Стейс Крамер - Я и есть безумие. Абиссаль

– Над чем тут думать, Лестер?! Неужели вам каждый день поступают такие невероятные предложения?!

– Да, вы правы. Не каждый.

Тимоти занервничал, и улыбка тут же исчезла с его лица.

– Ладно, я дам вам время подумать. Только помните, что матч состоится двадцать четвертого апреля. Так что не затягивайте с ответом.

В тот же день мы купили билеты до Портленда, где обитал Элиот Крэбтри. Все прекрасно понимали, что разговор с ним не терпит отлагательств. Лестер с ужасом осознал, что его партнер, который принес довольно много пользы «Абиссаль», только сейчас начал по-настоящему раскрываться, обнажая свою гнилую сущность. Он не просто зациклен на деньгах, у него патологическая тяга к крупным купюрам. Ради них он готов пойти на все. Даже перевоплотиться в террориста.

Приземлившись в Портленде, мы тут же отправились домой к Элиоту. Тот был явно не в восторге, увидев нас. Мы приехали рано утром, разъяренные и настроенные на неприятный разговор.

– Лестер, к чему такая спешка? Я даже душ не успел принять, – ворчал Элиот, поправляя трусы.

– Почему ты мне все не рассказал?!

Крэбтри уставился заспанными глазами на Лестера.

– Поконкретнее, пожалуйста. Мой мозг утром слабо соображает. О чем я тебе не рассказал?

– О том, что «Джойсы» планируют теракт и мы должны в этом участвовать!

Элиот зевнул, накинул на себя халат.

– А. Так я просто тебе вкратце обрисовал ситуацию, решил потом сообщить мелкие подробности.

– Ты считаешь это мелкими подробностями?! – бушевал Лестер. – Я думал, что им нужна взрывчатка для междоусобной войны, чтобы разобраться с конкурентами, не выходя за пределы Улиц. А они хотят убить тысячи невинных людей!

– Ну и что? Не стоит так драматизировать, друг. Значит, у этих невинных людей судьба такая, понимаешь?

– Элиот, ты вообще слышишь, что говоришь?!

– Не ори! Успокойся! Пойми, Лестер, если мы откажемся от сделки, «Джойсы» не откажутся от своего плана, и эти несчастные все равно погибнут. Они уже трупы! Но мы при этом лишимся денег и Нью-Йорка.

– Такой ценой мне ничего не нужно.

– Речь идет о миллионах, глупец! Ты чего из себя святого строишь? Все твое состояние построено на мертвецах. Мы вместе пополним свою коллекцию грехов, друг, не переживай. Так что я тебе рекомендую еще раз все хорошенько обдумать.

– Нет.

– Нет?

– «Абиссаль» не будет в этом участвовать.

Элиот распахнул глаза, челюсть замерла в отвисшем положении. Лестер направился к двери, мы как всегда молча последовали его примеру.

– Лестер, ты же понимаешь, что после этого наши отношения могут измениться навсегда?

– …Пусть так, – сказал Лестер, не оборачиваясь.

Мы все вчетвером были настолько вымотаны, что не находили сил даже поговорить друг с другом. Завалились в гостиницу, разошлись по номерам. Я проснулась ночью, потерявшись во времени и календарных числах. Я не понимала, где нахожусь, что я тут делаю. А потом до меня все-таки дошло. Меня обдало жаром при мысли, что мы едва не стали сотрудничать с террористами. Элиот уверен в том, что они не оставят свою идею и обязательно воплотят ее. Закрыв глаза, я увидела сотни изуродованных, мертвых тел, крики выживших, кровь, плач, хаос и страх. Отказавшись от сделки, мы все равно являемся ее косвенными участниками. Потому что мы обо всем знаем и молчим.

Я вышла из гостиницы, выкурила несколько сигарет. Бродила по набережной, что располагалась неподалеку от места нашего ночлега. Несмотря на поздний час, город все еще не спал. Молодежь гуляла, парочки в обнимку смотрели на ночное небо. Кто-то занимался ночной пробежкой, кто-то выгуливал собаку. Я смотрела на этих беззаботных людей и безумно им завидовала. Я никогда не вернусь в их мир.

Я стояла у края набережной, смотрела на черную воду, ребристая поверхность которой мерцала разноцветными огоньками, что отбрасывали фонари и подсвеченные здания. Тут я услышала, как ко мне кто-то подошел, обернулась и увидела Доминика.

– Тоже не спится? – спросила я.

– Уснешь тут.

Я осознала, что продрогла до костей, решила продолжить прогулку, чтобы хоть как-то согреться. Доминик последовал за мной.

– Что будет дальше, Доминик? Элиот больше не будет с нами сотрудничать? «Абиссаль» снова пойдет ко дну?

– Скорее всего, – не задумываясь, ответил Доминик. – Но Лестер все правильно сделал.

– …Только от этого не легче.

Я снова посмотрела на людей вокруг, попыталась вслушаться в их беседы. Две подружки сидели на лавочке, и одна рассказывала другой про свое свидание. Парень с девушкой попросили случайного прохожего сфотографировать их, при этом девушка умоляла своего возлюбленного не кривляться хотя бы на этот раз, ссылаясь на то, что у них нет ни одной нормальной фотографии. Компания парней прошла мимо, заливаясь хохотом, затем один из них поблагодарил своих друзей за то, что они такие классные и не оставили его одного в этот сложный для него день.

И где-то там бродили, наслаждались последними днями жизни такие же обычные люди, что купили билеты на тот злосчастный матч…

– Там же будут целые семьи, – продолжила я вслух свои мысли. – Дети… Люди просто хотят хорошо провести свой выходной, отвлечься от проблем. Боже… Как же все это чудовищно!

– Вот такой твой распрекрасный мир. И даже самые красивые рассветы его не спасут, – сурово сказал Доминик.

– Но мы же можем что-то сделать?! Сообщить полиции?

– Тогда жертвами станем мы. Твой муж, твой сын. Выбирай.

Я замерла в ужасе. Без сомнения, если мы попытаемся спасти людей, разрушить план Тимоти, то у нас появятся новые, опаснейшие враги. «Джойсы» со всеми своими союзниками не пощадят никого.

– …И что… мы будем просто молчать? – спросила я, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

Доминик обнял меня, поцеловал в макушку.

– Успокойся, – прошептал он.

Его руки так крепко и в то же время бережно обнимали меня, что я обомлела на мгновение. Потом вдруг заставила себя очнуться.

– Не надо, Доминик, – сказала я, оттолкнув его.

– Что, мне и обнять тебя нельзя? Как сестренку…

– Давай обойдемся без этого, братишка.

– …Я скучал по тебе. Честно, я надеялся, что когда увижу тебя со Стивом и ребенком, то меня сразу оттолкнет от тебя. Но нет. Даже наоборот.

Я не ожидала от него таких слов. И такого взгляда. Доминик смотрел на меня так же, как в тот день, когда он вызвал Логана на ринг. Он боялся чувств, как страшной заразы, но ради меня он перестал бороться с самим собой. Вот о чем говорил его взгляд. А я ведь, дура, почему-то была уверена в том, что Доминик меня разлюбил.

Я ничего не ответила. В голове был сумбур. Мысли о Север, сыне, Стиве, Алексе, о родителях, предстоящем теракте, Доминике и о моей нестабильной психике сплелись в единую, очень страшную, мерзкую паутину. Я не знала, как выбраться из этой западни. Я просто ушла. Как всегда.