзьями за удачу начинаемого дела. А это, – протянул художнику конверт, – аванс за начинаемый портрет Марисы. Думаю, этого достаточно.

Художник заглянул в конверт, оценил достоинство купюр и их количество, кивнул.

Оставшись один и подержав в руках дорогую бутылку, художник подумал, что тихая жизнь в мастерской завершилась. Впереди маячит что-то яркое, кажется, похожее на его мечты и надежды.

* * * * *

Мариса на неделю улетела на гастроли, потом несколько дней была занята на съемках телевизионных программ. Этого времени художнику хватило, чтобы написать, почти закончив, портрет звезды. Он решил, что начнет работу над купальщицей после того, как Мариса увидит свой портрет. Художник заказал для него раму – дорогую и помпезную, какие нравятся тем, кто покупает красивые вещи. Рама, как обрамление для драгоценности. Конечно, и само по себе оно ценно, но в раме начинает сверкать, обретать новую грань.

Так быстро еще художник никогда не писал. Портрет получился наполненным радостным цветом

– Пусть потомки запомнят меня именно такой, – весело засмеялась она, как только увидела готовую картину. Радость, охватившая девушку, была первой реакцией на свое изображение.

Лишь одна деталь в своем лице показалась ей «немного отличной от действительности» – небольшой пупырышек на щеке. На холсте на него не было и намека.

– Это вы специально? – спросила девушка.

– Я считаю, что на холст должно переходить все самое лучше, а не то, что в жизни вы стараетесь скрыть под покровом косметики. Или вы хотите, чтобы я «подарил» вашему лицу на портрете эту маленькую штучку? – художник не стал уточнять – какую.

– Эту нет. А вот другую, о ней вы узнаете по ходу написания следующей картины с купальщицей, хотелось бы увидеть на холсте, – кокетливо сказала Мариса и ткнула пальцем себе в джинсы, плотно подчеркивающие округлости ее попки. – Здесь у меня большая родинка. И я хочу, чтобы она осталась на картине.

Посмотрела на Вадима – своего директора.

– Будет повод показать ее вживую по телевизору, да и для любого интервью это добавит пикантности, так мой повелитель, – она все шутила, но все понимали, что говорит Мариса вещи серьезные, только что поделаешь, хорошее настроение у девушки.

– Я могу вас сейчас попозировать, вы готовы к работе? – неожиданно обратилась Мариса к художнику.

– Вы хотите прямо сейчас? – растерялся художник, не ожидавший, что события будут развиваться так стремительно. – Хорошо…

Мариса посмотрела на своего директора.

– Вадим, заедь за мной через час. Я тебя буду стесняться. Родинку свою тебе не покажу, – улыбнулась девушка.

Когда художник и модель остались одни в однокомнатной квартире-мастерской, девушка села в кресло.

– Я вас слушаю, маэстро, командуйте мной.

– Мариса, вы когда-нибудь позировали обнаженной? – почувствовав воцарившуюся в комнате неловкость и смущение, сказал художник.

– Давай, на «ты «– так мне будет легче справиться со своей работой. Сейчас – первый раз. И как-то, знаешь страшно. Мне хочется перед тобой раздеться, и я этого боюсь. Помоги мне…

Художник опешил.

– Шучу, – вновь засмеялась девушка. – Это ведь словно в кабинете у гинеколога, он меня просит раздеться, а я начинаю комплексовать. Глупо, ведь, правда.

Мариса поднялась и ушла в ванную, закрыла за собой дверь. Послышался шум воды.

– Дай мне, пожалуйста, полотенце, я сейчас.