Александр Маренин - Заметки и отдельные воспоминания

По другую сторону на Фербелинерштрассе дислоцировался 75 -йгвардейский зенитнл ракетный Демблинско-Померанский ордена Суворова и Кутузова полк.

Я намеренно воспроизвожу полные наименования частей, поскольку тогда в наших головах витали их боевые пути, а большинство офицеров были участниками Великой Отечественной войны. Они мало что рассказывали, однако мы видели их работу.

На стрелке Фербелинерштрассе и Юнкерштрассе стоял двухэтажный дом, который занимал пятый магазин военторга. В трехстах метрах от магазина на Юнкерштрассе находилась школа №29 Группы Советский войск в Германии. Также от военторга начиналась центральная улица города Карл-Маркс штрассе. С другой стороны километра через полтора она упиралась в дивизионный Дом офицеров. Далее дорога шла на город Альтруппин, на окраине которого дислоцировались 3 танковых полка: 353 -йгвардейский Вапнярско-Берлинский ордена Суворова и Кутузова танковый полк, 332 -йгвардейский Варшавский Краснознаменный ордена А. Невского танковый полк и уже ранее упоминавшийся 48 -йтанковый полк.

На северо-запад в километре от Дома офицеров дислоцировался 730 -йавиационный полк истребителей-бомбардировщиков.

Рядом с каждым полком имелись жилые городки для офицеров и их семей. Я не помню, чтобы мы знали чьи-то адреса. Если надо было сказать, где ты живешь, то говорилось, например: «в хозяйстве Колесникова» (называлась фамилия командира). Да и адреса были ни к чему, поскольку почта приходила в воинскую часть. Сами воинские части имели условное наименование, например, не в/ч 48440, как в Союзе, а п/п 48440, т.е. полевая почта 48440. Полные наименования воинских частей являлись секретными, их можно было услышать только в служебной обстановке или на торжественном мероприятии на территории части, прочитать на развернутом боевом знамени или увидеть в комнате военской славы.

Также семьи проживали и в отдаленно стоящих от гарнизонов домах. Такие дома называли, например, «Центральная гостиница» (вблизи медсанбата, располагавшегося в западной части города) или «Промежуточная гостиница» (вблизи Дома офицеров).

Все постройки, в которых располагался наш гарнизон, – большей частью наследие Фридриха Великого. Эти кирпичные здания капитальной помпезной немецкой архитектуры во все времена использовались под гарнизоны, за исключением постсоветского времени. Сейчас там гражданские учреждения, заборы разобрали, но называются эти районы в народе по-прежнему «Garnison».

Таким образом я перечислил места, где мы, пацаны, проводили свободное от школы время, не считая самого города, пригородных лесов, прекрасного озера с рыбалкой и купанием.

Территории воинских частей, как я уже отмечал, не были для нас закрыты, однако был случай, связанный с карантином из-за гриппа. Мы с моим другом Сергеем Фотиным пришли на КПП зенитного полка, чтобы пройти в клуб. Дежурный по КПП сказал, что нельзя, карантин. Тогда мы отошли от КПП метров на сто и перелезли через забор. Как и полагается по закону жанра, в десяти метрах от нашего приземления стоял дежурный по полку и с ним солдат. Пока мы соображали, они нас схватили и повели в сторону КПП. Несмотря на то, что дежурный прямо сказал, что это нам так просто не пройдет, мы думали, что они нас просто выгонят с территории части и все. Однако рядом с КПП находилась гарнизонная гауптвахта – и нас завернули в ее двери. Дежурным по полку был молодой лейтенант, и, по-видимому, он решил нас попугать. На гауптвахте дежурным по караулам тоже был молодой лейтенант, и он, похоже, тоже был не прочь проучить нас, как лазить через забор в боевую часть. Он сказал: будете сидеть, пока не придет начальник гауптвахты, а тот еще добавит нам недели две. Отвел нас в камеру и приказал часовому строго за нами приглядывать. Тот и правда периодически открывал глазок в двери и рассказывал, как нас будут наказывать и сколько нам тут сидеть.

Гауптвахта строилась еще при Фридрихе в XVIII веке именно как гауптвахта, т.е. все было классически – и планировка, и оснащение внутри камер. Эта была моя первая встреча с такой классикой воинского наказания и последняя, поскольку, забегая вперед, за всю мою последующую службу в разных местах Советского Союза встречался только с переделанными для этой цели помещениями. За исключением, может быть, гауптвахты Московского гарнизона, где сидел Берия (видел его камеру) и которая также является жалким подобием нашего с Сергеем временного пристанища. Не подумайте плохого, я много чего видел, но сидел «на губе» только один раз. И то в детстве.

Мы развернули пристегнутую к стене шконку, сели на нее. У Сергея в кармане был металлический шарик. Шарики различных размеров продавались везде, у немцев большинство игр связаны с катанием шариков. Мы начали перекатывать этот шарик по шконке. Через некоторое время открывается дверь, заходит выводящий, отбирает шарик и разводит нас по разным камерам, вернее уводит меня в другую камеру. Часовой продолжает рассказывать страшилки, подглядывая в глазок. Не знаю как Сергей, но я тут немного загрустил и представил, что будет, если я завтра не смогу прийти в школу. Почему-то о родителях, которые будут волноваться, куда пропал их сын, я, по-моему, не переживал. Через какое-то время нас с Сергеем опять соединили – в карауле скука известная, а тут какое-никакое развлечение.

Было уже совсем недалеко до полуночи, и, наконец, пришел начальник гауптвахты. Это был старший лейтенант. Его, наверное, вызвали, поскольку что ему тут делать на ночь глядя. Он и вправду был зол. Перед тем, как он нас обругал, мы слышали, как и другим досталось. А поскольку он уже давно не лейтенант и давно вышел из детского возраста, то нас он просто выгнал на свободу. Не знаю, как Сергей, но я родителям ничего об этом говорить не стал. Он, наверное, тоже не стал, поскольку эта тема у нас в разговорах не возникала. Наши родители дружили и частенько собирались по торжественным и другим случаям.

Отец Сергея был начальником танкового полигона, заядлым охотником, делавшим со своей супругой из добычи очень вкусную колбасу, умел показывать фокусы с картами. Карты у него в руках ловко появлялись ниоткуда и так же исчезали. Как-то Сергей пообещал достать через него для меня трубчатый порох. Мы с другим моим приятелем, тоже Сергеем, но Шамовым, на тот момент смастерили ракету из плотного картона, обклеили ее изнутри и снаружи металлической фольгой и были уверены, что она долетит до Луны. И не просто долетит, а долетит с котом Барсиком, для которого сделали отдельный отсек в верхней части ракеты. Дело оставалось за трубчатым порохом.

Слава Богу, что с порохом, тем более в таком количестве, ничего не вышло, в противном случае я бы сейчас ничего не писал, а кот бы не стащил у матери мясо, из которого она собиралась сделать пельмени и не отдали бы его за это на полигон к Сережкиному отцу.