Алиса Лунина - О чем говорят женщины

Ничего не поделаешь – великолепная Марго хотела, чтобы ее сын женился на девушке его круга, притом с высшим, желательно техническим, образованием. Чтобы жена была Андрею боевой подругой, секретарем и опорой, чтобы у Андрея с ней была гармония, как у Пьера и Марии Кюри. Ну а что, в сущности, Марго тоже можно понять – она растила сына, имела свои представления о его будущем, а он вырос, свинья неблагодарная, и привел домой простую девушку родом с Севера. Да еще певицу, которая про кварки отродясь не слыхивала. Ну не мезальянс разве?! Вот! На мезальянсе Марго твердо настаивала и психологически давила на Андрея и Лену, как могла. И даже робкий довод «а если у них любовь?!», ежели бы таковой прозвучал, не переубедил бы Марго. Ибо мудрая женщина знала, что нет субстанции эфемернее и, увы, ненадежнее любви – этого легчайшего, стихийно вспыхивающего и столь же стихийно умирающего чувства; а есть крепкие, прочные чувства – корневая система, основанная на уважении и интересе супругов друг к другу. Андрей нуждается в заботе и служении! А эта певичка, чукотское или какое там дарование, ну что она может дать Андрею?!

Позже, когда они вышли на улицу, Андрей объяснил Лене, что властность его матери объясняется просто. Как настоящий гений, ее муж-академик был абсолютно беспомощен в быту, и Марго не оставалось ничего другого, как стать для своего мужа матерью, секретарем – короче, всем. Ну а потом многолетняя привычка вникать во все дела и разруливать все ситуации так и сохранилась у нее навсегда. А теперь Марго считает, что должна точно так же заботиться о сыне.

Лена выслушала Андрея, но тем не менее захлюпала носом и расплакалась, как девчонка. Она чувствовала себя первоклассницей, получившей двойку. И эта двойка означала одно – им никогда не быть вместе с Андреем.

– Ну, ты чего? – расстроился Андрей.

– Да просто она меня никогда не примет! – справедливо рассудила Лена.

– Ерунда! – сказал Андрей. – Я что – маленький? Или какой-нибудь «мамсик»? Сам решаю, с кем мне быть!

Лена вздохнула. Андрей бросился горячо доказывать, что ему наплевать на мнение матери, но что-то Лене подсказывало, что все не так просто. Тем более что в этот же вечер она узнала о том, что у Андрея есть подруга Света – приличная девушка из академической среды. И у Андрея со Светой всё до стихийного появления Лены было идеально, ну разве что за исключением того, что Андрей эту Свету не любил. И этот нюанс отчасти нарушал гармоничность их союза, однако не настолько (по мнению королевы Марго), чтобы из-за этого сей союз разорвать.

Марго и сказала сыну, что, в конце концов, в жизни есть еще кое-что, кроме любви. И на вопрос Андрея: «Что же это?» – Марго отрезала: «Уважение, привязанности, общие интересы и ценности!»

Ну а с наивной чукотской девушкой Леной, понятное дело, у Андрея по определению не могло быть ни общих интересов, ни общих ценностей.

В общем, Лена нутром почувствовала, что с матерью Андрея она попала в ситуацию полной безнадеги. И никак эту безнадегу не выправить!

Андрей, конечно, попытался все сгладить – на завтра пригласил Лену в театр, потом повел в гости к своим друзьям. А еще через день они вновь поехали к нему на дачу.

На даче в этот раз Лена нервничала, ей все время мерещился грозный призрак «женщины в белом» – Маргариты Петровны, которая ходит по саду и заглядывает в окна. И хотя Андрей отчаянно старался исправить ситуацию, все-таки в душе Лены залегла глубокая печаль.

Между тем праздники заканчивались, наступали будни. Вера Глебова возвращалась из отпуска, и на середину января у коллектива были запланированы продолжительные гастроли по России. Лене пора было возвращаться в Москву. Да и Андрею в январе предстояла длительная командировка в Европу.

Когда Лена сказала Андрею, что уезжает, он воспринял это спокойно и не стал уговаривать ее остаться. Андрей вообще, надо сказать, был с ней честен – никаких клятв и заверений «навеки вместе» он не давал. Разве что в последний день перед ее отъездом он как-то даже удивленно сказал, прижав Лену к себе, что не ожидал, что у него из-за нее «так снесет крышу».

– Это что – оригинальное признание в любви? – усмехнулась Лена.

Андрей серьезно кивнул: считай так.

– И что же нам теперь со всем этим делать?

Андрей пожал плечами:

– Полагаю, нам обоим надо обо всем хорошо подумать.

Он признался, что на этой неделе уезжает за границу на два месяца, а после его возвращения они все решат.

Лена вздохнула: «Два месяца?! Это долго, когда любишь! И если бы кто-то еще сказал, как мне прожить это время!» Впрочем, ближайшие месяцы и у нее были расписаны по дням – у Глебовой на февраль намечался плотный гастрольный график.

По дороге на вокзал Лена нарочито бодрилась, напустила на себя деланную веселость: мол, расстаемся, ну и ничего, это, в сущности, пустяки! Правда, когда они с Андреем вошли в здание вокзала, она почувствовала, что сдувается, как шарик. На перроне, когда стали прощаться, Андрей обнял ее: «Ну что ты такая расстроенная, Лен? Жизнь ведь на этом не кончается…» У Лены не было такой уверенности – для нее как раз все заканчивалось здесь и сейчас. Все как будто четко разделилось: до вокзала ей казалось, что она смотрит фильм – грустную мелодраму про то, как они с Андреем прощаются, но не взаправду, а по – киношному. А потом, на перроне, когда она увидела дышавший враждебно, как зверь, поезд, оказалось, что все происходит на самом деле. Они с Олегом действительно прощаются. Может статься, что и навсегда.

«А как я теперь буду без тебя?» – шептала Лена, глядя в грязноватое вагонное стекло. И Андрей, такой маленький, родной, невозможно любимый, стоял на перроне, а когда поезд тронулся, он прибавил шаг, стараясь еще немного притормозить расставание, а потом побежал за поездом. Но поезд, конечно, быстро вырвался вперед, и Андрей исчез. И вот тогда – оп, будто шарик проткнули, Лена разрыдалась. Она стояла в тамбуре и рыдала, рыдала, как припадочная – ой, господи, стыдно-то как…

– Слышь, девушка, на вот, воды выпей, – легко толкнула ее в бок проводница с усталым, добрым лицом, – и не тужи, все образуется.

Но Лена все равно плакала и никак не могла остановиться. И всю дорогу до Москвы она ревела несчастной белугой. Да и в Москве продолжала реветь.

Зима 2005 год

Выслушав зареванную Лену, Ляля искренне удивилась:

– Что ревешь-то? Влюбилась – так это замечательно, радуйся! Кстати, а он тебя любит?

– Говорил, что любит, – сказала Лена и осеклась, прекрасно понимая, что говорил и что на самом деле любит – разные вещи. А у нее нет уверенности в том, что он ее действительно любит.

– Так позвони ему и уточни, – недолго думая, предложила Ляля, уловив в голосе подруги неуверенность.