Сергей Смоленюк - 2015-й: пора Пробуждений, или Проспать нельзя проснуться

Вот тут стоящий рядом – разом повеселевший старпом, неслабо шепнул:

– Точно, деловые – половые, товарищ командир.

Но от взгляда Смелова, сразу растерял смех. Хотя командир и сам любил пошутить, поэтому в глубине души тоже неплохо смеялся. Но вот внешне, по-прежнему был невозмутим. И как ни в чем не бывало, продолжил:

– Экипажу так держать, но не расслабляться. Придем в Полярный, вот тогда отпразднуем: за столом и с поросенком. А как вы думали? – отключая связь, командир обращался к находящимся тут же, офицерам некоторых боевых частей.

– Такой праздник случается раз за жизнь подлодки – нашей защитницы, – он погладил ладонью впереди стоящие приборы.

Ну и естественно, что подводники поддерживали командира: Из разных углов – боевых постов “Центрального”, блестели пары благодарных глаз – так души ребят радовались выполнению поставленной задачи. А служившие сейчас по отсекам – прослушав это объявление, даже пританцовывали от появившегося лучшего, чем просто хорошее настроение; плюс многие – замурлыкали любимые мотивы. Ведь все крайние месяцы службы, во время которых и проходила государственные испытания П.Л.“Ростов”, были очень, если не преочень напряженными. Так что, теперешняя похвала командира, была как лечебный бальзам на их слегка натруженные, но по-прежнему горячие и молодые сердца. Вот парни и выдыхали с благодарностью. А старпом, поблагодарил командира по-особенному: дружеским рукопожатием правой и одновременно-скрытно, как можно незаметнее, пытаясь переложить в его левую подарок. Хотя в первую секунду Смелов, уловив это неожиданное вручение, невольно закрывал свою руку. Но, поняв в чем дело – решил не сопротивляться.

Облегченный от этой своей загадки – пол литровой черной кружки имени команды, подрумяненный Горбачев стал по старинке похлопывать своей одной о другую – тыльную сторону ладони: Мол, товарищ командир. Я совсем не причем – так команда решила. А что я могу сделать? Ведь коллектив пожелал…

И если внимательней рассмотреть произошедшее – станет очевидно: не было ничего странного. Кружка эта, была самая обычная: стеклянная небьющаяся; но, с напутствующей надписью: “Один за всех и все за командира П.Л. “Ростов” Смелова! Ура.”

Зато теперь, шатен Алексей Горбачев снова стал светлооким – с никогда не пристающим к лицу загаром.

Для справки: старпом подлодки “Ростов-на-Дону” имел чин капитана третьего ранга. И хотя был всего на два года младше командира: капитана второго ранга Смелова; тем не менее, очень уважал – как впрочем и вся команда, своего шефа: За большой профессионализм и фанатичное служение профессии российского подводника. А еще команда знала: Дмитрий Владимирович только второй год командир субмарины; а до этого, он несколько лет старпомил на первой Черноморской Варшавянки – легендарной красавице; своей первой любви – П.Л. “Алроса”. Вот после ее, – как было записано в личном деле Смелова: “Самолично принимал подлодку “Ростов” со стапелей от судостроителей Санкт-Петербурга и участвовал в завершающей достройке”.

Поэтому знал Дмитрий, как говорится: на все сто процентов, материальную и техническую часть нового подводного корабля. Параллельно, Смелов подбирал и будущую команду, беседуя с кандидатами которых рекомендовал штаб подводного флота.

– А экипаж сложился многообещающим, тоже из самых лучших ребят – подводников, – так полушутя тогда хвастался Смелов, своим друзьям из предыдущего места службы. Подразумевая для себя, что единственным главным критерием попадания в его команду, был положительный ответ на простой вопрос:

– Ты сможешь сделать себе хуже, ради подлодки, братьев – подводников и Родины России, или еще нет?

Ну, разумеется, профессиональное обладание и приличный стаж в своей подлодочной профессии – это само собой. Как и подтверждённое наличие положительных, чисто человеческих качеств у будущих офицеров и матросов “Ростова” – где Смелов теперь был командиром. Ведь он их ценил не меньше, а где-то даже и больше всего остального. Таким путем и нашел Дмитрий Владимирович, которому недавно исполнилось тридцать, себе порядочного старпома: Алексея Васильевича – двадцати восьмилетнего подводника Балтийского флота. Дизельную подлодку которого списывали по сроку эксплуатации, а весь экипаж, временно направлялся на аналогичные места службы.

И вот, спустя год с небольшим совместной службы: сначала на строящейся субмарине “Бугель-237”, а затем и проходя испытания на Балтике; командир видел, как учили они со старпомом новую подлодку жить, погружаться-всплывать и безопасно ходить по морю. За это время, Дмитрий Владимирович сдружился с новой командой так, что казалось теперь знал всегда, своих пятьдесят двух мужиков личного состава. Ну а со старшим помощником – как поговаривали в штабе: даже образно стали походить друг на друга. Хотя напомним: Смелов был темненький – смугло-загорелый, а старпом светлым; да и глаза: черно-карие командирские, еще контрастировали со старпомовскими – летне-зелеными. Но в остальном, все оставалось равным: рост, вес, походка, сила духа и беззаветное служение доброму делу.

Даже – вспомнилось сейчас командиру, что и семейное положение было схоже: у обоих как по копиру: жена и пока один новорожденный малыш – сын наследник. В общем, сроднились ростовские хлопцы братьями, а старпом так вообще оказался двойняшкой Смелова. Ведь всегда обязательный Алексей, еще и понимал своего “Батю” – командира, с полувзгляда и полслова.

– Алексей Васильевич, – обратился сейчас Смелов:

– Соберите командиров боевых частей и старших офицеров в кают-компании. Через, – он снова любовался образом подлодки на своих часах, – через десять минут.

– Есть, – принял распоряжение Горбачев.

И пока Дмитрий Владимирович Смелов заходил по пути в свою командирскую каюту, старпом довел распоряжение до требуемых адресатов. Поэтому, уже через пять минут, они ждали командира во всеоружии: сидя за самым длинным на подлодке столом, с авторучкой в руке и квадратно-широкими, распластанными блокнотами. Такими же ровными были их расправлено-широкие плечи, а глаза и уши, максимально готовыми к восприятию важной информации.

Несмотря на то, что подлодка шла на сорокаметровой глубине холодного Баренцева моря – или, как любил называть его Дмитрий по старинке: первооткрывателя, голландца Баренца; а зайдя в кают-компанию, он оказывался в почти домашнем уюте, подсвечиваемом вдобавок, светлыми мечтами подводников. Пожелав здравия, и привычно присев на свое командирское место – во главу стола, он еще раз поздравил ребят, уже нисколько не скрывая своей улыбки. И похваставшись – помахав листом бумаги, что с утра передал радист, сообщил: