Алексей Борисов - Второй шанс

– Ваш «майор Вихрь» 4 4 Советский военный разведчик, вымышленный герой романа Юлиана Семенова. к нам залетал, – сказал Миша.

Такую подпольную кличку соседи дали Александру Владимировичу Ветрову. Прозвище было с подтекстом: сам директор информационного вещания не раз намекал окружающим, что состоит в особых отношениях со спецслужбами.

– Когда залетал? – спросил Дима.

– Утром, часов около восьми.

– Ты в такую рань на работу приходишь?

– Нет, мы к девяти, как и вы. Его охрана видела.

Малейшие слухи и сплетни распространялись по ГТРК мгновенно.

– А во сколько точно, не знаешь?

Миша развел руками.

– Прости, никто не засекал.

– И что он у вас делал?

– Нам не докладывают. Наш босс – ранняя пташка, может и в семь часов народ принимать.

В голове у Димы что-то беспокойно шевельнулось.

– Ладно, а то в «Янтарном» одни прилавки останутся, – сказал он. – Доброй охоты!

Глава 3

«Старик подозревает всех»

Протесты не помогли. Элеонора аккуратно отпилила половину тефтельки и переложила ее на одноразовую тарелку к Диме.

– Да мы с Геной кофе попили, – снова завел он ту же пластинку.

– Ешь, для меня всё равно слишком большая порция, – сказала она.

На Димину тарелку переместилась и часть гарнира в виде гречневой каши. Старшему редактору сомнительный гастроном был не по нутру. Элеонора обычно приносила обед из дома в пластиковом контейнере, чтобы разогреть его в микроволновой печи. Печка была общественной и стояла в специальном помещении с табличкой «Столовая» на входной двери. Личный состав именовал ее на свой лад едальней .

Комната для приема пищи не отличалась внушительными размерами, по площади будучи даже меньше, чем резиденция службы новостей. Она располагалась напротив аппаратной эфира. Дверь в нее не запирали, ибо воровать оттуда, кроме давно не мытой микроволновки, было нечего. Здесь стояли стол и пара стульев, а у боковой стены справа до самого потолка громоздились пустые картонные коробки, не поместившиеся в технический отдел.

Евроремонта в едальне никто не делал, и, судя по краске и побелке, обычный ремонт имел тут место лет пятнадцать назад. Источником света служила обычная «лампочка Ильича», которая напоминала Клевцову его пребывание в пионерском лагере. Такая же висела под потолком спального помещения, где после отбоя травили страшные истории с анекдотами.

– Очень вкусно, – похвалил он стряпню Элеоноры.

Положа руку на сердце, тефтелька с кашей получились совершенно пресными, однако Диме еще в детстве привили правила хорошего тона. Своей жене Алине он тоже ни разу не сказал ничего худого по поводу ее скромных кулинарных способностей. Им обоим это, впрочем, нисколько не помогло. Как пошло резюмировал Дима при их финальном объяснении, «слишком разные мы люди».

Эта разница не помешала им прожить вместе целых четыре года и обзавестись потомством. У Клевцова чуть ли не со второй недели брака было смутное подозрение, что зря он вляпался в эту авантюру. Характерами и темпераментами они на самом деле сильно отличались друг от друга. Просто, наверное, у обоих вечно не было времени спокойно разобраться в отношениях и, образно говоря, отделить мух от котлет.

Сначала была ежедневная гонка за темами и лихорадочное написание заметок в газету, где Дима с Алиной трудились в отделе информации. Потом жена ушла в декрет. Потом газета обанкротилась, и стало ясно, что надо как-то выкручиваться. Дима в темпе сменил пять работ, нигде не задержавшись то из-за перебоев с зарплатой, то из-за разногласий с начальниками-самодурами. На новый проект с солидными инвесторами он возлагал огромные надежды, и с крахом этих надежд в нем произошел своего рода надлом…

– Старик подозревает всех, – сообщила Элеонора, орудуя вилкой и ножичком из пластмассы.

– Вообще всех?

– В принципе да, но в нашем случае только тех, кто был на канале.

– И Олю, что ли?

– И Олю, и Гену с Фимой, и Наташу.

– Следствие ведут колобки, – сказал Дима. – Это очередной абсолютно достоверный слух?

– В каком-то смысле, потому что я сама слышала, – ответила Элеонора. – Шеф сейчас в студии, Баранников у него.

– А ты?

– Я по своим делам заходила.

Андрей Константинович Носов, прибывая из частых командировок или с деловых встреч, принимал сотрудников прямо там, откуда вещали клиенты канала. Разумеется, если студия не была занята под запись или прямой эфир. Официальный офис «Города плюс», открытый для граждан, находился в нескольких кварталах от телецентра, в здании бывшего треста ресторанов и столовых. В двух смежных комнатках вели всю бухгалтерию, продавали дешифраторы для тех, кто не спит, и взимали абонентскую плату.

– Если всех, это значит никого конкретно, – сделал вывод Дима. – Агентство Пинкертона зашло в тупик.

– На детектор лжи у нас пока денег нет, – заметила Элеонора.

Дима отправил в рот последний кусочек.

– Очень скверно будет, если канал закроют, – задумчиво проговорил он. – Что-то я устал скитаться.

– Ветров прав: многовато в тебе социального пессимизма, – сказала Элеонора.

– Ничего себе пессимизм! Тут самый натуральный реализм.

– У шефа есть подвязки в верхах, и Александр Владимирович не простой человек.

Дима вытер бумажной салфеткой губы.

– Эля, знаешь, я тебе сейчас одну вещь скажу… Только ты не смейся, ладно?

– Гена забыл камеру включить во время съемки?

– Нет, к счастью. Я про Ветрова.

Элеонора очень внимательно, не мигая, посмотрела на Диму. Под таким, словно оценивающим взглядом в ее исполнении он обычно немного терялся.

– Что за вещь?

– Мне кажется, его тоже надо занести в список подозреваемых.

– Что-что?

Клевцов оглянулся на приоткрытую дверь. В коридоре раздавались шаги, кто-то бродил по нему, но не рядом со столовой. На всякий случай корреспондент новостей понизил голос.

– Он был на ГТРК в восемь или даже раньше.

– У соседей?

– Да.

– Зачем?

– Неизвестно. От их корпуса до нас меньше пяти минут пешком. Если со двора подобраться, никакая баба Зина не увидит.

В глазах у Элеоноры замаячило нечто вроде любопытства.

– Продолжай.

– С техникой Ветров на «ты», переключил бы всё легко, – развивал свою мысль Дима. – Одного не пойму: караулил он Ярика, что ли?

– Такое «одно» ломает всю твою гипотезу, – возразила Элеонора.

– Ничего не ломает. Вдруг у него сообщник был?

– Ну, это уже точно кино. Скажи еще, Малявкина с умыслом напоили.

– Такого не скажу, – сдал назад Дима. – Юра с Ричардом без всякого умысла причащаются и другим наливают. Иначе, мол, вдохновения не будет, муза не посетит… Стоп! А, может, импровизация?