Ольга Брюс - ИнтернатовскаЯ. Повесть

– Точно вшей нет? – обратив внимание, как дочка чешется, Ира сморщилась.

– Да точно, точно, – насупилась девочка, положив руки на колени.

Наконец автобус притормозил у поворота на просёлочную дорогу. Осталось всего ничего – почти километр пешком до Починка – и ты дома. Лёгкая доля волнения одолевала Машу. Вот-вот она увидит Катюшу и братьев – такая радость!

– Сегодня надо сено переворошить, – выдала вдруг Ира, перешагивая через выбоины. – Мне некогда, Катя не справляется, от Егора толку нету – лодырь, а Федька мал ещё. Вечером на картошку пойдём. Поросла зараза – бурьян по пояс. Устаю, сил моих нету.

Маша слушала мать, представляя заросшую усадьбу. В голове предстала картина, будто ботву картофеля обхватили длинные «лапы» крапивы, прижав своей колючей листвой светло-зелёные ростки. Б-р-р, противный сорняк. Маша всей душой ненавидела крапиву с тех самых времён, когда мать отходила ею по рукам за орущего Федю. И неважно, что Федька сам виноват. Нечего было приставать к Белянке, вот она его ткнула своим мокрым носом. Хорошо, что не рогами. Представив, как коза мотает саблевидными наростами, девочка улыбнулась.

– Чего лыбишься? – Ира заметила улыбку и приняла её за издёвку. – Или ты думаешь, сменила место жительства, так матери помогать не надо?

– Я? – Маша подняла голову. – Не-ет.

– То-то же, – строгий голос матери держал в напряжении. – Кто не работает – тот не ест.

Вот это новости! Кто это сказал? Откуда у мамы такие речи? Никогда в доме Титковых никто так не говорил, даже батька.

Вот и дом показался за высокой берёзой, растущей у дороги. Ох, душа запела соловьиной трелью. Маше хотелось сорваться с места и ринуться к калитке.

– Ну, беги, беги, – Ирина будто прочитала мысли дочери. – Только дверью не стучать! – крикнула вдогонку.

Девочка бежала, не чувствуя ног, втягивая через нос тёплый воздух и запах садовых цветов.

– Катька! – крикнула через калитку, не успев открыть.

– Ма-а-ша-а! – сестра выбежала из сарая, узнав родной голос.

Переполненная счастьем девочка забыла о куриных яйцах, бросив небольшое ведёрко на землю. Не выдержав силу земного притяжения, несколько яиц раскололись, обнажив содержимое.

– Маша, – Катюша обхватила руками сестричку. – Я так скучала, так скучала…

– Я тоже, – Мария прижимала сестру, чувствуя, как колотится её сердце.

– Ты больше не уедешь? – с надеждой в голосе спросила Катя, уставившись в глаза Марии.

– Я на всё лето приехала, – Маше не хотелось думать об отъезде. – А где Егор и Федя?

– Егорик на речке, а Федька спит, – нахмурилась Катя, отпустив сестрёнку. – У нас батька новый.

– Какой батька? – удивилась Маша.

– Дядя Митя. Он тоже спит, так что ты потише, а то мамка заругает, – Катя посмотрела вокруг себя и чуть не заплакала, заметив опрокинутое ведро у сарая. – Яйца! Ой, что сейчас бу-удет.

К детям подошла мать и сразу обратилась к Кате:

– Всё сделала, как я сказала?

Катюша громко глотнула, а потом кивнула головой, пытаясь не смотреть матери в глаза.

– Сейчас яичницу нажарю, и сядем обедать, – Ирина вошла во двор. – После – я на ферму, а вы сено ворошить.

– На какую ферму? – задалась вопросом Маша.

– Мамка коров доить ходит, – шепнула Катя. – Давно уже. Нашу Зорьку отдали, а молочка хотца.

– С фермы носит?

– Бывает, но рассказывать об этом нельзя, – Екатерина говорила так тихо, что сестре пришлось прислушиваться. – Это тайна. Стёпкину корову тоже забрали и Танькину…

– Зато коза есть, – подбадривала сестрёнку Маша. – Пошли домой, у меня язык высох и в горле песок. Пить хочу.

На этот раз Кате крупно повезло, мать не стала ругать за разбитые яйца. Молча выбрав целые из ведра, принялась жарить. Маша, испив чистой колодезной воды, уселась за стол. Поглядывая на мать, спросила:

– Можно я к Стёпке схожу?

– Успеешь ещё. Сено, а потом гулянки, – Ирина переворачивала яйца желтком вниз.

– А чем это так вкусно пахнет? – в кухню вышел заспанный дядя Митя. Обратив внимание на Машу, поздоровался. – О, привет, Машуль, как оно?

Девочка растерялась, вылупив округлившиеся глазёнки на дядьку.

– Чего молчишь? Или воды в рот набрала?

– Откуда вы знаете? – выпалила девчушка, чем рассмешила нового члена семьи.

– Вижу, как из носа пузыри пускаешь, – рассмеялся Митя, сунув нос в засаленную сковороду. – М-м, яишня, обожаю.

Дядя Митя оказался неплохим мужиком: улыбчивым и весёлым. Маше он сразу понравился, как только она услышала его глуховатый смех.

Дмитрий Го́дин – худощавого телосложения и невысокого роста, жилистый и загорелый, с густой блондинистой копной на голове. Маша присмотрелась к дядьке и заметила сходство с её родным отцом Филиппом. А ещё она заприметила ярко выраженную хромоту. Дядя будто ковылял по воображаемым ступенькам на ровном полу, а всё из-за того, что одна нога была короче другой аж на три сантиметра. Ничего не поделаешь, вот таким он уродился. В свои тридцать Митя уже успел освоить несколько профессий: сторож, сапожник, пастух, слесарь и даже вязальщик. Очень ему нравилось это дело – вязать. Было время, когда он навязывал шерстяные носки и продавал их на автовокзале города Брянска. Именно там познакомился он с Ириной.

– Шерстяные носочки для сына и для дочки! – призывал к покупке Митя.

– Вам не в тягость,

А для ребятишек – радость!

Ножки в тепле – крепкое здоровье!

Покупай-налетай,

О себе не забывай!

Заслушавшись крикливого торгаша, Ирина стояла у вокзала, ожидая автобус, и улыбалась. До чего ж горластый, симпатичный, а как складно сочиняет. Улыбка не пропадает с лица на таком-то морозе. Зубы сводит, а парень знай себе зазывает покупателей, размахивая парой серых носков.

– Мать вяжет? – с интересом приблизилась Ира, разглядывая самодельный прилавок.

– Сам, – с гордостью ответил Митя, подмигнув.

– Да ну-у, не может быть, – Ира оторвала взгляд от товара и подняла глаза. – Чтобы мужик да вязал?!

Женщина захохотала во всё горло, представив, как деревенские мужики сидят на крыльце своего дома и вяжут деревянными спицами бабские кофты.

– Я и варежки могу, – Митю прошибло по́том от чувства стыда, – и рейтузы…

– Чего? Рейтузы? – смех Ирины теперь уже напоминал гогот с примесью поросячьего визга.

– Отошли бы вы, барышня, а то всех покупателей распугаете, – предложил Митя.

Пока Ирина насмехалась над мужским занятием – пропустила автобус. Пришлось ждать следующего, а это почти три часа.

– Тьфу, ну что ж ты будешь делать? – смотрела на уходящий транспорт, стоя рядом с носками. – А всё ты: покупай-налетай. Юная вязальщица, – хихикнула напоследок женщина и отправилась внутрь здания, чтобы погреться.

Примерно через час в дверях автовокзала появился и Митя. Ирина сразу обратила внимание на его хромоту. Мужчина кое-как доковылял до свободного места, держа под мышкой сложенный деревянный столик и свёрток.