Елена Воздвиженская - Бабка Котяжиха

Поговорили они снова, посидели, но пошёл он всё таки домой. Пришёл, а там Марийка с доченьками, встречают его, ластятся. У Марийки и животик уже округлился, сыночек там бьётся, растёт день ото дня. Легли спать. А Марийкиному мужу не спится. Лежит он, и Дуняшка у него из головы нейдёт. Утром встал он, голова у него дурная, мысли путаются, дела из рук валятся. Марийка хлопотать принялась, ничего не замечает. Только с этого вечера стала она понимать, что с мужем её неладное творится. И случилось так, что в одну из ночей муж Марийкин домой ночевать не пришёл…

Страх какой обуял Марийку, что и слов нет. Сколько дум она передумала. И туда, и сюда по деревне пробежалась, нет его нигде. По людям идти искать неудобно, разговоры пойдут нехорошие. Так и просидела всю ночь Марийка у окна, прождала. А наутро явился муж. Вошёл в избу и встал перед ней столбом:

– Ухожу я от тебя, Марийка.

Так и ахнула Марийка, за живот схватилась, присела на лавку:

– Как же так? – спрашивает, – Ведь семья у нас, сыночек скоро народится.

– Детей я не оставлю, помогать стану. А ты, Марийка, живи как знаешь.

– Да куда же ты уходишь-то?

– К Дуняше, – отвечает.

Марийка белугой выла, девчонки перепугались, утешают мать, водой отпаивают. Насилу успокоили. Не спала эту ночь Марийка. А наутро подкараулила она, пока муж её от Дуняши на работу уйдёт, и пошла к Дуняшке.

– Что ж ты делаешь-то, Дуняша? – говорит она ей, – Что ж ты мужа моего из семьи уводишь?

А Дуняшка сидит на лавке, да усмехается, ни капли раскаяния, ни грамма сожаления нет у неё.

– А что же, всё счастье тебе только? – отвечает она Марийке, – Я тоже может счастья хочу?

– Так найди счастье-то своё, зачем чужое счастье сманиваешь?

– А что мне искать, когда вот он, рядом? Хороший да красивый, ласковый да работящий.

Упала Марийка перед ней на колени.

– Проси, – говорит, – Что хочешь, только мужа отпусти. Я за ним по снегу босиком пойду, в огонь, и в воду, люблю я его!

Но не было жалости у Дуняшки, лишь посмеялась она в ответ.

Марийка ей и денег предлагала, и серёжки тятенькой дарёные, и крестик золотой, нет, ничего не надо Дуняшке.

Ушла Марийка домой. И задумала она страшное. Приходит она к бабке Котяжихе и говорит:

– Дай мне, бабушка, отвар такой, чтобы ребёночка скинуть.

Ох, как глянула на неё бабка Котяжиха, глазами сверкнула:

– Да ты что удумала, девка? – отвечает она Марийке, – Душу свою погубить захотела?

Бабка Котяжиха хоть и была ведьмачкой, да тоже разбиралась какими делами заниматься, а какими нет, не желала она за просто так душу-то дьяволу отдавать. Спрашивать она стала у Марийки, что случилось с ней, отчего грех такой решила она на душу взять. Та и поведала ей со слезами обо всём.

– О-о, – отвечает бабка Котяжиха, – Знаю я, милая, кто это сделал. Погоди, разберусь я ещё с нею, придёт её время. А тебе, Марийка, я помогу. Не реви.

И научила она её, что нужно сделать.

– Как луна на убыль пойдёт, поезжай, – говорит, – В город. Найди там место, где три храма треугольник образуют промеж собою, есть там такое место, там-то и там-то. Вот ты встань там, посредине, да слова повтори, а какие – я тебе на ушко шепну. А после того зайди во все три храма, да сорокоуст подай о здравии Евдокии. А после домой возвращайся. И все сорок дней, пока о Дуняше молиться станут, ты к ним не ходи, и ничего плохого не думай, жди. А потом и увидишь что будет.

Всё сделала Марийка, как велела бабка Котяжиха, и домой вернулась. Стала ждать.

А муж Марийкин с ума сходит, ночью с Дуняшей ему хорошо, ночная-то кукушка, всем известно, дневную перекукует, а днём, как на работу-то идёт, сердце его о Марийке болит да о девчонках, о сыночке всё думает, который скоро народиться должен. Всё умом понимает, а ноги сами к Дуняшкиному дому его вечером ведут. А Дуняшке хоть бы хны, живёт да радуется. Встретит чужого мужа вечером, накормит досыта, да в постель уложит, ублажает его всю ночь.

– Вот и на моей улице праздник, – ухмыляется.

А Марийка издалека на мужа своего глядит, похудел тот, осунулся, сам не свой стал. Плачет Марийка, жалеет мужа, а сделать ничего не может, помнит наказ бабки Котяжихи – ждать сорок дней и помалкивать.

И вот проходит срок. Пошёл муж Марийкин на работу, и в тот день случилось с ним вот что – ненароком попал он себе топором по пальцу, да и отрубил половину. Кровь хлестала так, что еле уняли. Помогли ему мужики, перевязали тряпицей. И в этот момент, как очухался он вдруг, будто пелена с глаз его упала! Словно проснулся он от глубокого сна. В тот же день вернулся он домой, к Марийке и детям, прощения просил, в ногах валялся, и простила его, конечно, Марийка, ведь любила она его очень. Стали жить они снова в любви и согласии, старались про то, что было не вспоминать.

А бабка Котяжиха вот что сказала:

– Сделала Дуняшка твоему мужу приворот на женскую кровь, опоила его по чьёму-то навету. Знаю я кто её научил, получит она ещё своё. А как муж твой палец себе рубанул, так дурная кровь-то из него и вышла!

Спустя какое-то время видят деревенские – Дуняшка ходит чернее ночи, что такое? Оказалось, дочка её единственная заболела. Хворь неведомая с ней приключилась. Начала она быстро расти, телом-то в длину тянется, а внутренности не успевают следом расти. Стала девочка чахнуть, то одно с ней, то другое, слепота пошла… Прибежала Дуняшка к бабке Котяжихе, плачет, в ноги упала:

– Помоги!

А бабка сурово на неё глянула, да и ответила:

– Не могу я тебе помочь, Дуняша! Грех ты большой на душу взяла, мужа чужого приворотным отваром напоила, оттого и расплачиваешься сейчас. Одно скажу тебе, коли хочешь дочку спасти – уезжай отсюда. Если тут останешься, потеряешь ты ребёнка.

В тот же день заколотила Дуняшка ставни, заперла дверь, и уехала с дочкой в город. Больше никто её в деревне не видел и ничего о ней с той поры не знали.

Вот какая история приключилась в деревне Ильинке с двумя подружками Марийкой и Дуняшкой.

Оттого грех-то происходит, что люди хотят быть мудрее законов Божиих, и не хотят учиться так, как Он им заповедал, потому ничему и не научаются (Иоанн Златоуст)

Ну что, друзья, заждались очередную сказку? Ну так слушайте, мои хорошие. А расскажу я вам сегодня про девушку Валю, которая жила в деревне Ильинке, с ней-то и приключилась вся эта история…

Жили-были две подружки, Валюшка и Ниночка. Дружили они с малых лет, не разлей вода были. Да и то, обе горе с малых лет мыкали. У Валюшки родителей не стало, когда она ещё в пелёнках лежала, хворь неведомая унесла их жизни, и осталась малютка с бабушкой, та её и воспитывала. А у Ниночки другая беда, как исполнилось ей десять лет, заболела она сильно, возили её в город, по врачам, и признали болезнь неизлечимую, с которой Ниночке придётся теперь жить всю свою жизнь, сколько уж Бог даст. Тяжело было девочке, то лихорадка, то боли, такие, что с постели она не в силах подняться, то пятна безобразные по всему телу выступят. Так и сошлись Валюшка с Ниночкой, утешая друг друга, понимая друг друга, и были они ближе, чем родные. Родные-то ведь как в жизни бывает? Порой хуже врага – и высмеют, и презрением обольют, и пакость подстроят, зная, по какому месту ударить больнее. Одни слёзы с такой-то родней. А бывает и так, что встретишь человека, пересечёт Господь ваши пути, и вроде чужой он тебе по крови-то, а душа твоя ему навстречу раскрывается, сердце ему доверяется и понимаешь ты, что неслучайно оказался он на твоём пути, а промыслительно. И боль твоя с ним утихает, и горести забываются, и утешит он тебя и поможет.