Галина Шляхова - Одной крови. Сборник стихов и малой прозы о животных и доброте

Взлохмачен, грязен,
А в глазах – темнота,
Остры коричневы рога.
С ледникового периода
По матушке Земле идёт,
Его тяжелая нога след кладёт.
В нём и дикость, и смирение,
Ведь был он в истреблении.
Но теперь задумчиво и праздно
Он ест яблока библейский плод,
Восстановили всё же его род.
Древностью дразня века,
Спокойно смотрят его глаза,
Над ним – синий небосвод,
И время тысяч лет назад
В нём замедлило свой ход.

На Маврикии давно
Не стало птицы Додо.
Как же вышло так,
Как стало,
Что в нынешние
Времена его не стало.

Толстый клюв
И добрый нрав,
Толстобрюх
и большелап.
Мясо он не ел,
Ел фрукты,
Плавала птица
Весело в бухте.
Был смирен,
Не падок,
Дружелюбен,
Сладок,
И любил он всех,
Даже у людей потом
Это вызывало смех.
Не боялся ничего,
Словно он изначально
Был не от мира сего.

Он не мог летать,
Только бегал быстро
Птиц Додо отряд,
Если вдруг настигал
Опасности снаряд.
А так – всё спокойно,
И краснеет шёлка
Ласковый закат,
Медленно и долго
Ночь идёт,
И птицы спят.

Всё бы было ничего,
Но человек бросил
На остров своё весло.
Птице просто не повезло,
Стал обедом на столе,
Морской голландской братве.

Съели раз и съели два,
Пять и шесть,
И сто по десять.
Каждый месяц —
Остановка,
После Атлантики ночёвка.
Мир затих,
Желудок полон,
Хоть и мясо жёстко.
Моряки бедного Дронта
Ловят много и ловко.

И пришёл час мирской,
Что исчез Додо родной,
Записал Исаак Ламотиус
В книжке охотничьих
Угодий этот минус.

Как будто было всё предрешено,
Принял Додо на себя удар,
Попав в бульонный отвар,
Веря до последнего,
Что он будет человеку нужен,
Но не как горячий ужин.
И смеялись над Додо,
Над доверчивостью его.

Но, наверное, Додо
Необычен и священен,
Божья птица,
Ведь не зря
Голубю он родня.
Отдал он свою материю
Человеческому тлению,
Но духовно и как символ
Он остался до сих пор:
И эмблема он, и идол
На Маврикии гербе,
Пережил он моряков,
Гордо смотрит на врагов.

Так, при всём конца величии,
В безобразном животном обличии
Оказался не Додо,
А человек…
Ненасытность и обжорство
Не несут любви и славы.
Убивая всё живое,
Заманиваем себя в вулкан лавы —
Одиночества, болезней,
Страхов стен и прочих бедствий,
Так всё длится за веком век,
Мы все заповеди нарушаем
И бесконечно умножаем
Этот грех.

Дворняжка. На цепи она сидела…
И в зной, и в стужу двор наш берегла.
Как искренне в глаза она глядела!
Как сильно возвращения ждала!

И даже если пролетит полгода,
Когда приеду к бабушке своей,
Собачка неизысканной породы
Хвостом замашет втрое веселей.

Не забывает! Боже, как приятно,
Когда тебя так неподдельно ждут!
И, отправляясь каждый раз обратно,
Погладить на прощанье подойду.

Свободна я, мне все пути открыты,
Осталось только выбор совершить.
Но ждёт меня собачка за калиткой,
Ей цепью круг очерчен. В нём ей жить.

Глаза без злобы и без укоризны…
Весёлые прыжки на звук «ту-ту»…
Наивность не собачья, радость жизни…
Как жаль мне, что ушла ты в пустоту.

Меня так манит твой чудесный взгляд,
В твоих глазах кусочки лун горят.
Нежны прикосновенья и теплы,
А ласки твои сладостно щедры.

Когда твой голосок меня зовёт,
Я забываю гнёт своих забот.
Несу я на руках тебя в кровать,
Чтоб долго-долго рядышком лежать.

Тебя теплей и мягче в мире нет.
Ты щуришься на лампы тусклый свет…
Побудь, побудь со мной ещё немножко,
Роскошная моя красотка Кошка.

Задумчиво чёрная кошка ложится у ног,
В глаза твои смотрит, мяукает грустно, как будто
Тебе говорит: «Постоять за любовь ты не смог»,
И тянутся вязко и капают солью минуты.

Трясёшь головой: «Это кошка, и ей невдомёк»…
И гладишь животное очень уж ласково, нежно.
В руках твоих нежность скопилась, скопилась не в срок,
И некуда деть её. Бездна зияет безбрежно.

Ты знаешь, о чём я. И знаешь, конечно, о ком —
Кто с той стороны точно так же, но только без кошки
Сидит на краю этой бездны, и горечи ком
Застрял в её горле, и пусто в подаренной плошке:

Погиб тот прекрасный и нежный волшебный цветок,
Что ты подарил ей весенним чудесным приветом.
По теме «Любовь и отвага» завален урок.
И рядом лишь кошка-брюнетка с волос её цветом.

Неуёмные севера ветры
Не тревожат её в чащобе.
Ей и ночью достаточно света,
Лишь от голода пусто в утробе
И от грусти, похожей на ярость…
Она знает: всё может случиться,
Ей от жизни-то нужно малость:
Было б где от людей укрыться,
Да луна чтоб стояла полной…
Но ночами ей счастье снится…
Когда дождь, в отголоске молний
Одинокая бродит волчица.
Где она растеряла племя,
Как случилось им разлучиться?
Или выбрала это бремя
В одиночку сам волчица?