Арина Малых - Не бойся тишины

Агнешка подобрала небольшую хату на краю деревни с маленьким огородиком, перевезла туда Тамару, своего опустившегося барина в бесчувственном состоянии и то, что осталось от былого хозяйства. В результате этой сделки осталась приличная сумма денег, которую Агнешка надежно спрятала в бочке вместе с драгоценным кольцом, «от греха подальше», в подполе нового жилища. В хате было две комнаты на первом этаже и одна маленькая спаленка на втором – мансардном. По сути это был чердак, который Агнешка обустроила под жилую комнату и поселила туда Тамару. Сама она расположилась внизу, в помещении с печкой и столом, чтобы заниматься домом и огородом. Отдельная комната была отдана Якову.

Прошло еще два года. Тамара росла замкнутой и очень красивой девочкой. Агнешка научила ее готовить, шить, стирать, ухаживать за огородом и другим делам по хозяйству. Она очень жалела Тамару, старалась ее обнять, приласкать. Но Тамара с возрастом начала избегать проявлений нежности, становясь молчаливой и отчужденной. Она не общалась со сверстниками из деревни, предпочитая одиночество, но при всем этом Тамара постоянно стремилась помочь Агнешке во всех домашних делах.

– Ох, тяжелая доля выпала тебе моя biedna dziewczynka, – приговаривала Агнешка, глядя как семилетняя Тамара пытается достать ухватом тяжелый котелок из печи. – Сколько жива буду, помогу тебе, а уж коли Господь призовет, теперь ты знаешь, что и как делать, с голоду не помрешь.

Как-то раз Агнешка пришла с базара, нашла Тамару в огороде за прополкой грядок и предложила:

– Надо бы тебе грамоте поднабраться. Чтобы не быть как я. Может, сможешь получше в жизни устроиться. Я зашла сегодня в школу, мне сказали, чтобы ты приходила прямо завтра с утречка.

Девочка посмотрела на Агнешку и улыбнулась.

– Как давно я не видела, чтобы ты улыбалась! – весело всплеснула руками служанка, – я очень рада, что тебе понравилась моя затея!

Тамара пошла в школу, которую когда-то построил ее отец. Теперь в Якове с трудом можно было узнать того холеного барина, который занимался здесь благотворительностью. Он продолжал пить запоями. Яков вымаливал у Агнешки деньги или просто крал, когда мог, сразу бежал в ближайшую лавку, покупал спиртное и выпивал. Иногда падал тут же, за лавкой, валялся в грязи, пока его не находила преданная служанка и перетаскивала домой. Односельчане, которые помнили его в лучшие времена, только руками разводили и жалели. Время от времени он приходил к знакомым и просил самогоночки. Ему давали. Он пил, плакал, потом говорил, что дома его ждет красавица-жена, и, покачиваясь, уходил.

Агнешку стало подводить здоровье. У нее часто болела спина, иногда прихватывало так, что она не могла разогнуться. Подросшая Тамара ходила с ней, а со временем все чаще, одна, искала Якова, если его долго не было дома. Вытаскивала из канав, где он валялся пьяный, уводила в невменяемом состоянии от знакомых, которые продолжали ему наливать, приводила домой, снимала обоссанные штаны, стирала, мыла, штопала одежду, готовила еду, кормила.

Сжав губы, Тамара с семилетнего возраста делала такую тяжелую работу, которая не всякому взрослому под силу, морально и физически. При этом она старалась не пропускать занятия в школе, выучилась читать и писать, усердно занималась математикой и успешно закончила три класса сельского образования. О дальнейшей учебе не могло быть и речи. Агнешка разболелась и почти не вставала с постели. Теперь у Тамары прибавилось тяжелых обязанностей и проблем. Это очень расстраивало Агнешку, и как только она чувствовала себя немного лучше, сразу начинала что-нибудь делать по дому или в огороде.

Повзрослевшая Тамара стала разумной и очень красивой девушкой. У нее были такие же большие черные глаза, как у мамы, только в отличие от Рады, в них были не глубина и спокойствие, а непреклонная воля и упорство. Когда она улыбалась, в темноте ее глаз появлялись насмешливые искорки, тогда взгляд смягчался, и ее лицо становилось очень милым. Но происходило это крайне редко. Обычно она выглядела серьезно и невозмутимо.

Где бы Тамара ни бывала, она вела себя скромно, но с достоинством. Девушка отрезала волосы и теперь носила черную волнистую копну до плеч. Она была невысокого роста, стройная, с высокой большой грудью, тонкой талией и узкими бедрами. Такое сложение особенно подчеркивало величину ее бюста и неизменно притягивало взгляды противоположного пола. Тамара уже привыкла к повышенному мужскому вниманию и научилась давать отпор особенно навязчивым кавалерам.

Она умела за себя постоять. Тяжелая жизнь в деревне сделала ее физически выносливой и сильной, а непрекращающиеся неприятности с отцом научили постоянно быть начеку и уметь быстро реагировать на агрессию. Порой хватало жесткого или остроумного слова, а иногда было достаточно одного ее взгляда. Тамара могла так посмотреть на человека, что его будто пронзало острое копье. Она была смелая, решительная, трудолюбивая и целеустремленная. Помощи ей ждать было неоткуда, и Тамара привыкала всего добиваться сама.

Яков пил меньше, здоровье уже не позволяло. Он по-прежнему ходил по деревне, когда был в состоянии, рассказывал, что его ждет дома красавица-жена, садился на землю и подолгу плакал. Агнешка подхватила зимой кашель, который перешел в воспаление легких, она лежала на печи, греясь, в надежде, что болезнь пройдет сама, но становилось только хуже. Тамара несколько раз порывалась обратиться к Ивану Ефимычу, но Агнешка отказывалась, говорила, что ей уже лучше и кашель почти прошел. В конце весны она умерла.

Тамара тяжело перенесла эту потерю. Агнешка стала для нее по-настоящему близким человеком. Тамара долго носила траур, ни с кем не разговаривала, по вечерам в своей комнатке на чердаке прижимала к лицу платок, который носила Агнешка, и засыпала, подложив его под щеку.

Яков по-своему выразил свои переживания относительно смерти служанки. Он сильно напился на поминках и кричал дочери, что она «ни одной слезинки не пролила!», и что «моя дочь черствая, бесчувственная девчонка, которой наплевать на женщину, посвятившую жизнь нашей семье!». Тамара ничего не ответила, только посмотрела на него исподлобья тяжелым, злым взглядом и принялась убираться дому. Яков потом еще долго возмущался бездушностью дочери. Когда начинались сыпаться подобные обвинения и ругательства, она молча уходила в огород или поднималась к себе наверх.

Тем временем деньги, которые остались от продажи поместья потихоньку заканчивались. Тамара понимала, что скоро настанет момент, когда не останется ничего. Она решила поехать в город, чтобы найти работу. В ближайшем городишке подобрать ничего подходящего не получилось, и Тамара отправилась в Кишинев, в расчете на то, что уж в столице она точно сможет устроиться на хорошее место. Тамара заходила в многочисленные ателье, говорила, что умеет шить, показывала платья, сделанные своими руками. Но никто не хотел брать на работу «цыганку». Она прошла по разнообразным магазинчикам, лавкам, трактирам и закусочным, в поисках работы. Заглянула в прачечную. Везде Тамара слышала ответ, что «ничего не нужно». Отчаявшись, она стала стучаться в зажиточные дома и предлагать услуги няни, сиделки или служанки. Однако и здесь не повезло. Подобные места были заняты или ей говорили, что «никто не требуется». Хозяйки не стремились иметь дело со «слишком красивой девушкой», опасаясь за своих мужчин.