Дмитрий Емец - Университетские будни

– И ты подумал о падении нравов? – спросил Щукин.

– Нет. Я подумал: «А я вас могу всех вырубить!» – скромно ответил Пафнутько.

Однажды Щукин, Маргарита Михайловна и Сомов поспорили на две пиццы, кто в кафе ни разу не посмотрит в телевизор. Не посмотрели только те, у кого телевизор был дома – Сомов и Маргарита Михайловна.

У Щукина телевизора дома не было уже лет двадцать, и он от телевизора вообще не отрывался. Смотрел всё подряд. И новости, и какие-то музыкальные группы, и сериалы. Совершенно выпал из беседы.

– Ну-ну, батенька! Совсем потерял иммунитет! – снисходительно сказал Сомов, протягивая Щукину счет.

У Маргариты Михайловны было много настроений. Например, одно из ее настроений было: «Я хочу обидеться!» Другое: «Я хочу поругаться!» Третье: «Я хочу себя пожалеть!»

В такие дни она ходила по кафедре, хмурилась и произносила случайные фразы. Целью этих фраз было создать базу для вышеуказанных эмоций. Причем сама Маргарита Михайловна, разумеется, не понимала, что она хочет обидеться, поругаться или пожалеть себя, но все остальные это уже знали, ощущали это и начинали срочно разбегаться по любым придуманным делам.

На кафедре оставался только доцент Воздвиженский, который был ужасный дурачок и вечно ляпал то, чего ляпать не стоило. Например, он всякий раз пытался указать Маргарите Михайловне на нелогичность ее поведения, и всякий раз ему доставалось от Маргариты Михайловны по полной программе.

Воздвиженский стонал и жаловался Щукину.

– Да напрасно ты вообще в разговор влез! – говорил Щукин. – У тебя хоть раз в жизни получалось объяснить что-то женщине?

– Нет, – сказал Воздвиженский. – Наверное, я просто плохой оратор.

– Нет, ты хороший лектор и оратор неплохой, – успокаивал его Щукин. – Но есть очень хитрая штука. Называется «предварительное объяснение». То есть женщина знает уже все ответы заранее, а ты покушаешься на это ее знание. Мешаешь ей испытывать чувства. Вот и отгребаешь. А свои мнения она завтра и сама переменит. Ты просто сразу ощущай, куда Марго клонит, и сматывайся.

Дверь распахнулась от пинка. Подошла Маргарита Михайловна и стала слушать, о чем они говорят. Щукин и Воздвиженский торопливо замолчали.

Тогда Маргарита Михайловна вздохнула и произнесла:

– Вы думаете, это я больная? Это вы двое сильно здоровые!

Щукин и Воздвиженский молчали. Маргарита Михайловна еще раз вздохнула, толкнула дверь и ушла.

Профессора Щукина попросили провести семинар для писателей. Он пришел и сказал:

– Есть семь базовых элементов, завязанных на инстинкты и околоинстинкты. Это:

1. еда (кулинарные книги);

2. размножение (ромфант, любовный роман и проч.);

3. здоровье («Морковный сок как рецепт долголетия», «Мой друг кишечник» и т. д);

4. любопытство \ книги типа «как все устроено» или энциклопедии животных;

5. любопытство со страхом \ книги ужасов;

6. книги-мотивации \ книги про спорт и мотивацию \ истории успеха \ лайфхаки;

7. Книги, нарушающие любые табу.

Любая успешная книга – это выстрел в один из инстинктов. Это уже давно поняли и западные писатели, и наши. Но западные особенно хорошо поняли. Они хорошие математики и все делают по правилам, а когда по правилам работаешь – это всегда в целевую аудиторию попадает. Но, правда, 90 процентов книг все равно мертвые, потому что писатель симулирует. То есть пока книга в целевую аудиторию летела – она где-то по дороге подохла, но читатель может и не заметить, если не особо опытный.

Пятый и седьмой типы книг, на мой взгляд, вредны. Седьмой тип – самый скверный тип. В нем создается наибольшее количество опаснейших романов. Писатель – это обычно хитрое и умное существо, часто с заниженным или завышенным болевым порогом, поэтому в седьмом типе он довольно успешно может поломать любой среднестатистический мозг. У писателя заразится режиссер, он обычно лучше визуализирует и способен больше страсти добавить – и пошло-поехало. Вырастили духовный вирус.

– А есть какой-нибудь тип заведомо хороших книг? – спросил Воздвиженский.

Щукин пожал плечами.

– На самом деле всякая действительно хорошая книга – загадка. Никто не знает, как она прозвучала, зачем, как. Вычленить все элементы сложно, но некоторые перечислить можно.

Это:

1. Искренность. Из искренности обычно вытекает вера, но тут сложный элемент. Лучше не обсуждать.

2. Ориентация на правдивое описание того, что ты видишь без его назойливой оценки. Истина сама вытекает, если писатель стремится быть правдивым.

3. Конкретные жизненные истории. Берешь реально известного тебе человека, часто совсем неприметного, дядю Петю из котельной, и описываешь его во всей его сложности. Это почти всегда создает удачный рассказ. Читатель видит, что писатель не красуется перед ним, а просто доносит правду. Пример такого писателя в жанре рассказа – Шукшин.

4. Можно двигаться вглубь от Шукшина – описывать ни одного человека, а историю целого рода. Пример – «Война и мир». Изначально все герои Толстого – это реально существующие люди: Берсы, Волконские и т. д. Реальные истории реальных людей, потом, конечно, усложнившиеся.

5. Можно идти от Шукшина вглубь, но не столь глобально, а немного уклониться от реализма. Тогда будет «Прощание с Матерой» Распутина.

В общем, надо ориентироваться на правду, но правду не как на подбор окрашенных фактов, а именно на жадное наблюдение жизни. Ну как художник, который рисует скетчи и набрасывает людей в метро. Больше, больше людей и набросков. И все получится.

Доцент Воздвиженский сказал:

– У меня на даче живет кролик. Ужасно самодовольный кроличий мужчина. Усы, уши, мужские стати – ну самый крутой! Считает себя хозяином жизни, самым мудрым. Видели бы вы его морду, когда он жует траву! Натуральный академик! Гений!

Но я всегда могу его перехитрить и загнать в клетку, хотя кролик никогда не верит, что я могу это сделать. Смотрит на меня так, словно я дебил какой-то, а он всё контролирует!

Воздвиженский нервно хихикнул.

– Но я, конечно, подавляю его своим интеллектом! А потом он оказывается в клетке и не понимает, где допустил ошибку! Он же всё же сделал правильно! Всё просчитал. А я его то коробкой накрою, но каким-то звуком отвлеку и схвачу, то морковкой заманю. А он такой… блин!… но я же всё прочитал! Но такой фактор анализа, как наброшенная мне на голову футболка мне бы и в страшном сне не привиделся!.. Ну ничего! Вот в другой раз я точно всё просчитаю!

– И что? – сказал Щукин.

– А то. И вот я все чаще думаю, что я тоже такой же кролик. Считаю себя умным, все контролирующим, всё знающим наверняка, разве что траву не жую, а Бог смотрит на меня молча и молчит. А я такой: «Ну объясняй мне, объясняй!» А он молчит!