Лина Понуровская - Встреча с тобой. Часть 3

Заботливые руки отпустили мои плечи, оставляя после себя след. Мама переживала так же, как и я. Я помнила сообщения, которые присылал Игорь. Их было столько, что стало стыдно отвечать одним сообщением. Хотелось ответить на каждое. Четырнадцать штук. Четырнадцать, за один день! Именно в тот, когда узнала о последствиях операции. Я не читала ещё…

Пока мама возилась с чайником, взяла свой смартфон и открыла переписку с Игорем. Первые сообщения были с фотографиями, а особенно Симба постоянно утыкался носом в камеру, пока его хозяин пытался сфотографировать себя, вызывая тем самым у меня улыбку, что так прорывалась на ощутимой застывшей маске, как воск.

В левом глазу защипало, а в правом ничего не ощутила, продолжая читать сообщения. Лишь фантомная боль появилась. Не знаю…

Мышонок, ты в курсе,

что у меня бессонница

и благодаря тебе открываю

свои творческие способности?

Я сегодня вместо того,

чтобы спать, написал

для тебя стих :)

Я улыбалась в душе, оставаясь непроницаемой в лице. Хотелось прочесть вслух, но я слышала в голове тот самый голос, действующий бальзамом на душу.

Помнишь нашу встречу?

На перекрестке в осеннее утро

Перед тем, как перейти дорогу,

Ты посмотрела на меня,

Точно зная, что я твой друг.

Друг, который пишет эти строки.

Тот, который засыпает думая о тебе,

А просыпаясь, не замечает время,

Ведь оно стало против нас с тобой.

Стоило коснуться твоей руки, я понял,

Что не смогу отпустить тебя и знаю,

Нам нужно пройти множество путей,

Чтобы мы смогли быть вместе.

Я знаю, что мой стих мог быть лучше,

Но какой прок от слов, которые лишь

Для рифмы нужны?

Ведь сердцу не прикажешь.

После этих строк, я не смогла написать ответ и, улыбаясь, пусть слабо, набрала его номер. Ждала ответ, уходя в ванную. Я помнила, что у него урок, вспомнила тогда, когда услышала ответ на вызов. Ещё до того, как услышала, что Игорь ответил, я позволила холодной дорожке – меня предупреждали, что слёзный канал правого глаза и не хотела смотреть на себя в зеркало, поджав губы. Хотела ведь сказать, что тронута стихом, а вместо слов восхищения, я беззвучно давала слезам бежать по щеке. Откуда во мне столько слёз было, понятия не имею! Хорошо, что сил никаких не осталось на то, чтобы успокоиться и дать волю какому-то умиротворению. Лучше молча рыдать буду, чем крушить всё вокруг.

– Юль… Юля?.. – обеспокоенно позвал меня. – Мышонок… – отчаянно проронил Игорь, протяжно выдохнув немного выждав паузу. – … я опять расстроил тебя?

– Нет. Всё хорошо. Просто… навалилось всего… А твой стих прекрасен. Нет… волшебный. Да, точно. Именно такой… – честно говорила я, умываясь одной рукой. – У-уф, аж легче стало…

– Ты хоть поспала сегодня?

– Да так… Пойдёт. Сейчас кушать буду, а ты на урок иди, – и попыталась улыбнуться хотя бы в голосе, не оставаясь равнодушной. – Спасибо за стихотворение. Будь ты рядом, обняла бы тебя… может не только обняла, – тихо пыталась я шутить, добавляя ответу своему загадочности. – Ладно. Пойду. Мама зовёт.

– Я после уроков позвоню тебе, – обещал Игорь с теплом в голосе. – Обнимаю.

– И я тебя…

Не хотелось прощаться, сердце приятно наливалось легкостью и уверенностью в том, что не потеряю своего друга, и он поможет мне ставиться сильней со всем, чему предстоит случиться.

– Мам!

– Что, мышонок?

– Помнишь, ты говорила, где-то рядом книжный был? – любопытно спросила я, усаживаясь за стол и отпив чай, уточнила: – Давай после обеда сходим? Блин…

– Что такое?

А правая нога напомнила, что пока лучше воздержаться от дальних походов и я выругалась себе в нос, пока мама резала хлеб с сыром. Совсем забыла, что сутки прошли, как сняли повязку на бедре. Хотя, Антон Викторович говорил вчера, как только восемь часов вечера наступит, можно ходить, поэтому мы с мамой пришли на квартиру.

Сегодня, тем более можно ходить… но поскольку я переживала больше за правую сторону лица, нежели за ногу, поэтому тщательно подбирала слова, делая себе бутерброд:

– Людей пугать буду… – призналась я, опустив подбородок.

– Ну-ка даже не думай об этом, – требовательно велела мне, ругая пальцем и с улыбкой добавила: – Помни, что я тебе говорила, ты у нас самая красивая, – и чмокнула в щеку. – А теперь кушай, потом сходим в книжный. Думаю, там можно что-то интересное найти.

– Муля! Я же тебе самого главного не рассказала! У Игоря есть брат!

– А именно?

– Андрей. Лебедев… Бляха муха, это же так очевидно было! – рассуждала я, будто решила задачу вышей математики. – Почему я сразу не догадалась!

– Дочь? – переставая хихикать, настойчиво обратилась ко мне. – Объясни. По порядку.

– Ангелина Львовна. По фамилии Лебедева!

– Та-ак, – заинтересованно произнесла мама, отодвигая кружку от себя. – А теперь всё рассказывай, что узнала от Игоря.

Я последний раз с таким рвением делилась о просмотренных сезонах мультсериала Человек-паук! Хотелось не упустить детали и говорить, говорить пока лёгкие не сдавит от недостатка воздуха и потом вновь слышался восторг, шок, изредка испуг!

Думаю, у Игоря сейчас аналогичное ощущение при встречи с матерью своего брата! Ну, надо же… это я ещё не рассказывала маме, что он собирается пойти к ней, а точнее к ним в гости.

Чтоб не сглазить.

Игорь

Как только я отослал Юльке своё последнее сообщение, улыбался без конца и края, а особенно моё настроение сказалось на уроках и репетициях. Несмотря на то, что я сегодня практически оставался без сна, был внимательным слушателем и всегда вставлял свои пять копеек, если кто-то хихикал за моей спиной. Господи, как порой бесят одноклассники!

Сказали же, те, кто не остаются на репетицию, могут идти домой, нет же, стоят и шутят! Если бы не присутствие Ангелины Львовны, выматерил бы, на чём весь свет стоит, дуралеев! Одно радовало, что девчонки исполняющие роли матери и дочки были увлечены процессом, не отвлекались.

А ещё… раздражали заигрывания от Ленки! Поскольку она играла роль дочери, и отнюдь это было не лишь для роли, я заподозрил неладное…

Ульянова Таня, которую я особо не замечал, впрочем, как и других одноклассников, проявляла свои творческие способности и не пыталась строить мне глазки. Видимо роль матери сказывалась! Интересно было наблюдать за ней, как выражает жестикуляцией разные эмоции и чаще всего добавляла к этому мимику. Ничего обычного во внешности не заметил. Средний рост, смуглая кожа, русые волосы заплетены в две косички и так напоминали те, какие видел у другой девочки. Разве что, на пять лет младше, ничуть думать о Юле не переставал. Пусть оставался всегда сосредоточенным, воображая себя женихом , меняющего – пока образно – лишь костюмы и движения с разной манерой заигрывания с будущей невестой .