Марина Журавлёва - Чужая вина

«Сижу тут среди незнакомых людей и размышляю, зачем я в это ввязалась. Очень своеобразный я себе подарок устроила. Слушаю, что говорит ведущая, записываю в тетрадку умные слова… Лучше бы серёжки купила с бриллиантами, которые, в общем-то, я все равно не ношу», – такие мысли одолевали Асю, сидевшую в просторном помещении, именуемом «Аудитория № 336».

Изредка Ася поглядывала на своих соседок. Те внимательно слушали ведущую и что-то записывали в тетради и блокноты.

«Надо же, я ещё не вспомнила про свою дочь, не проснулось моё материнское чувство вины, она одна дома», – Ася едва успела додумать мысль до конца, как завибрировал телефон, стоявший на беззвучном режиме. На экране мобильного отобразилась фотография Аллы со школьного выпускного и надпись: «Доченька».

Женщине понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться и сдержать первый порыв немедленно выбежать из кабинета в коридор, чтобы поговорить с дочерью. Пришлось даже закрыть глаза и попробовать один из дыхательных приемов йоги, с длинным выдохом.

«Я сделаю это потом, когда будет перерыв», – приняла решение Ася и мужественно дождалась окончания текущего блока семинара.

– Мама, мама, они все сдулись! Их больше нет, их не существует!!! Я даже совсем не успела их разглядеть! Их нет! – за надрывным плачем, пополам с криками, мать с трудом разобрала, что речь идёт о воздушных светодиодных шариках, которые она заказала в спонтанном порыве порадовать повзрослевшую дочь.

Рано утром перед тем, как дочь пойдет в институт, Ася собиралась сделать дочке сюрприз. Она встала пораньше и побежала в цветочный магазин, предварительно договорившись с его владельцем о более раннем времени открытия. Очень переживала, чтобы шарики не лопнули, пока она несла их по улице. Хотелось пронести их гордо и величественно, ведь когда ещё представится возможность продефилировать с девятнадцатью разноцветными гелиевыми шарами, которые то и дело стремились взмыть в хмурое зимнее небо, со всех сторон обложенное снеговыми тучами?

Тугая железная подъездная дверь чуть не прихлопнула пару шаров, затем – узкий лифт, не слишком пригодный для такого объема… Но все препятствия были с успехом преодолены. Чуть позже стало понятно, что на кухне, где Ася решила спрятать свой сюрприз, очень много острых углов и мебели, вплотную разместившейся на семи квадратных метрах.

Понадобилось несколько минут, чтобы привязать к шарам бумажки с пожеланиями для дочери. Они падали на пол, не удерживаясь на скользкой и блестящей ленте, Ася находила их и торопливо прикрепляла снова, одним ухом прислушиваясь, не проснулась ли дочка, не хлопнула ли дверь её комнаты.

– Мама! Ты всё испортила! Они все, до единого, сдулись! Теперь висят как ненужные тряпочки! – Асе в голову разом вонзились все децибелы, на которые была способна её разочарованная дочь.

– Девочка моя, мне так жаль! Ты очень сильно расстроена, вот я приеду… – Ася пыталась придумать слова утешения, но, похоже, сейчас её ребенку было нужно вовсе не это.

– Мама, ты не понимаешь! Эти шарики сейчас ни на что не годны, их только выбросить на помойку. Я хочу другой подарок!

– Аллочка, какой ещё подарок? – Ася растерялась. – Ну, я тебе серёжки Swarovski купила, что я ещё могу?

– Мама, мне нужны другие шарики! – ответила дочь.

– Подожди, я сейчас не могу говорить, – Ася увидела, что ведущая семинара сделала ей знак, что время перерыва прошло.

– Мама, не уходи, ты обещаешь мне, что купишь шарики?!

– Всё, пока, – прервала разговор мать.

Ася сидела на своем стуле, боясь пошевелиться. Ей начало казаться, что она вся, с ног до головы, облеплена чем-то липким и густым, образующим плотный кокон. Стоит ей начать глубоко дышать, как вся эта субстанция проникнет в лёгкие, и она вмиг задохнется. Чувств было так много, что на несколько минут Ася потеряла слух. Она сидела здесь, среди незнакомых людей, но на самом деле была словно в другом измерении, в гулкой пустоте, в суживающемся пространстве невидимого глазу тоннеля. Чтобы вынырнуть на поверхность, женщине даже пришлось слегка ущипнуть себя за палец и пошевелить плечами. Только убедившись в том, что это не сон, она начала ровно дышать.

В помещении полным ходом велась психотерапевтическая работа, проходила сессия между ведущей и одной из участниц группы. Обе женщины сидели в круге, в центре комнаты. Одна – чуть старше тридцати, с милым круглым лицом, задорной улыбкой и короткой стрижкой. Чёрные волосы слегка вились и как-то забавно, очень по-детски, топорщились в разные стороны. Вторая – ведущая этого семинара, Анна Соколова. Женщина ближе к шестидесяти, хотя никто не верил в этот возраст, поскольку она чудесно выглядела: с роскошными волнами каштановых волос до плеч и абсолютно гладким лицом, достойным рекламы дорогой косметики.

Анна – очень известная в столице персона – вела различные популярные тренинги, которые неизменно собирали большую аудиторию. Кандидат психологических наук, она часто выступала во всевозможных ток-шоу и популярных телевизионных передачах, посвящённых вопросам психологии.

Вот и сейчас в офисе находилось больше двух десятков человек. Их могло быть и вдвое больше, но набор людей строго ограничен, и он закончился ещё за несколько месяцев до начала тренинга.

Асю очень удивило, что Анна запомнила не только имена участников группы, но и истории, с которыми они пришли, из какого города приехали (половина участников, как и Ася, приехали из разных концов страны и даже ближнего зарубежья).

Ася вслушалась, о чём говорила Кудряшка Сью, как она мысленно окрестила участницу семинара, напрочь забыв её настоящее имя. Та рассказывала про свою девятилетнюю дочь, которая совсем не ценила, что для неё делают родители. Ведущая в ответ произнесла: «У мазохистской матери дети поневоле становятся садистами».

Асю пронзили эти слова, будто они выплыли из узкого коридора сознания, едва не сбив её с ног. В невидимую брешь внутри хлынули чувства: стыд – за то, что не всё предусмотрела, вина – за то, что оставила свою дочь одну, а сама собралась в другом городе праздновать день рождения, ужас пополам со страхом – от того, что она совершенно никчемная мать, которая не в состоянии успокоить своего ребёнка.

Она перестала слышать, что происходит в помещении. У женщины в голове шёл свой внутренний монолог:

– Ася, давай ты немного придёшь в себя. Вон посмотри в зеркало, – женщина на самом деле достала из сумочки пудреницу и посмотрела на себя. – Что-то ты совсем бледная, как мел. Переживаешь за дочь? Так ей не девять лет, как этой девочке, про которую сейчас рассказывают. Ей позавчера исполнилось девятнадцать! Ты ошиблась с этими шариками. Похоже, не зря в цветочном магазине висела надпись: «Срок гарантии на гелий для воздушных шаров не меньше 12 часов». Кто мог знать, что и никак не больше? Ася, ты и без того устала на работе, а тебе ещё предстоял перелёт в столицу. Между прочим, первый в твоей жизни. Да, дочь ты тоже никогда не оставляла, это случилось впервые за её девятнадцать лет. Конечно, есть от чего впасть в ступор. Твой мозг просто не мог одновременно контролировать несколько разных планов – из-за тревоги и страхов, что на тебя навалились.