Лина Понуровская - Встреча с тобой. Часть 3

Хотелось поскорее закончить урок, прийти на английский и поговорить с Ангелиной Львовной. Не знаю, получиться ли, напроситься в гости, но она ведь приглашала меня, так? Так. Ну и пойду.

Зарядка взбодрила меня и после прыжков, отжиманий на турнике, я в сто тысячный раз убедился, что больше ничего от физры не хочу, а нашему многоуважаемому… как-его-там? Георгию Егоровичу надумалось до конца урока снова играть в пионербол. Господи, кто придумал эту идиотскую игру? Я хотел было вновь отказаться, но если бы не Максим и Андрей вряд ли бы воздержался от упрямства. А ещё, что любопытно, Ленка вдруг стала судьёй, пока физрук ушел, и будто специально болела больше за другую команду, а не за нас. Впрочем, почему бы не выиграть?

Игорь

Как я и думал, что все начнут с круглыми глазами просить меня снова играть! Да, я одно время играл в волейбол во дворе и то, потому что Катька приходила… и вообще чего она постоянно уже в моих мыслях? Видимо потому что тётя Рита напоминает о ней. Сегодня у этой мадоси день рождения… рад за неё. Номер не запоминал и попросил тётю передать поздравления.

Переодевшись, я первым из всех явился в кабинет английского, замирая в дверях, точно любой шум мог выдать моё присутствие. Ангелина Львовна с кем-то говорила по телефону.

Я не застал саму суть разговора, а последствия после него. Она сняла очки, одновременно положив белый смартфон на стол, шумно выдохнув, сплетая пальцы. Смотря в окно, её лицо отражало прежнее бесстрастие, но стоило глазам привыкнуть к лучам солнца, разгладились первые признаки усталости и, надев очки, любопытно спросила меня:

– Ну и чего стоишь у дверей? Входи.

Я неосознанно дёрнулся, проходя ко второму рядом на первую парту. Ангелина Львовна открыла журнал и, сощуриваясь, уточнила:

– Ты с Леной хочешь сидеть?

– Нет. На задних рядах вас плохо слышно, – в полуулыбке ответил я, готовясь к уроку. – У вас как всегда, до трёх сегодня?

– Красов, не тяни кота за все подробности… – тихо сказала мне, улыбаясь в голос. – Ты если что-то спросить хочешь, спрашивай прямо, – более громче, и в прежней манере строго учителя, добавила, листая журнал.

– Вы что-то про одежду говорили… насчёт сценки… я подумал…

– Хорошо. Приходи. Юбилейная семь, квартира третья, – говорила женщина, отдавая записку с адресом. – После пяти. А лучше шести, я как раз заканчиваю к этому времени проверку в тетрадях и потом до восьми буду свободна.

– Спасибо… я приду тогда завтра к пяти. У вас выходной ведь?

– Да. Приходи. Но не забудь, что репетиция сегодня и завтра после уроков.

– Так точно, – и осклабился.

Как только одноклассники расселись по местам, я отодвинулся к окну ближе, чтобы не занимать полпарты. Ленка удивленно посмотрела на меня, словно думая я ли сел рядом с ней и улыбаясь от уха до уха, приготовилась к уроку за минуту до звонка. За спиной слышал, что шушукаются девчонки и передают друг другу записки. Я почувствовал на себя взгляд, и мог узнать его, не поворачиваясь, чтобы убедиться в своей догадке.

Максим смотрел на меня до тех пор, пока я не глянул за плечо. Он на пальцах показал, что нужно сделать. Поглядывая на Ангелину Львовну, я взял телефон и проверил сообщение.

Давай после уроков на стрельбы съездим?

Давай :)

Тебе Юлька звонила? Не отвечает мне :(

Я уже и сообщения Вк писал, не читает…

Тебе мама звонила?

Да, я… знаю про дальнейшее оперирование…

У меня в голове не укладывается, чтобы

написать и сказать!

Мама сказала, скорее всего, НГ

в Новосибирске встретят :(

Будут удалять?

Я не отважился добавить ещё одно слово, которое и так понятно было. Прошло не больше полминуты, как я прочёл ответ:

Да… если даже оставят,

то глаз перестанет

быть жизнеспособным.

Совсем?

Совсем.

В горле образовался ком горечи, приближаясь жгучей болью к глазам. Я отложил телефон в сторону, так и не прочитав входящее сообщение. Какой-то сплошной круговорот событий происходит… только к одному привыкнешь, опять что-то свалиться и ты хоть что делай, а никак на это не повлияешь. Даже если Юле предстоит потерять один орган зрения, я не перестану быть с ней.

Что-то мне подсказывало, что как только всё закончиться, моя подруга потеряет не только мечты, но и себя… я мысленно готовился к встречи с ней. И пусть не верил в бога, обращался к своему дедушке… пусть Юля скорее поправиться, вернётся домой и тогда точно, будет спокойно на душе её, а тревоги я пройду вместе с ней. Даже на расстоянии.

В груди вновь нарастала знакомая боль, несказанных слов. А они были не мои…

Юля

Я расчёсывала сама волосы, не подходя к зеркалу. Мама находилась на кухне. Сегодня мой первый завтрак за столом, а не в кровати. Со вчерашнего вечера, как мне разрешили вернуться с мамой на квартиру тёти Риты, я то и дело сидела, смотрела телевизор, и не вникая суть передач. Будто смотрела сквозь… Если бы не присутствие мамы, вряд ли помнила, что не одна.

После того, как мама поговорила с Антоном Викторовичем, я узнала, что мой глаз будет удален из-за сосудов, которые слились с другими и если бы их не закупоривали, то пятно стало бы опухолью и вновь начались кровотечения. Я не была уверенна, что до конца можно спокойно ложиться на правую сторону лица. Вдруг опять подушка прилипнет к щеке…

Заплетая шишку на затылке, я укуталась в халат, достигающего пола, тепло которого на ногах не ощущала. Стены квартиры слишком тесными стали и воздуха катастрофически было мало. Я просила маму открыть окно всякий раз, когда возникало это чувство, и она приоткрывала чуть-чуть, и после моих глубоких вдохов, закрывала.

Хотелось убежать отсюда.

Скрыться.

В душе такая пустота была, что ощущала себя зомби. Моё лицо напоминало маску отреченности, опустошения и безразличия. Аппетита пропал. Ничего не радовало. Н и ч е г о.

– Может чай?

Я не могла злиться на маму. Она не заслуживала слышать моих слов, что рвались наружу. Молчание стало лекарем.

Каждый миллиметр бреши моей души наполнялось им. Желания разговаривать пропадало. Пусть пройдёт время, я вновь захочу что-то в своей жизни делать. Например, пойти в школу. Или послушать музыку. Но эта пропасть…

…она преследует меня ровно с того момента, как я узнала что буду находиться в больнице. А точнее в больницах.

Тринадцать лет мне только исполнилось. Я чувствую себя не ребёнком, а вот стойкий оловянный солдатик с меня что надо, вот кто я! За что такое наказание…

….зачем…

– Юль?

…для чего…

– Да. Давай, – ровным голосом согласилась я.