Валентина Вануйто - Последним взглядом прошлое окину…

Жалкая, подавленного вида,

На тебя нахлынула обида…

Сжала горло, затемнила разум,

Все на свете отравила разом.

Серый дождь рябит седые лужи.

Серый день закашлялся от стужи.

Серый воздух. Серые растения.

На душе темно от запустенья.

Оглядываясь назад, в свое далекое школьное детство, могу сказать, что было оно не таким уж и счастливым, не смотря на то, что жизнь считалось в советское время «прекрасным». Мое детство было типовым для того времени: школа-интернат, пионерская дружина, смотры строя и песни и т. д. Школу-интернат, если честно, помню не очень хорошо, но плохое о нем вспоминаю часто. Сразу отмечу, что об интернате можно писать и анализировать по-разному. Можно говорить о том, как менялась советская образовательная политика, как менялась языковая политика; можно говорить о педагогических проблемах; можно, и чаще всего об интернатах говорят как о месте конфликтов и о том, какой вред они нанесли. Что представлял интернат по официальным документам? Предполагалось, что именно школа-интернат станет основным типом учебного заведения, которое будет осуществлять социальное воспитание детей, заменяя семью. Главной особенностью образовательно-воспитательной деятельности школ-интернатов было усилить социальный характер обучения и воспитания. В северные школы-интернаты в первую очередь принимались дети оленеводов и рыбаков, а также дети одиноких матерей, сироты и дети, для воспитания которых отсутствовали необходимые условия в семьях.

К началу осени тысячи школьников доставляли из тундры на вертолетах, реже на вездеходах или по воде. При этом дети коренных народов, по сути, воспитываются в интернатах, где общаются со школьниками из местных семей. Они большую часть года оторваны от родителей и привычного уклада жизни, и погружены в незнакомую, а иногда и агрессивную среду. Представьте себе семилетнего человека, который оказался в совершенно новой для себя обстановке, в сотнях километров от семьи, в окружении людей, которые говорят на неродном для него языке – русском. На первом этапе, маленький школьник должен адаптироваться к новым бытовым условиям, привыкнуть к дисциплине и распорядку дня. Формальное принуждение к дисциплине таила в себе опасность отчуждения во взаимоотношениях взрослых и ребенка. Школа, при всех своих положительных моментах, надолго лишала ребенка привычного уклада жизни, быта, традиций.

Дети в интернате превращались в потребителей, у них формировалось иждивенческое настроение, отсутствовало бережливость и ответственность. В итоге – слабая подготовка к дальнейшей самостоятельной жизни. Вот и выходя во взрослую жизнь, они продолжают ждать чуда, так как глубоко в голове сидит что «мне все должны». Этот лозунг «мне все должны» очень глубоко укоренилось в голове моей сестры. У кого-то получается приспособиться к сложному миру, где никто никому не должен, а кто-то ищет выход через бутылку, так и не встав на ноги. Домашние дети видят, что мама и папа ходят на работу, получают деньги за труд. А дети из интерната живых денег не видят. Им привозят все готовое. Поэтому таким ребятам в будущем нелегко приходится. У них никого нет. И со своими проблемами в будущем придется справляться самим.

Дети, собранные в одной группе, находились в постоянном взаимодействии и всегда вынуждены выбирать стиль поведения и следовать ему. Травмирующее и деформирующее действие интерната на детскую психику, трудно переоценить. Часто жертвами бывают физически слабые дети, но совсем не всегда. Подвергающиеся травле дети, даже если они физически сильные, не могут дать отпор и часто не могут попросить о помощи взрослых, так как они уже сломлены преследователями. Поэтому в силу обстоятельств и индивидуальных особенностей, ребенок выбирал такую тактику поведения, чтобы не выглядеть «белой вороной». Он вынужден следовать тому правилу, которому негласно следуют все дети: не дать себя в обиду, избегать роли отверженного, не быть объектом агрессии других детей. В этих условиях коллектив становился не созидающей силой, а разрушающей. Обида растет с каждым годом, дети чувствуют себя брошенными при родителях. Многие привыкают к жизни в интернате, потому что неизвестность их пугает. Да и черствеют они ко всему.

Советская система образования была весьма условной. Глобальной проблемой для маленьких детей из тундры – это изучение букваря и чтение. Читать они учатся на русском языке, который для них неродной, а учителя в интернатах оценивают скорость чтения, а не понимание текста. На изучение русского языка маленькому человеку дается год. За этот период они должны адаптироваться к новой жизни перед началом основной программы. Затем с первого класса вся школьная программа преподается на русском языке, и осваивать ее чаще всего предстоит в группах по 25 человек – и «тундровых», и «поселковых» детей. Родных первоклассник видит только на летних каникулах и, если повезет, на Новый год. Все это не способствовало ни психологическому благополучию, ни хорошей дальнейшей учебе. Далеко не все дети кочевников дотягивали до аттестата – родители забирали их обратно в тундру, несмотря на административные угрозы. Отличников интернаты выпускали редко. Преподавание было удовлетворительным, но не более. Особо тщательно приходилось изучать русский язык и математику, за прочее спрос был уже послабее. Что всему этому способствовало, так это контингент учащихся. В школах дети оленеводов сталкиваются не только с экзаменами и контрольными, но и с алкоголем.

Я не буду вдаваться глубоко в историю развития и становления школ-интернатов и педагогических задач, просто расскажу, что я чувствовала, попав сюда. Я могу сказать однозначно, какие чувства вызывает у меня школы-интернаты. С одной стороны, конечно хорошо, что есть места, в которых ребенка не оставят на произвол судьбы. А с другой стороны – условия, в которых дети содержаться недопустимы. Интернат очень серьезно ломает психику ребенка. Хотя интернат интернату рознь. И только психологически сильный человек сможет без серьезных последствий пережить годы интерната, либо когда рядом родной человек. А у сироты, откуда силы выдержать это давление, поэтому многие и ломались. Самое страшное – это не то, что ты там находишься, а то, что в этом возрасте ты начинаешь понимать, что ты никому не нужен, даже государству. Тот, кто хоть раз был в школе-интернате или в детском доме, явно видел не самую радужную картину. Обшарпанные стены, страшные коридоры, дети в старых, оборванных вещах. Для меня это место являлось обителем зла. Было, есть и будет. Стены насквозь были пропитаны безысходностью и унынием. Все как в кошмаре, ужасные условия, холод, сырость и воспитатели, которым плевать, есть ты или тебя нет. Дети, у которых жестокости больше чем у «преступника» и через какой-то промежуток времени ты становишься точно таким же, даже не замечая этого. Это очень хорошо отразилось на психике и судьбе моей младшей сестры.