Сергей Смоленюк - 2015-й: пора Пробуждений, или Проспать нельзя проснуться

Да, у нее был свой – не похожий на все навязываемое, взгляд жизни. И теперь – спящему, она напоминала нынешнего сослуживца: Льва с “Ростова”. Он точно также, в нашем давно глобальном мире, нередко выглядел белой вороной: отстаивая свое русское и российское начало.

– Ладно, – тогда давай по домам! – не предложил, а с горчинкой приказывал шофер.

Ну что ж, барышня все поняла. И только чуть слышно подтвердила:

– Как знаешь. А хочешь, то можешь вообще больше не приезжать и не звонить, раз для другого тебе не нужна.

Назад ехали долго и скверно – собирая все ямы дороги. Но как только она вышла из сразу потемневшего автомобиля и, не оборачиваясь – рванула в подъезд; как бы в отместку – Денис позвонил любительнице чужой соли: соседке Гуле; что довольно-таки часто наведывалась, в почему-то одних и тех же, обтягивающих розовых шортах. Видимо, так тонко она намекала на просыпающийся в одиночестве, темперамент востока. Ну, пока муж ходил в плавание по Волге.

Да, Денис жил с родителями. И со своего балкона на четвертом, часто слышал, как незнакомый мужской голос называл соседку загорелым птенцом – шоколадкой. Причем муж – Марат Косен, а Денис это точно знал: был еще в плавании.

– А что я теряю? – думал Чижик, договариваясь о визите. Она сама оставила номер телефона. Так и помчался к дому, подгоняемый невоспитанными гормонами. И подняли они его не на свой, а чуть выше: на пятый этаж. Где уже ждали…

Охочая до мужского внимания, почти молодая – проводившая все свободное время у телевизора; как увидела в дверном глазке желанного перед скорой ночью посетителя – быстренько отстегнула обе верхних пуговицы на приталенном цветастом халате. От этого, обычная домашняя одежда, превращалась в необычную: манящую возжелавшего. И словно не замечая своего полуобнажённого вида – как ни в чем не бывало, бездетная женщина впускала припозднившегося. У старшины Чижик – что увидел ее такой легкодоступной, от неожиданности подкосились ноги. И парень просто плюхнулся на стоящее у двери кресло.

– А это ты Денис, а я только чаю напилась. И так жарко стало, – рассмеялась над откровенно выпученными его глазами хозяйка двухкомнатной.

Гуля стала крутиться, еще больше оголяя худые ножки, а запыхавшись, плюхнулась ему на колени. Вот тут, они – уже его мужские колени, стали подергиваться и приподниматься неестественным образом: без явной на то воли владельца. Причем, это независимое движение, передавалось и бедрам, и голени – все выше и выше…

Ровно в 7.00. и без объявления войны.

– В общем, меня снова жестоко кинули. – Именно так подумал Денис.

Ведь эту желанную жизнь и мечту-сон, что так старался себе придумать парень, непреднамеренно прерывал друг: приподнимая ноги мечтателю, так как другие способы разбудить – которые он несомненно уже использовал, просто не помогали. Конечно, товарищ по отсеку не догадывался о той пикантной ситуации, в которой по собственному желанию оказался Денис. Ведь сны по-прежнему являются без спроса, с каким-то – только им известным умыслом. И правы философы, что сравнивали сновидения с маленькой, скрытой дверцей; ведущей в самые потаенные уголки души. А самое главное, что дверца эта, – как утверждали мудрецы, – обязательно откроется в космическую ночь. В обе стороны…

Сейчас получалось так: наблюдая, что напарник самостоятельно не встает вовремя, Лев Ильин поначалу – не шибко сильно толкал. Удивляясь: какой сон богатырский? Не добудишься. Но устав от безрезультативности сего действа, стал переводить в вертикальное положение – лежащие конечные части спящего: руки и ноги.

– Подъем рука, нога вставай,– снова и снова шутил Лев над распластанным на верхней койке товарищем.

Помогло, Денис нехотя просыпался. И первая реакция была:

– Вечно ты не к месту. Такой сон обломал. Эх, Ильинкин Лев…

– Потом досмотришь. Твой сон, только твой. Никто за тебя не досмотрит и не подсмотрит – не переживай, – по-доброму объяснял напарник, застегивая ремень.

Потому как переживая за товарища – ведь ребята давно встали, Ильин считал что так помогает другу: вдвоем остались. Вот и объяснял, раз заспавшийся недопонимает:

– Все ушли, а ты спишь. А если снова зам по воспитательной увидит? Опять к тебе будут претензии. Спасибо бы сказал, за своевременную помощь.

– Ой, спасибки. Низкий Вам поклон. Я там такое видел… А ты со своим замом… И стал рассказывать:

– Сначала, у меня не складывалось…, с Галкой моей. Хотя был – как и мечтал, на своем собственном “Мерседесе”, представляешь? Не помогло – расстались. Так я к соседке пошел. А там пышные украшения в форме бюста; и все пошло по первоначальному плану. А тут ты, со своим: вставай-вставай. У меня давно все стоял…

– Откуда у тебя “Мерин”? Ведь и прав насколько я знаю, еще нет. И вообще, могу не помогать…, – почти обиделся Лев, заправив свою койку и поворачиваясь к выходу.

– Да все, все, – спускаясь на пол, Денис принялся щекотать друга.

И сразу – надо же, что так совпало: зашел вахтенный офицер Александр Глебов. А увидев единственного раздетого, объявил выговор:

– Так Вы – старшина Чижик, до сих пор в неглиже? Наряд вне очереди захотели? Или, ударить длинным рублем? Лишив Вас премиальных? Объявляю выговор.

Больше обыкновенного. Да, больше привычного выпучив глаза на офицера, раздето-испугавшийся вмиг накинул штаны. И доложил:

– Виноват, товарищ лейтенант. Исправлюсь. Это в первый и последний раз.

– Смотрите, чтобы не в предпоследний, – пожурил Глебов и приказал Ильину: – Лев, Вас вызывает к 8.00 командир.

Услышав слово командир, подтянулись оба подводника.

– Есть. Только, нам на вахту к 8.00, как быть? – поинтересовался удивленный старшина.

– Ничего. Напарник примет, а ты – через десять минут придёшь. Сам справится без тебя, напарник-то? – намекая на Дениса, раздумывал офицер.

– Обижаете, товарищ лейтенант, ведь я старший в отсеке, – уже застегивая китель, оправдывался Денис.

– Ну – ну, я проверю, – и поправляя пилотку, Глебов вышел.

– Так точно, – ответил Лев вслед, не понимая: что он мог такого натворить?

И ничего не вспомнив, предположил: Может, командир просто вызывает? Хотя сам же опроверг, эту нелепую идею: у командира Смелова столько работы и забот, что некогда заниматься мелочами. Тем более, двадцатилетними старшинами.

Специально парни не старались, но в последующие тридцать минут старательно копировали друг друга: исполняя обычные ритуалы утра. Умыться, побриться и так далее. А затем, также дружно и c превеликим аппетитом; переместили в себя все, что полагалось каждому в плане очередной трапезы. И в без пяти восемь, дружно разошлись. Ильин не пошел как большинство – принимать свой отсек; а притихнув и даже чуть погрустнев, двинулся сдаваться на “Центральный”. Но очень скоро заявился в “Шестой” веселым, и смущенно-радостным, прижимая левой рукой поднос: с шоколадно-бисквитными килограммами. Так сказать: счастье сладкоежки. А в правой(!), держал еще более значимые для себя: почетную грамоту, вымпел и белую футболку, с изображением родимой подлодки “Ростов-на-Дону”. И вручая Денису это богатство, рассказал: