Арина Малых - Не бойся тишины

– Непривычно, – улыбнулась цыганка, – слишком мягкая кровать…

Яков рассмеялся.

– Где можно умыться? – спросила Рада.

– Разреши я помогу тебе? Вот здесь у нас кувшин, я полью, если ты не против… – Яков пригласил жестом Раду в небольшую комнату, оборудованную для умывания. Также здесь стояла огромная бочка для мытья, рядом с ней лежали камни для нагрева, на стенах висели пучки разнообразных пахучих трав, на небольшой скамеечке были аккуратно сложены чистые полотенца и простыни.

– Как здесь хорошо пахнет, – оглядевшись, сказала Рада и подставила ладошки под струю воды. Яков медленно наклонял кувшин, чтобы вода равномерно текла на руки девушки. Он наслаждался каждым мгновением ее присутствия, вдыхал ее запах – запах костра, с наслаждением смотрел на черные вьющиеся волосы и смуглые плечи.

Яков нашел в печке приготовленную Агнешкой на завтрак кашу, поставил на стол котелок, принес из погреба хлеб, масло, молоко.

– Хорошо у тебя, барин, – выгребая остатки каши куском хлеба, сказала Рада.

– Пожалуйста, – барин укоризненно посмотрел на девушку, – называй меня Яша.

– Тебя мама так звала?

– Звала…

– Жаль, что родители твои умерли, – цыганка закончила есть, отхлебнула из крынки с молоком отстоявшиеся сливки и причмокнула от удовольствия. – В деревне говорили, что хорошие были люди, добрые…

– Да, хорошие, – грустно согласился Яков.

– Бабушка Мария была несколько раз в деревне, на базаре. Она говорила, что и так про тебя все знает, но хотела убедиться. Гадала тем, кто хотел, а заодно слушала, что люди говорят, – улыбнулась Рада. – Ты ее видел. Она приходила к тебе и помогла мне сбежать.

Яков налил молоко в кружку и дал девушке.

– В деревне о твоих родителях говорили хорошо и о тебе отзывались, что, мол, порядочный человек, добрый, богатый и одинокий, – улыбнулась Рада.

Яков рассмеялся.

– Я сделаю все, чтобы ты полюбила меня, – вдруг серьезно сказал он, взял девушку за руку и слегка сжал.

Рада подняла на него свои бархатные глаза и тихо произнесла:

– Ты и так уж люб мне.

Яков поднес руку цыганки к своим губам и поцеловал каждый ее пальчик.

Ближе к вечеру вернулись Агнешка и Тамаш. Служанка привезла несколько платьев и другие вещи для девушки, а также чай, пирожные и шоколад.

Пока Рада примеряла обновки, Яков расспрашивал свою верную помощницу.

– Табор действительно ушел, вчера вечером, – докладывала Агнешка. – Ни про какую сбежавшую девушку никто ничего не знает. Деревенские просто говорят, что стояли цыгане, две или три недели, потом ушли. Куда, почему, никого не интересует. Они сами по себе.

– А ты, что, так прямо про девушку и спрашивала? – озабоченно произнес барин.

– Обижаешь, Яков Михалыч, – Агнешка поджала губы. – Нет, конечно. Это я сама такой вывод сделала.

– А, – облегченно вздохнул барин.

– Все тихо, спокойно, – заключила она.

Они помолчали.

– Теперь понимаю, Яков Михалыч, почему ты голову потерял, – тихо промолвила Агнешка. – От нее глаз не отвесть… Piekna dziewczyna 7 7 по-польски «красивая девушка» .

Барин улыбнулся краешком губ и сказал:

– Когда моя мама была уже больна, она мне как-то сказала: «Яша, все женщины одинаковы, все хотят замуж, все хотят детей, все хотят, чтобы о них заботились, поэтому выбери себе самую красивую».

– У тебя получилось, – улыбнулась служанка.

– С тех пор как я встретил Раду, – воодушевленно продолжал Яков, – я чувствую себя таким молодым, Агнетта, как мальчишка семнадцатилетний! Так много радости она принесла в мою жизнь! Я буду просыпаться каждый день и видеть ее. Смотреть, как вода струится по ее рукам, когда она умывается. Как она будет кушать с улыбкой и похваливать твою стряпню, как будет говорить со мной…

Служанка слушала барина, благодушно улыбалась и кротко хлопала белесыми ресницами.

Прошла неделя. Яков попросил Раду не выходить из дома, чтобы кто-нибудь чужой случайно не увидел ее. Агнешка снова ездила на базар, но все было «тихо и спокойно». Постепенно Яков успокоился и сообщил, что «можно больше не прятаться, но быть осторожными». Рада больше не надевала свое цыганское платье, ходила в одежде, которую купил Яков, накрывала голову белой косынкой, как Агнешка, и издалека была похожа на обычную молдаванку.

Яков был счастлив. Рада оказалась хорошей хозяйкой. Она стала сама готовить и прибираться. Ей очень нравилось ухаживать за лошадьми. Спаниель теперь весело крутился у ног цыганки и откликался на ее зов. Тамаш отнесся к девушке спокойно, по-отечески. Учил ее заниматься хозяйством, рассказывал, как сделать заготовки на зиму, ухаживать за садом, огородом, цветами и «ходить за скотинкой».

А уж по части лошадей Рада знала побольше конюха. Как с ними обращаться, кормить, чистить, купать. Цыганка была лихой наездницей и ловко управлялась с повозкой. Агнешка долго, с подозрением, присматривалась к девушке, но постепенно привыкла к ее присутствию и даже как-то призналась мужу, что Рада «хорошая, хоть и цыганка». Агнешка рассказала Раде, как у них все устроено. В какое время «они изволят откушать» и когда «почивать». Внутренне Агнешка надеялась, что барин «наиграется и отпустит цыганочку на все четыре стороны, или оставит в служанках, не век же я буду с ним, – говорила она мужу, – нам, Тамаш, скоро на покой…». Тамаш молча пожимал плечами и старался уйти от таких разговоров.

– Рада такая искренняя, все делает с удовольствием, даже убирается и чистит хлев. Ты заметила, что она занялась не только конюшней, но и другим нашим хозяйством? – довольно говорил Яков Агнешке.

Служанка кивнула, вытерла мокрые руки о передник и протянула барину яблоко. Яков поблагодарил и смачно укусил красный бочок.

– Рада говорила, что в таборе к молоденьким девочкам относятся плохо, это самые бесправные там существа. Вообще цыганских женщин никто не слушает, мужчины сами принимают все решения, – говорил он причавкивая, – я так не привык. Помню, папа всегда с мамой советовался, и ему это нравилось…

– Я вижу, что она так и спит в отдельной спальне, – иронично заметила служанка.

– Я не тороплюсь, – спокойно ответил Яков, – ждал ее столько лет, могу еще подождать. И потом у них до свадьбы считается бесчестьем лечь с мужчиной.

– Неужели женишься на цыганке? – всплеснула руками служанка и захлопала бледно-голубыми глазами.

– Да, – твердо сказал Яков.

Агнешка покачала головой.

– Я знаю, что сбежать из табора – это большой позор! – поджав губы, произнесла она.

– Это смелость, – возразил Яков.

– Это безрассудство! – хмуро бросила служанка.

– Ты хочешь меня расстроить? – грустно спросил Яков.

– Нет, просто переживаю.

– Все будет хорошо. Табор ушел. Никто не знает, что она здесь.