Дмитрий Сарвин - Кто Ш Буст?

Так странно… Всё не так. Все нё так, как раньше… Но как было раньше? И что это такое – раньше? Чувствую себя так же… Опять-таки, как раньше… Сплошной плеоназм!

Нематода пошевелилась.

– Хм, всё двигается, всё работает…

Что-то изменилось. Нет холода. Есть еда и, значит, есть жизнь. Предыдущая жизнь или другая, она шла своим чередом, а потом пришёл холод. Холод заковал в ледяные клещи, лишил подвижности, лишил права выбирать, сделав свой жестокий выбор…

Нематода потянулась, затем нашла еду и, поглощая её, опять почувствовала разницу.

– Хм, не так, как было, но тоже неплохо.

Организм нематоды отходил от долгого ледяного сна. Рядом обозначилось чьё-то присутствие. Ещё одна нематода.

– Хм, я ещё и не одна… Может, повезёт, и это будет самец, а если очень повезёт, то ещё и красивый…

И она поползла общаться…

Их извлекли из вечной мерзлоты. По мнению специалистов, в настоящее время эти нематоды – самые старые живые существа на планете. Первый образец возрастом 32 000 лет был найден в низовьях реки Колымы, в древней норе суслика на глубине 90 метров. Второй, с реки Алазеи, был старше – 41 700 лет, но залегал всего в трёх метрах под поверхностью. Образцы с обнаруженными в них нематодами в течение нескольких недель медленно оттаивали в лаборатории. Затем червей поместили в чашу Петри, дали им пищу и установили температуру в 20 градусов. Через некоторое время нематоды начали проявлять признаки жизни, двигаться и есть. Анализ показал, что черви принадлежат к двум разным видам, причём оба они оказались самками.

Спиридонов любил громко пить чай, прихлебывая из блюдечка. В гостях ему было неудобно от подобной манеры, и он старался делать это менее заметно, в результате он не получал удовольствие от чаепития и часто обжигался, это приводило его в степень неописуемого нервного раздражения. Спиридонов пытался вообще отказаться от чая в гостях, но тогда на него нападала идиотская икота. А если пить холодный чай, то у Спиридонова начинали дёргаться ноги под столом, ибо он твёрдо считал, что холодный чай – это помои! А другие напитки он, увы, не признавал. Дилемма казалась неразрешимой, пока Спиридонов не попробовал беруши. Психологическая проблема исчезла, но появилась странная зависимость от берушей. Как только Спиридонов каким-то шумом привлекал внимание окружающих, у него сразу возникало непреодолимое желание заткнуть уши.

И вот в один ничем не примечательный день Спиридонов не выдержал и стал применять спасительные беруши, когда ему заблагорассудится. Теперь, где бы он ни был, какое бы общество его ни окружало, он прихлёбывает чай из блюдечка, не заботясь о том, как это выглядит, громогласно рыгает, громко, с присвистом пукает, с надрывом сморкается и долго рассматривает, что появилось на белой глади носового платка. Ко всему перечисленному у него появилась ужасная словоохотливость, он может часами говорить, абсолютно не слушая окружающих. Последнее время я стал часто встречать подобных Спиридонову людей. Вот только не пойму, есть у них беруши или дело в чём-то другом…

…По вечерам, задрав голову к чёрному покрывалу неба, утыканному дырками звёзд, он выл. Он выл на Большую Медведицу. Так продолжалось довольно долго. И никого это не волновало, и никому не было до него никакого дела. Ну воет кто-то, и что с того?! Тоскливо запрокинув голову к одиноким звёздам, рассыпанным в чёрном небе, Свидригайлов почувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Кто-то большой и лохматый шумно рылся в мусорном баке, а затем начал жадно пить из лужи. Аркадий присмотрелся и увидел огромного живого медведя, его лоснящиеся бока отражались в луже, где плавали мерцая звёзды Большой Медведицы…

У-у-у-у-у-! Завыл Свидригайлов. Медведица, перестав пить из лужи, подняла на него свою косматую голову, принюхалась, а затем почему-то вздохнула, пустив рябь по воде. И Свидригайлову показалось, что Большая звёздная Медведица тоже печально вздохнула. Он уронил голову на руки и заплакал. Через мгновение Аркадий почувствовал рядом с собой дыхание – кто-то большой, мохнатый и тёплый обнял его. От медведицы пахло лесом, ягодами и ещё почему-то молоком. Свидригайлов, словно маленький ребёнок, уткнулся в тёплый, лоснящийся мехом медвежий бок, ему сразу стало хорошо и спокойно. Медведица лизнула его солёную щеку, но он уже безмятежно спал. А над ними, там, в непроглядной черноте мироздания, царапая небосвод, падали звёзды…

Заморин решил пойти в киллеры. Людей он не любил, а крови не боялся. Да и кредит нужно было как-то гасить. Вот и пошёл. Но был один минус, серьёзный такой минус. Аметропия, или, попросту говоря, близорукость. В таблице видел только две большие буквы «Ш» и «Б», а значит, был годен только к ближнему бою, говоря языком приёмной комиссии военкомата. С этим он и пошёл на дело. Взял заказ, нож и пошёл…

Спрятавшись во дворе-колодце, Заморин стал ждать заказанного ему человека. Во двор с Литейного проспекта, завывая, залетала вьюга, кружила снежные хлопья и улетала прочь, словно испугавшись притаившегося за мусорным баком Заморина. Заморину было очень холодно и страшно. Бак мерзко подванивал, и каждый порыв ветра заставлял новоиспечённого киллера вдыхать мёрзлую вонь. Его мутило, зубы стучали, сердце испуганно билось в рёбра грудной клетки, а озноб колотил так, словно хотел вытрясти душу из тщедушного тела. Он уже начал переживать, не случилось ли чего с его жертвой. Но вот раздались шаги, и Заморин тихонько выглянул из-за переполненного бака. Толстые стёкла очков, словно окуляры бинокля, впились в человека, идущего через двор к парадной двери. Это была его цель. Заморин вытащил нож, снял очки и вышел из своего укрытия. Замёрзший киллер с трясущимися руками и на негнущихся ногах напал на свою жертву. В истеричной суматохе он нанёс несколько ножевых ранений. Жертва вскрикнула, оттолкнула от себя киллера и, кружась в хлопьях снега, выскочила на оживлённый проспект…

Приехавшие через несколько минут на место происшествия полиция и скорая помощь обнаружили хладный труп Заморина, который так волновался и торопился, что в результате поранил и убил только себя…

– Если соскучился, то ты знаешь, где меня найти! И она легко подхватила свой небольшой чемоданчик, чмокнула меня в щёку и пошла по перрону.

Осеннее платье ещё сильнее подчёркивало её красоту, неповторимость и весенний шарм. Она всегда уходила так легко и беззаботно. Поезд загудел и, грустно выдохнув сизое осеннее облако, скрылся за поворотом серых будней. Облако распустило нюни, расплакавшись холодным дождём, захлюпало грязью, а истеричный и порывистый ветер заставил провожавших покинуть перрон. Я знал, что, как только закончится зима, она вернётся, прилетит с первыми птицами, приплывёт на таящих льдинах, она приедет, разодетая в свои неповторимые весенние наряды, сотканные из небесной сини, щебета птиц, буйной зелени трав с жёлтыми вкраплениями отчаянных одуванчиков. Потом будут жаркие летние коллекции и…