Мария Чепало - Цветок Лилии

– Кажется, это никак не оттереть, – заключил он, бросив сковороду в раковину.

– Что ты готовил?

– Хотел пожарить котлеты.

Он был разочарован своим провалом. А самое ужасное в этой ситуации то, что дочь застала его в самый неподходящий момент. От отчаянья он кинул крышку от сковородки на стол и поспешил уйти. От неожиданности Лиля подпрыгнула на месте, а когда отец проходил мимо, вжалась в стенку, желая слиться с ней в единое целое.

Олег чувствовал себя нашкодившим маленьким мальчиком, не способным даже пожарить котлеты! Он вышел на балкон и судорожно схватился за зажигалку. Она никак не хотела зажигаться, и он выбросил ее в окно. Из груди вырвался злобный рык. Олег свернулся калачиком на полу балкона, схватился за голову и стал раскачиваться, вцепившись в свои волосы. Он испытывал в этот момент столько жалости к себе, что еле держался как бы не сорваться. Одно его останавливало – Лиля. Она была дома, и сорваться при ней он никак не мог себе позволить. Из раздумий о собственной никчемности Олега вывел телефонный звонок. На экране высветилось: «Лида». Ее только сейчас не хватало. Олег отложил телефон подальше и закурил.

Запах розмарина и базилика вперемешку со свежими овощами почти вытеснили горечь дыма, кухня снова стала уютной. Пол, стены и плита отмыты, но сковородку пришлось утилизировать. Даже самое едкое средство, которое только смогла отыскать Лиля, ее не спасло.

– Как все-таки ты умудрился сжечь сковородку? – спросила Лиля за ужином.

– Видимо туда случайно попала вода или что-то еще. Не знаю, просто вдруг все вспыхнуло.

– Наверное, ты перегрел масло.

Они посидели пару минут в молчании, смотря новости по телевизору.

– Вкусно, – похвалил отец. – А что это?

– Рататуй.

– А, еда для козлов.

– Почему для козлов?

– Диетическая.

«Ах ну да, придется давиться травой, ведь все мясо было переведено на пожар», – подумала Лиля. Говорить вслух такое она бы никогда не решилась.

Отец понурил голову и уставился в тарелку, словно прочтя ее мысли.

– Как собеседование?

– Могло быть и лучше.

– Тебя не взяли?

– Сказали, что перезвонят, но я так не думаю.

Лиля пережевывала еду, уставившись в телевизор. Другого она, в принципе, и не ожидала, но почему-то все равно эта новость ударила по лбу.

– Ну, можно попытаться устроиться в другое место.

Отец ковырял вилкой овощи.

– Баба Нина сказала, что в строительном магазине, ну, где дядя Игорь работает, требуются охранники, – продолжила Лиля.

– Она мне тоже говорила, но я отказался.

– Почему?

Его желваки заиграли, но все же спокойный голос произнес:

– Я не буду работать охранником.

– Но это не так уж и плохо, учитывая…

– Учитывая что? – отец сжал вилку в руке так, что побелела кожа.

– Учитывая положение вещей, – пискнула Лиля.

– Мне не нужна никакая помощь, – гаркнул отец, соскочив с места и стукнув кулаком по столу. – Так Нине и передай. Чтобы не лезла в мою жизнь ни с упреками о работе, ни с проблемами с… со здоровьем, – он закинул тарелку с недоеденной едой в раковину. – Спасибо за ужин.

Лиля продолжила есть в одиночестве несмотря на то, что комок, застрявший в горле, не позволял еде проскользнуть внутрь. В ее голове носились мысли, точнее воспоминания из детства. До смерти брата отец был совершенно другим. Он был одним из тех отцов, к которым все бежали за советом и помощью. Он был добрым и веселым. Он часто шутил и играл с Лилей и Андреем. Показывал, как умеет делать колесо, обгонял всех на детском велосипеде. Андрей унаследовал его смугловатую кожу и черные волосы, которые после первого же сеанса химиотерапии пришлось сбрить. А у Лили была бледная полупрозрачная кожа, как у мамы. Родители были такими разными, но оттого только лучше подходили друг другу. Мама была слишком пунктуальна и педантична, в то время как отец постоянно считал ворон и не мог ориентироваться во времени. Не удивительно, что его котлеты полыхнули огнем. Мама вечно его подгоняла и следила, чтобы он не шлепал чистой обувью по грязным лужам. Он отшучивался от ее придирок и всегда целовал в щеку, а она краснела и старалась не обращать внимания на его замаранные штаны.

Теперь от того человека остались лишь воспоминания, а от ее матери – фотографии в альбоме. Лиля не рискнула бы их пересматривать. Одна лишь мысль о том, что там в пыльных шкафах таится лицо ее матери, бросала в дрожь. Последний раз Лиля видела ее на этой самой кухне, но и этим воспоминаниям она не хотела придаваться несмотря на то, что они без спроса и приглашения лезли к ней в голову. Вместе с ними всплывали и люди в форме, и мигалки за окном, сирена, скорая помощь. Обеспокоенное лицо бабушки Ани, ее слезы, скатывающиеся по складкам старческих морщин. И отец. Держащийся за голову. Пахнущий перегаром. Распластавшийся по полу. Нет, этим воспоминаниям здесь не место.

Лиля часто видит разные кошмары, но один снится ей каждую неделю вот уже несколько лет. Его сюжет в целом неизменен, отличаются лишь формальности – ракурс, лица, реплики. Все начинается с потолка. Круглая люстра превращается в точку, сливаясь с плоской поверхностью. Она постепенно уменьшается, а потом и вовсе исчезает. Лиля пытается ее разглядеть, но напрасно. Со временем она стала пытаться вообразить ту люстру снова, но от этих усилий потолок начинал спускаться. По мере его приближения к кровати, окно в комнате, дверь и шкаф исчезали из поля зрения.

Невозможно пошевелиться. Руки и ноги словно пригвоздили к постели. Лиля лежит на спине и смотрит на приближающийся потолок. Рваное дыхание и чувство, словно ты превратилась в чугунную сковородку.

Потом картинка резко меняется, и Лиля оказывается в ванной. Тусклый желтый свет от лампочки падает на прозрачную воду. Лиля ее не чувствует. Она не мокрая и не сухая, не горячая и не холодная. Ее плотность не сковывает движения. Не слышно ее плеска.

В детстве в этой ванной Лиля купалась с мамой. Они выливали пол флакончика геля для душа и делали друг другу прически из густой пены.

Но во сне пены нет. Лиля пытается найти гель для душа, но все полки пусты. Тогда она вытаскивает пробку, и вода начинает понемногу уходить. Лиля смотрит на образовавшуюся воронку возле слива и только в этот момент чувствует неприятный холодок от соприкосновения мокрой кожи с воздухом. Чтобы согреться она включает воду в душе. Со временем она перестала это делать, пыталась перетерпеть холод, или вылезти из ванной, или закутаться в полотенце. Но в таких случаях вода начинала течь сама. Душ изрыгал воду перебоями, словно ее на время отключали и подали пару минут назад. Вода обычно была желтого цвета, иногда коричневого или с примесью грязи, скатывавшейся на коже. Сердце колотилось как бешенное уже в этот момент.