Елена Ликанова - Шампанское из огурцов

И пошло-поехало… У меня набралось довольно много всякой снеди. Сладости и яблоки я, как и договорились, оставила на грядущее чаепитие. Но некое лепиво из хлеба и маленькой порции мяса, называвшееся гордо «суфле», а также кусочки солёных огурцов и остатки сметаны, выловленные из щей, отданные мне щедрыми клиентами, я употребила в один присест. Примерно к часу ночи эта бурная смесь продуктов дала о себе знать. И я побежала. Как на грех, туалет находился в противоположном конце длинного коридора, а я поступила в больницу с ещё не вполне сросшимся переломом кости лодыжки левой ноги. Отметила первое мая, так сказать. Так что, я не бежала, а скорее ковыляла. Доскакав до места назначения и впрыгнув в предбанник, я услышала: «Да ты хоть понимаешь, что я имею полное право раздеть тебя догола и устроить полный тщательный досмотр?» – это был голос Раи, темпераментной армянки, которая сегодня дежурила в ночь. Голос звучал так убедительно, что у меня возникло желание тут же снять с себя драный халат и застиранную ночнушку, выданные мне вместо моей пижамы, в которой я, собственно, и покинула спешно дом, направляясь в больницу. Беседа Раи на повышенных тонах с кем-то, кого мне не было видно, проходила возле среднего отсека с унитазом. То есть, Рая стояла, точнее, нависала над кем-то, кто сидел на унитазе и, судя по всему, был застигнут за курением. «Отдай зажигалку по-хорошему», – продолжала давление Рая. «Да пошла ты!» Это была Юлька. Девчонка, с которой мы, поговорив, выяснили, что уже давно заочно знакомы через кого-то. Между тем, спор «суфле» с солёным огурцом разгорался похлеще, чем ссора Раи с Юлькой. Делать было нечего. Я попыталась пробраться незамеченной к дальнему унитазу (поскольку мне хотелось найти место поукромнее). Практически став невидимкой и оползая объёмную фигуру Раи, я – таки добилась своей цели. Впрочем, я зря беспокоилась. Ссорящимся до меня не было никакого дела. Они продолжали орать друг на друга под аккомпанемент моих «раздумий». «Сейчас я позову санитаров, и они тебя свяжут!» – вопила Рая. «Стерва», – цедила сквозь зубы Юлька, прекрасно знавшая, что никаких санитаров в отделении сейчас нет. Я понимала, что следует намекнуть о моём присутствии, пока дело не дошло до драки, но в тот момент, когда сметана примирила огурец с «суфле», и я решила последовать её миротворческому примеру, Рая перешла к активным действиям. Она схватила Юльку за волосы и поволокла в коридор. Я метнулась за ними. То есть, поковыляла. И когда вышла, дрожа, за дверь курилки-ванной-туалетной комнаты, ожидая увидеть, как минимум, один хладный труп, то обнаружила, что Рая и Юлька сидят возле сестринского поста и мило воркуют. «Вот, возьмите зажигалку, – разжала Юлька кулачок, – только сделайте мне укол снотворного. Я ведь почему курю ночью? Я не могу уснуть». «Да пойми ты, – взывала к её разуму Рая, – я ведь уже и таблетки тебе давала, и укол делала. А что, если ты уснёшь и не проснёшься от ещё одного укола? Ну не могу я на себя взять такую ответственность!» Успокоенная фактом, что все живы, я прошмыгнула в палату, так и не будучи замечена собеседницами. На тумбочке у кровати меня ожидали открытый йогурт и кусочек чёрного хлеба. Но кусок в горло мне уже не лез после такой встряски, так что я прыгнула в кровать, накрылась с головой одеялом и моментально уснула.

Проснулась я от того, что кто-то сидел на моей кровати. Неужели Юлька вспомнила, что я была ночью в курилке, и попросит меня быть свидетелем ночной стычки? Я не смогу ей отказать, ведь она мне почти знакомая, практически даже уже родственница, исходя из предлагаемых обстоятельств. Я с трепетом приоткрыла глаза. Нет, это была не Юлька. Какое-то незнакомое мне белокурое создание в белой в мелкий цветочек ночнушке с любопытством разглядывало меня своими небесно-голубыми глазами. «Не иначе, как меня берегут от неприятностей ангелы-хранители», – пробормотала я. «Конечно, – произнесло нежнейшим голосом создание, – и я – одна из них». И я ей поверила. И всё потекло своим чередом. Ну а вечером перед нашей с Женькой выпиской в столовке собралось множество счастливых людей, полных надежд на будущее. Были сдвинуты столы, выложены все заработанные мною богатства и прочие яства, и мы пили чай и пели песни. «Так, стоп, давайте познакомимся по всем правилам! – остановила тут бурное веселье Женька, – Начинай!» – обратилась она ко мне. Я встала и сказала без ложной скромности: «Друзья! Меня зовут Елена, я алкоголик».

«Проходите, не стесняйтесь, рассаживайтесь где кому удобно», – пригласила нас в небольшую комнату психолог. Нам (группе выписавшихся из наркологической клиники пациентов) предложили пройти курс занятий в дневном стационаре. Предложение, от которого невозможно отказаться. Иначе поставят на учёт в наркологическом диспансере. Ничем особенным это, впрочем, не грозило. Мне, во всяком случае. Ну, нельзя будет водить машину. Так я её и не вожу. И не собираюсь. Да и денег на покупку автомобиля мне в жизни не накопить. Не примут на работу, связанную с ответственностью за жизни людей. Что ж, поработать спасателем или водителем трамвая – от такой экзотики я далека. Впрочем, всякое возможно в этой жизни. Но я пошла на занятия не из страха перед административными наказаниями. Просто стало любопытно – что же такого мне может сказать психолог, что я сразу, прям вот немедленно, справлюсь с зависимостью, с которой безуспешно борюсь уже лет двадцать. Подобные настроения были и у остальных славных участников нашей падшей компании. Мы потёрлись возле порога зловещей комнаты, и вошли в неведомое нам пространство.

«Вы, конечно, все считаете, что оказались здесь совершенно случайно», – начала без лишних предисловий психолог. Да, приблизительно так мы и думали, ведь все мы были «первоходками», то есть, впервые оказались в наркологической больнице. А были те, кто лежал здесь по второму, третьему и даже по десятому разу. Но они после выписки уже не обходились беседами с психологом. Одни уезжали на неопределённый срок в загородный реабилитационный центр, а кто-то гулял «на воле» пару дней, а затем возвращался в свою любимую больничку (как ласково её называют «профессиональные пациенты»). Частенько – под конвоем полиции. Потому что путей у зависимого человека не так уж и много.

«Хорошо, – продолжила, между тем, психолог, – мы с вами поступим так – вот вам листочки и ручки, – и она раздала нам письменные принадлежности, – напишите мне пять причин, почему вы не считаете себя алкоголиками». О! Да это запросто. И мы взялись за дело.

«Ну что, готово?» – спросила через некоторое время психолог, заметив, что почти все закончили писать, – Нет-нет, не отдавайте мне листки. И зачитывать вслух не надо. Хотите, я угадаю, что там написано?» Мы замерли в ожидании. «Я не алкоголик, потому что для употребления спиртного мне не нужен повод, мне просто нравится выпивать, я пью лишь определённые напитки, я хорошо себя чувствую, когда выпиваю, я прекрасно выгляжу, опрятно одет, содержу свой дом в порядке и чистоте, я работаю, я не валяюсь под забором, у меня есть семья, я талантливый, умный и коммуникабельный человек. Как-то так, да?» Мы молчали. Потому что каждый написал почти точь-в-точь именно это. «Да-а-а-а, – рассмеялась психолог, – люди не оригинальны. Принято считать, что алкоголик – это тот, кто валяется под забором в грязном тряпье и лыка не вяжет. Но это уже та стадия, до которой практически никто не доживает. А всего их три. И мы с вами, друзья мои, на второй. А почему на второй, вы мне сами скажете, когда напишете на обратной стороне листка пять причин, почему же, вы, всё-таки, являетесь алкоголиками. Я помогу вам в этом». И психолог задала наводящие вопросы, ответы на которые, увы, были утвердительными. Она спросила, сократились ли с годами перерывы между употреблениями, увеличились ли дозы алкоголя, приходилось ли нам обманывать близких, чтобы найти возможность выпить, поступались ли мы ради выпивки своими незыблемыми принципами? «Ну а пятую причину вы можете мне и сами назвать», – остановилась психолог. «Мы находимся сейчас на лечении в наркологической клинике», – практически хором ответили мы. «Именно так, – подтвердила психолог, – как раз на второй стадии люди, как правило, попадают сюда, потому что на первой они ещё не замечают, в какой водоворот угодили, а до третьей практически никто не доживает». «Ну, тогда у меня шансов нету, – вздохнула молодая, милая и совсем не похожая на пьющую, девушка». «Как так? Почему?» – посыпались вопросы. «Потому что я наркоман, пересевший на алкоголь. Так что, по сути, я на третьей стадии». «Но я-то здесь. Сижу перед вами. Живая и невредимая», – возразила психолог. «А в-вы что – тоже……того?» – задал в наступившей звенящей тишине вопрос один из нас. «Ну да. Наркоман и алкоголик. Правда, у меня уже двадцать лет трезвости и чистоты». Двадцать лет? Ей с виду лет сорок, не больше. Симпатичная ухоженная блондинка. С модной стрижкой, с подтянутой фигурой, с ясным взглядом огромных голубых глаз. А когда она вообще успела начать-то, если в двадцать (получается так ведь) уже бросила. «Я просто выгляжу молодо и начала рано, – поймала мой вопрос на лету психолог, – ну всё, на этом официальную часть будем считать законченной. Перейдём к лекции, в которой я расскажу вам о химической составляющей нашей с вами зависимости. И здесь у меня для вас две новости. Начну с плохой – есть те, кто могут выпить одну рюмку в неделю или те, кто, как сказал поэт, «каждую пятницу в говно, а каждый понедельник – огурцом». Это не про нас с вами. Выпив первую рюмку, мы рискуем в итоге оказаться на другом конце города ночью под дождём без денег и мобильного телефона и ничего не помнить при этом. Но! Есть и хорошая новость. У нас с вами будет, что вспомнить в старости. Потому что только алкоголики получают эйфорию от употребления. А все остальные от выпивки НЕ КАЙФУЮТ! На этой оптимистичной ноте позвольте завершить вводную лекцию».

Читать дальше