Ольга Браилова - Рекламное место сдается. История поуехавшей

– Нету папы. Наследница я теперь.

– Дом-то целехонек, заезжай живи. Ну заходи иногда, Даша, будем живы.

– А курицу где можно купить? Живую курицу, в смысле.

– Одну, что ли?

– Мне чтоб неслась.

– Свою продам. Нести?

Даша растерянно кивнула.

– Жди тогда, – и вышла из лабаза. Мужик у дверей закурил на своем стуле.

– Жить, что ли приехала? Одна? – в тени лицо мужика и особливо выражение глаз рассмотреть было трудно.

Даша испугалась. Нападет еще в ночи, а как она защитится? Вот дуреха, не сиделось ей в съемной квартире в Москве. Собственности ей захотелось. Курицу ей, видите ли, захотелось.

– С мужем приехали дом продавать.

– А, понятно, – мужик заметно потерял интерес к Даше и уставился в дальний угол потолка. Даша отвернулась от него и принялась рассматривать товары на полках. «Как в детстве в магазине, только сейчас все китайское.»

Зашла тетя Нина с огромной шевелящейся сумкой.

– Держи. Тут курица и петух. Это чтобы яйца были, если ты не в курсе биологии. Тысяча рублей за обоих. ЗернА возьми на корм, мешок заколосился, дешево отдам. Митюнчик, помоги достать зерно.

– И еще мне средство для уборки. Побольше. Приходите на чай, теть Нин, – поблагодарила она новую знакомую и пошла с кудахтающим добром и небольшим мешком с гнилым зерном на выход. Мужика она не пригласила, прошмыгнула скорей мимо его стула.

Проходя мимо почты, Даша увидела щит с родной для ее манагерской души надписью «Рекламное место сдается». «Это кто ж тут рискнул рекламу размещать? Проходное место, ничего не скажешь.» Шит был старый, облезлый, надпись хоть и читалась, но никакую рекламу на таком щите размещать не хотелось. И сам щит, и почта, и лабаз, и улицы были некрасивые, неухоженные, нерентабельные. В общем, то, что нужно. Никаких продаж, никакой рыночной экономики. А-ля натюрэль. И еще домашние яйца, да.

Весь день Даша драила дом и немного двор: повырывала траву с тропинки от ворот до дома, поправила калитку, срубила несколько самых разгулявшихся березок. Нарвала себе тазик яблок. Красные, вкусные, сладкие. Не китайские, не турецкие, родные орловские. Красота. «Из принципа буду одни яблоки теперь есть. И яйца, конечно.»

Куриная семья была поселена в сарае. Даша накидала им на пол сорванной во дворе травы, заколотила дыры в стенах, насыпала в дырявый таз зерна и выпустила петуха и курицу в новый дом. Они были беспокойные и возмущались переменой мест. «Надеюсь, Митюнчик не припрется ночью за курами. Кстати, надо собаку завести. Смешно. Кажется, я, наконец, поняла, зачем человеку нужны собаки.»

Ужин готовила на плите в печке. Готовить ей не понравилось: на открытом огне оказалось слишком долго. То ли овощи резать, то ли бежать за новой порцией топлива рубать во дворе сухие ветки деревьев, ибо первая партия уже прогорела. На кухне у бабушки имелась г

азовая плита, но газовый баллон был пуст.

После того, как печка протопилась, запах в доме поменялся на домашний, теплый, живой. Дом, получая удовольствие от своего тепла, погрузился в уютную дрему. Даша сидела за столом, ждала, пока закипит чайник, чего он делать не торопился. «Мда, это тебе не кофе-машина в офисе: нажал кнопку, капучинатор быстренько все взбил, через минуту вуаля кофе готов, пей, не стесняйся, знай, заливай воду и сыпь дорогущий кофе.»

Беспокоила дыра в заборе. Выпив чаю, Даша вышла на плохо освещенную улицу, которая проходила вдоль дороги на дачи, сбегала через дорогу до почты и перетащила к себе рекламный щит. Приставила его к своему забору. «Так-то лучше, а там посмотрим, что делать.»

На следующий день Даша продолжала приводить в порядок дом и двор и бегала смотреть, появились ли яйца. Яиц не было. Курица и петух замирали, когда Даша заглядывала в полумрак душного от солнца сарайчика, склоняли набок головы и тайн яйцепоявляения выдавать не собирались. Даша соорудила курице гнездо из перьев старой вонючей подушки.

– Садись, курочка, ко-ко-ко. Несись давай. Вон какой у тебя мужик имеется.

Курица боялась, петух возбухал. Даша не теряла надежду. «А собаку-то где я возьму? Не уличную же на цепь сажать.» Вопрос с охраной дома был пугающе открыт.

Вечером она сидела на скамейке у дыры, закрытой рекламным щитом, провожая взглядом немногочисленные летящие по шоссе машины. Соскучилась по общению с людьми. Скамейка была довольна крепкая. Даша постелила на нее найденную на чердаке и выбитую от пыли дорожку. Людей на улице не наблюдалось. В деревне люди были, но все жилые дома кучковались на другой стороне дороги. Даша грызла купленные у теть Нины семечки. «Хоть бы какая собака пробежала, что ли.» Небо накапливало оранжевый закат, было тепло, теплее, чем в Москве, и уж точно так глухо, как в звуковой студ

ии. Проезжавшие машины проваливались в двадцати метрах от Даши в ватный воздух.

Неторопливо подъехал желтый экскаватор с огромным ковшом и черной надписью Hyundai, остановился. Из окна высунулся водитель и, радостно, улыбаясь, посмотрел на нее.

– Почем рекламные площади?

«Чего?» – с раздражением подумала Даша и только сейчас осознала, что сидит у рекламного щита, как торговка на базаре со своим товаром. Она обернулась на забор сзади себя и осмотрела нечаянную рекламу. «Рекламное место сдается», гласила неумолимая надпись. «Тоже мне привет из прошлого. Ехай, милок, мимо.»

– Чем больше размер рекламной конструкции, тем она больше стоит, – профессионализм взял свое.

– Ух ты, образованная какая, – мужик вылез из своего экскаватора и подошел к скамейке. Он был одет в рабочую одежду, впрочем, чистую. Даша смотрела в землю, молча лузгая семечки. На ней было дорогое, но не выглядящее дорогим, короткое платье из Zar’ы и белые кроссовки, купленные в Орле на рынке. На голове платок, завязанный под бандану. Почему она надела эти вещи, она не знала. Может быть, потому что постоянно в последние дни думала о бабушке. В Москве она ходила, одеваясь почти исключительно в брюки.

– Угощаю, – мужик вынул из кармана необъятной робы большую упаковку семечек и протянул ее Даше.

– Спасибо, – она не глядя, положила пакет на лавку. У нее семечки были лучше: натюрэль от настоящей

теть Нины, а не в фабричной упаковке с несуществующей лупоглазой продающей бабкой-брендом. Мужик ей не понравился. Общительностью смахивал на классического бабника, а речью – на интеллигента. Почему они сочетались в одном экскаваторщике, она не понимала. Как выглядела сама Даша, она прекрасно представляла: лузгающее семечки чучело из деревни, но она ни к кому с общением не приставала, а ждала знакомую собаку.

– Хочу разместить рекламу, – не унимался мужик, – Позволите? – и для начала сам разместился рядом.

Даша давила пространство игнором. Мужик открыл свою брендированную бабку и тоже стал грызть семечки.