Андрей Ланиус - История одной творческой личности

– Что он был за человек?

– Человек как человек. Приличный. Вежливый. Порядок в доме любил.

– Вы приходили убирать в башенке?

– Это на верхотуре? А как же! Там-то он и писал свои бумаги. Ночи напролет.

– Писал или печатал на машинке?

– Никаких машинок я у него не видала. Рукой он писал. Шариковой ручкой. А вот что да зачем – врать не буду. Свои бумаги он всегда держал под замком. Ничего

– на столе не оставлял. А хоть бы и оставлял – мне без разницы. Я его каракули еле-еле разбирала. Да и сама не шибко грамотная. Так приготовить вам ужин?

У меня вдруг разыгрался аппетит.

– А не состряпаете ли пельмени, а, Фекла Матвеевна?

– Это можно, – покладисто кивнула она. – Пельмени у меня как раз фирменное блюдо. Ваш дядюшка уважал их без памяти. Бывало, по две сотни за раз откушает. Вам

– какие – сибирские, уральские? С маслицем, с уксусом?

– Или, может, обожаете со сметанкой?

– На ваше усмотрение, Фекла Матвеевна.

– Не сомневайтесь, – по-домашнему улыбнулась она. – Жить будете как у Христа за пазухой.

Над Жердяевкой быстро сгущались сумерки. Я остался один в этом огромном доме. Медовый запах весенней зелени заползал в раскрытые окна. Тишина была полной, лишь иногда где-то в стороне стучала электричка. Двор, обсаженный по периметру кустами и деревьями, казался изолированным от всего мира.

Иногда в недрах дома скрипела половица или ступенька, и тогда казалось, что это дядя – или его призрак – бродит по бывшим своим владениям.

Неожиданно я вспомнил, что у меня и вправду был дядя – Юрий Михайлович – сводный брат моей матери. Но они с детства росли в разных семьях и даже не переписывались – связь была утрачена. Лишь однажды по какому-то случаю у нас дома возник разговор о мамином брате, и моя память, оказывается, сохранила его имя. Надо будет съездить к матери да расспросить о нём поподробнее.

Я поднялся в башенку и, включив свет, расположился за столом перед пишущей машинкой. Неважно, откуда она взялась. Хотя – тоже вопрос. Вставил в каретку чистый лист бумаги. Печатать я не умел, но надеялся овладеть этим навыком.

Совсем недавно у меня возник сюжет нового рассказа. Замысел казался мне оригинальным, но ведь произошло столько событий! Я глянулся Мамалыгину, стал агентом планеты Би-Ар! Может, я – единственный из фантастов, пусть даже и начинающих, кто контактирует с внеземным разумом. Не лучше ли мне подождать, пока эти контакты оформятся определеннее? Наверняка мое творчество получит невиданный импульс. Я совершу прорыв в избранном жанре. Но чуть позднее. Говорил же кто-то из великих, что всякий плод должен созреть.

А пока… Надо копить впечатления, отведать по кусочку всего, что существует в нашем мире. Сегодняшний день был удачным. Я опозорил Лорена, перессорил близких подруг, – публику, которая поначалу смотрела на меня как на застенчивого подростка. Чем не наслаждение? А завтра затею новую кутерьму…

* * *

Поднялся я ранним утром. Живой и невредимый, несмотря на странные, полукошмарные сны. Завтракать после вчерашней обжираловки не хотелось. Я поплескался в бассейне, вспоминая гримасу Лорена, с которой тот сбежал со двора. Хорошо! Одевшись, выпил чашку кофе и вывел машину за ворота.

Асфальт летел под колеса, свежий ветерок приятно обдувал руку, жизнь обещала радости, победы, исполнение всех желаний… Это ли не восходящий поток? И я угодил в него!

Я и не заметил, как домчался до дому.

Я уже подходил к подъезду, когда за густым кустарником, которым была обсажена дорожка, послышался подозрительный шум.

Передо мной появилась… Алина.

Видок у нее был великолепный: прическа взлохмачена, под правым глазом синяк; платье на боку разорвано. Дрожа то ли от страха, то ли от утренней прохлады, она бросилась ко мне.

– Миленький, у тебя машина? Вот как здорово! Давай отъедем подальше, я должна рассказать тебе кое-что интересное. Я здесь полночи караулила, замерзла, как бездомная кошка…

Не очень-то мне хотелось тратить время на эту потаскушку, но она выглядела такой жалкой и напуганной, что спровадить ее, не выслушав, мне не позволяла совесть.

Я кивнул на «Волгу»:

– Ладно, садись. Но имей в виду – я тороплюсь. Говори только по делу. Твои прелести меня не интересуют.

Она судорожно всхлипнула.

На нашей улице был тихий тупичок, туда я и свернул. Мне не улыбалось, что меня увидят в обществе шлюхи, получившей, очевидно, на орехи от нервного клиента.

– Выкладывай.

– Ты не представляешь, что со мной было! – затараторила она. – Прихожу вечером домой, а меня уже ждут. Видишь, что они со мной сделали? Все добивались,

– кто ты такой да где живешь. Чуть пальцы не сломали. Но я тебя не выдала. Сказала, что ехали в машине, и дорогу я не запомнила. Они не поверили, грозились… А потом я

– убежала, – Алина разревелась.

Я, признаться, ничего не понял. Но ее надрывные завывания раздражали.

– Утрись! – Я протянул ей чистый носовой платок. – А теперь расскажи то же самое, но нормальным человеческим языком. Кто тебя избил?

– Громилы Кителя.

– А кто такой Китель?

– Да ты что, Вадик?! Ну, тот тип из «Волнушки». Которого перемазали салатом.

Ах, тот самый… Краснорожий с чубчиком…

– Почему – Китель? Это кличка? Он что – уголовник?

Она даже обиделась:

– Скажешь тоже, уголовник! Вовсе даже нет. Большой начальник! Заведующий торговой базой. Вот. Это его так прозвали – Китель, а настоящая фамилия – Когтев

Константин Петрович.

– Нелогично. Если он большой делец, то и прозвать должны были Когтем, а не каким-то там Кителем.

– Откуда мне знать!

– Ладно. Оставим филологические изыски. Чего он хочет, этот Коготь-Китель?

– Господи! – опять запричитала она. – Я ведь предупреждала, он отомстит!

– Не понимаю, чего ты мучаешься? Расскажи этим придуркам все, что знаешь. С любыми подробностями. Я не обижусь.

Ее глаза страшно округлились.

– Как ты можешь шутить?! Он ведь убьет тебя. Понимаешь, убьет!

– Алина, все, – поморщился я. – У меня нет времени на пустяки. Иди домой. Прими душ и передохни…

Она клещом вцепилась в мой рукав.

– Миленький, у тебя ведь есть деньжата? Давай махнем на море, а? Там сейчас солнце, фрукты, все веселятся, загорают… Снимем отдельную комнату. Там он нас не

найдет. А я буду тебя любить. Сильно-сильно.

Я чуть не расхохотался ей в лицо. Так вот в чем дело!

– Иди, Алина. – Я открыл дверцу с ее стороны.

– Да куда же мне идти?! – воскликнула она, заламывая руки. – Теперь мне все равно не будет житья в этом городе! Он и мне ни за что не простит, потому что я была с тобой и видела его позор. Даже не так Китель, как Макс! Миленький, мне до вечера и спрятаться негде. Они уже ищут нас с тобой по всему городу: