Наталия Семенова - Дата вечности

Вечером, едва добравшись до отеля, Миша позвонил Маргарите. Девушка пообещала, что через часик будет у него. Он освежился в душе и направился в кафе, где заказал с собой большого цыплёнка гриль, жареных гренок и несколько бутылок пива.

Вернулся в отель и поджидая Маргариту, открыл бутылку. Выпил пиво прямо из горлышка. Настроение немного улучшилось. Впорхнувшая в номер пахнущая парфюмом Маргарита заставила его окончательно позабыть о сегодняшнем неприятном инцинденте.

Глава 6

В аэропорт Миша направился с чувством, что поездка в Германию была вполне продуктивна. Он провёл деловые переговоры, познакомился с прелестной красавицей и даже, прихватив букет, хотел воссоединиться со своей несостоявшейся семьёй. И теперь не его вина, что воссоединения не получилось.

Приземлившись в Пулково и покинув самолёт Михаил вдохнул полной грудью. На автобусе доехал до станции метро, после нескольких перегонов в метрополитене снова пересел на автобус и уже через пол-часа он оказался в небольшом городке вблизи мегаполиса, где проживал чуть больше десяти лет. Однокомнатную квартиру в одном из спальных районов огромного города он оставил своей второй жене и сыну. А сам, поселившись в тихом маленьком городке, женился в третий раз. Анжела родила ему сына Илью и они прожили вместе с десяток лет, потом развелись, и Анжела уехала к своей маме. Она забрала с собой сына и Миша очень скучал по нему. Это единственный его сын, воспитанием которого он занимался все эти годы и поэтому привязался к мальчику.

Миша был женат трижды. И у него родилось четверо сыновей. Но ни один из них не продолжил традицию имени. Впрочем, Миша не сильно-то настаивал на этом, он не считал таким уж важным хранить и передавать по наследству очередному Михаилу имеющуюся в семье икону. А с недавнего времени у него и вообще возникло желание продать икону человеку, который сможет оценить её и хорошо заплатить.

Переехав в этот уютный провинциальный городок, Миша забрал с собой из Санкт-Петербурга и свою маму. Подальше от сумасшедших пробок большого города и стихийных нашествий летних туристов. Здесь была тишина, много зелени и мало магазинов, а рядом тянулся массивом густой лес, в котором Миша любил собирать грибы.

Иногда эти места казались ему жутковатыми. Всё, что росло из земли, хранило память военных сражений и голода. Среди деревьев слышались таинственные шорохи вперемежку с короткими окриками красноармейцев и звуками щёлкающих винтовок. С неба, вместе с гулом пролетающих низко над городом самолётов, мерещился свист падающих снарядов. Вокруг постоянно ощущалась временная воронка, которая влияла на настоящее.

Грибы он и жарил и мариновал сам, этому его ещё в детстве научил отец. Отец Миши умел делать разные заготовки и вообще вкусно готовить, в отличии от мамы. Теперь, когда они остались с мамой вдвоём, Миша готовил и для себя, и для неё.

Сделав, наконец-то, первые шаги по плану освобождения от семейной реликвии, Михаил опять нырнул в круговорот личной жизни. Судьба в очередной раз благоволила к нему, и он женился на понравившейся ему женщине. Мишу поглотила суета, вынужденные сверхурочные часы на работе, да и пожилая мать стала всё чаще теряться и блудить, гуляя по улицам, заговариваться, требовать ухода и внимания. Отчасти с этим и было связано его решение жениться. Для ухода за пожилой женщиной необходимы были женские руки, маму нужно было купать, помогать одевать одежду, делать уборку в её комнате, где она постоянно разливала какую-то воду, накидывала невесть откуда взявшиеся клочки газет и скорлупки от варёных яиц.

Аня каждый день выпекала сдобу для добродушной старушки, которая развлекала её рассказами о событиях своей молодости. О том, как мальчонка, её сын, бегал вдоль обводного канала целыми днями, будучи дошкольником, совсем малышом. Как жаркими летними месяцами им удавалось пожить на свежем воздухе, в доме её родителей, и как однажды Миша, озорничая, свалился в колодец. К счастью, колодец был неглубокий и обмелевший.

Ещё рассказывала про петербургские вечера её девичества, про булочную, напротив общежития, и про очень вкусный винегрет, который она любила покупать в столовой училища.

А вскоре старушка умерла. Вместе с ней ушла и молодость Миши, все его несбывшиеся мечты, всё, что было когда-то дорого. С трудом сердце смирилось с потерей. Словно дуб, подрубленный у корней, с высохшей кроной и потресковшейся корой на стволе, он продолжал скрипеть. Хорошо, что было кому поддержать его, Аня делила с ним все заботы и хлопоты.

После похорон Миша занялся ремонтом в комнате, которая принадлежала ранее его маме. Жена сняла со стены тонкий ковёр, местами протёртый до дыр. На гвоздике, с которого она стягивала рвущуюся от старости ткань, на верёвочке висела не очень большая, но очень тяжёлая икона. Металл почернел от старости, кое-где даже покрылся зелёным налётом. Аня брезгливо завернула грязную икону в ковровую ткань.

Вечером Миша взял два больших пакета с ненужными вещами из маминой комнаты, прихватил ещё и старый ковёр, и направился в сторону мусорных баков. В это время суток баки были пусты после опорожнения их в большой кузов мусоровоза. Миша закинул в мусорный контейнер пакеты, следом туда-же полетел ковёр.

Над головой со свистом хлопнула крыльями птица. Изумлённый Миша вскинул голову, услышав крик, похожий на крик чайки, и чернота накрыла на мгновение лицо. Один взмах, и птица пронеслась мимо. Хотел посмотреть ей вслед, но тут что-то тяжёлое стукнуло о железное дно контейнера. Заглянув, увидел лежащую там икону. Сообразил сразу, почему лёгкий ковёр показался ему тяжеловатым, пока нёс.

Перелез через стенку контейнера и бережно поднял свою икону. В обратный путь шёл задумавшись, да и было над чем. Большая чёрная птица, которую он привык считать результатом больного воображения отца, сегодня хлопнула над ним своими крыльями. Неужели и ему передалось по наследству психическое заболевание, и теперь подошёл возраст, когда оно стало проявляться? Миша не хотел в это поверить. Он всегда жалел отца, когда тот жаловался на огромную птицу, на её пронзительные крики и страшную черноту. Отец уверял, что птица не давала спокойно жить и деду, мучала его перед смертью, скреблась когтями в окна.

Тем не менее, Миша считал это результатом больного воображения, он делал скидку на то, что отцу пришлось пережить страшные годы войны, оставившие навсегда в его голове воспалённые мысли. И не понимал теперь, почему эти видения нагрянули и на него.

Расстроенный, дома сорвался на жену, укоряя её за выброшенную икону. Аня лишь пожала плечами, мол сделала не подумав. Потихоньку сетуя себе под нос на неразумность супруги, Миша поставил икону в книжный шкаф, подальше от любопытных глаз.