Сергей Шевалдин - Коса и камень

Лабрадор, несомненно, изначально добрейшая собака без зачатков агрессии. Но пес весьма крупный, потому казусов с ним предостаточно. А еще любознателен до азарта: как-то засунул морду в соседскую подворотню, а там тогда еще проживал старенький азиат. Азиат за морду и ухватил его своей пастью. Захлопнул зубами как крокодил. Жестокая была история, у Марата до сих пор около глаза шрам заметен, до и я руку изрядно травмировал, когда песика вызволял. Ветеринары тогда сказали «Марат сделал наш день!». И не только ветеринары – мне хирурги с большим любопытством руку зашивали.

Как-то так получилось, что именно посредством Марата мне пришлось плотно ознакомиться с современной медициной. Однажды, выгулявши собак, вернулся из леса, заварил кофе в турке, забил трубочку табачком и хотел благостно оттопыриться, как на меня абсолютно неожиданно обрушился жесткий приступ прободной язвы. Были все предпосылки дать дуба и сыграть в ящик, но, благодаря местным хирургам, удалось выжить. Спасли меня добрые люди и св. Ян Андерсон. Но Марат грустно ждал моего возвращения, две недели ждал. Похоже, считал, что именно он во всем виноват.

Скоро вновь пойдем с Маратом и Малым в лес. Природу будем инспектировать, физические нагрузки совершать и физиологические потребности исполнять. Будем жить. Постараемся жить без грусти и подольше. А то всякое в голову приходит.

Вчера во время прогулки лирика Роберта Бернса на меня обрушилась:

В полях, под снегом и дождем,

Мой милый друг,

Мой бедный друг,

Тебя укрыл бы я плащом

От зимних вьюг,

От зимних вьюг.

А если мука суждена

Тебе судьбой,

Тебе судьбой,

Готов я скорбь твою до дна

Делить с тобой,

Делить с тобой.

Это я на прихрамывающую лапку Марата глядел. Мысли всякие размышлял. Но такова лирика шотландская. Лучше б, конечно шотландский Monkey Shoulder. Ибо очень правильный вискарь. Его, кстати, Ян Андерсон очень уважает. А он знает толк в шотландской лирике.

И о Тургеневе, мягко говоря, Иване Сергеевиче. 170 с лишним лет назад он написал прекрасный рассказ «Бежин луг». И сейчас этот рассказ изучают в российских школах.

Все, конечно, сразу ожидают, что начну рассуждать про об изумительном описании природы и даже, быть может, насчет пресловутых «тургеневских барышнях». Но описания природы и всяких прочих разностей ищите у самого Тургенева, а про барышень… Ну где ж сейчас эту «тургеневскую барышню сыщешь?

Это во времена моей юности «тургеневские барышни» встречались постоянно. По крайней мере мне лично. Были они весьма жеманные и чопорные, но портвейна отведать не отказывались. Так и заявляли: «А белое я не пью!». С придыханием. В те времена (так же как и сейчас времена были суровые и героические, в иных мы не живем!) «белым» считались три или четыре, уж не помню, наименования водки.

Выбор водки был не особо широк, но вкус и цвет единообразен. «Сучок» этакий. Кстати, из-за этого однообразия и завелась стойкая традиция засовывать свежеприобретенную водку в холодильник и даже в морозилку. Если, естественно, холодильник был в наличии. Чтобы холодом вкус посконного русского напитка перебить. Русский, а тем более – уральский, холод всякую тварь исправит. Пьешь, бывало, и ежишься от холодка. Зато душу греет. Не то что сейчас, сейчас даже и греть-то нечего, бездушно все и бездуховно.

Поскольку «белым» считалась водка, то «тургеневские барышни» тех времен пили «красное». «Красным» считалось все, что не водка: и вермут, и портвейн, и плодово-ягодное, и фруктовое, и прочее. Даже сухие вина считались «красным». Вне зависимости от цвета и производителя. Разве что шампанское «красным» не считалось. Не из-за патриотизма и высокой политизированности (шампанское было «советским шампанским»), а из-за шипучести. Все, что шипело – то и было шампанским.

Напившись «красного» «тургеневские барышни» отказывались от своих жизненных принципов и возвращались к обыденности. Оно и к лучшему. Иначе бы последующим поколениям, как говорится, «век воли не видать». Впрочем, воли и до сих пор не видно. Лишнее все это, начальство такого не поощряет.

Потому не будем мусолить и сплетничать про «тургеневских барышень», а перейдем напрямик к рассказу Тургенева «Бежин луг». Не зря ж Тургенев его писал.

Случилось, что очень своевременно побеседовал с пареньком, который как раз этот рассказ и изучал. Вернее, не он изучал, а педагоги требовали от него изучить. Никаких особых претензий к ученику или к рассказу. Претензии, скорее всего, к суете мегаполиса.

Не буду повторяться о коллизиях рассказа – ну, там, как нынче говорят, фолк-пати с элементами трэша. Легкий хоррор и июльский хэллуин, образно говоря. Добро пожаловать в детский Ад, так сказать.

Понятно, что по нынешним просвещенным временам охотника, подглядывающего и подслушивающего детей, обвинили бы как минимум в нарушении правил охоты (дело-то как бы было в июле). А по максимуму раскрутили бы его на всякую безнравственность – вуайеризм и педофилию. А родителей детей, оставленных без присмотра, грозило бы отлучение от родительских прав. Но повезло мужику, легко отскочил. Да и деток без отцовства-материнства не оставили. Потому что описываемые в рассказе дела происходили во времена дикого царизма.

Но вернемся к рассказу, вернее – как его преподают. Неожиданно для себя выяснил, что нынешние ученики не знают, что такое «ночное». И педагоги, похоже, тоже.

Вполне вероятно, педагоги под «ночным» стеснительно и скромно подразумевают близкую им эротику, но отнюдь не выпас лошадей, выгул их на сочной луговой травушке после напряженных деньков русского сенокосного июля. И «ночное» – это такая детская работа, необходимая и уважаемая. Дело нужное, и дети этого дела не чурались.

Нынешним деткам работать запрещено. Или просто не интересно. А еще, не исключаю, что и лошадей-то многие вживую не видели. Потому что давненько лошадей и коровушек повырезали да подъели. Обычная совсем еще недавно сельская животинка стала объектом экзотики. Фоном для удачного сэлфи.

Поэтому упор в расшифровке «нерелевантного месседжа», коим сейчас фактически является «Бежин луг», преподаватели делают на «великий и могучий» язык, на котором рассказ написан. Про труд детей, посильно помогающих родителям вести хозяйство, не упоминается. Не акцентируется этот сомнительный момент.

Да и про особенности сельского хозяйства тоже никто особо не распространяется. Зачем пылкой урбанистической юности это дегенеративное плебейство? Тем более, что детский труд считается формой эксплуатации и признан незаконным.

И это не пробел в образовании, это провал в мировоззрении и крутейший облом по части модного сейчас патриотизма. Слишком далеки все эти истошные высокодуховные патриотизмы от реалий вообще и русской природы в частности.