Александр Маренин - Заметки и отдельные воспоминания

Порох я все же нашел. Ковыряя палкой землю у отмостки дома, где мы проживали, наткнулся на пистолетный патрон, поковырял дальше и выкопал их больше сотни. Из части патронов мы с Шамовым вытащили пули, высыпали порох и подожгли. Удовольствия мало. Тогда разожгли костер и бросили туда несколько патронов, отойдя подальше, чтобы пуля или гильза не попали по лбу. Патроны взорвались, но эффекта не вышло. Костер даже не шелохнулся. Куда интереснее закладывать в костер каштаны. Те взрываются, как бомбы, раскидывают дрова, вздыбливают горящую золу, а если в темноте, то это подобно фейерверку.

В фейерверках и вообще в игре с огнем немцы толк знали, однако на мелочи не разменивались, любили зрелище. Так, например, перед Новым годом 30 декабря на площади Schulplatz в магазине у Шмидта, что тогда был слева за фонтаном, можно было купить пиротехнику (по две ракеты и по две коробки петард в руки). Ровно в полночь на Новый год жители выходят и разом запускают в небо всю ранее приобретенную пиротехнику, взрывают петарды. Это продолжается не более десяти минут, но эффект того стоит. После этого тихо, как и до того.

Даже в наших русских головах редко возникала мысль погреметь, когда нам вздумается. Как правило, мы, несмотря на то, что встречали Новый год по московскому времени, тратили запасы пиротехники вместе с немцами. Были, конечно, и исключения. Однажды мы с друзьями после встречи Нового года по московскому времени (с лимонадом) отправились в центр города и стали бросать петарды на балконы немцев, а те выбегали и кидали с балконов свои петарды в нас. Кончилось это тем, что, навеселившись, мы пошли в комендатуру, при которой была пара жилых домов для семей офицеров и где в тот раз вскладчину отмечали праздник наши родители. На входе нам встретился солдат комендантского взвода, он увидел в руке одного из нас ракету, отнял, поджег – и получился фейерверк. Хозяин ракеты страшно обиделся, убежал домой и какое-то время переживал.

Другой раз после всеобщего шоу мы в компании моих родителей и их друзей прогуливались по пустынному городу (немцы не любят попусту гулять – сделали дело и домой). У одного их них был армейский взрывпакет. Он его бросил на брусчатку Карл-Маркс штрассе. Городской каменный мешок многократно усилил эффект, на мгновение мы все оглохли.

За остальные случаи не скажу – это уже было не со мной.

Еще одна игра с огнем – это факельные шествия. В ГДР на их государственный праздник 7 октября посреди центральной площади города складывали пирамиду для костра из различных деревянных предметов. Вечером на северо-восточной окраине города формировали колонну. Участвовать мог каждый, тут же купив стандартный факел, представляющий собой полуметровый деревянный черенок, на треть которого насажена армированная черная прорезиненная трубка. Прибывших полицейские выстраивали в колонну, выходить со своего места никто не имел права, за этим следили. Факел разрешалось зажигать только в колонне перед движением, разжигался он долго, однако горящий потушить было уже невозможно. Колона двигалась по центральной улице до площади. Я два раза участвовал. Первый раз, когда дошел до костра и остановился на мгновение, тут же возник полицейский, вырвал у меня факел и бросил его в костер. Оказывается надо было это сделать не мешкая. Во второй раз я это уже сделал как надо.

Та самая площадь, на которой только что полыхал костер, представляла собой квадрат с вытоптанным земляным покрытием размером приблизительно 100 м на 100 м. Одну сторону ее ограничивала центральная улица Карл-Маркс штрассе, другие три –второстепенные улицы длиной не более 3 или 4 кварталов. Застройка вокруг площади состояла из двухэтажных жилых домов. На первых этажах находились магазины, разные другие заведения и фотография, в которой мы каждый год перед летними каникулами фотографировались всем классом. У немцев первые этажи не принято было использовать под жилье, да и назывался он не первый этаж, а Ertdgrunde. Второй этаж имел нумерацию, как у нас первый.

Площадь использовалась и под другие общегородские мероприятия. Часто на ней разворачивались кочующие по городам цирки, зверинцы, передвижные аттракционы или, как мы их называли, карусели. Самым крупным событием было развертывание Луна-парка, как бы сейчас сказали, в конце октября каждого года. Это всегда совпадало с нашим празднованием Дня Великой Октябрьской социалистической революции. Обязательно строилась американская горка, множество различных каруселей, из которых самой популярной была «Танцующая пара», поскольку посредине аттракциона стояла скульптура мужчины и женщины, слившихся в танце. На круглой платформе, постоянно меняющей угол наклона, с бешенной скоростью крутились тележки с веселившимися гражданами, одновременно еще и вращающимися вокруг собственной оси.

Чертово колесо было гораздо меньших размеров, чем привычное нам колесо обозрения, но крутилось оно быстро и не на один оборот.

Комната страха, где на вагонетке тебя возят по темным закоулкам, пугают скелетами и другими страшными персонажами. Непременно выстраивалась американская горка, различные лотереи с розыгрышем призов, тиры со стрельбой с четырех метров из пневматического ружья по нанизанным на металлические штыри гипсовым макаронинам. На определенном количестве макаронин вывешивались призы, часто достаточно необходимые в хозяйстве. Чем ценнее приз, тем больше макаронин надо разрушить, однако при удачной стрельбе разбить одну удавалось не менее чем двумя выстрелами. Все зависело от меткости. Нередко замечали, как некоторые хитрые хозяева сотрясают прилавок в нужный момент, толи шутя, толи из жадности. Кто их, немцев, поймет? Известно, что немцы любят шутки делать, а русские – большей частью рассказывать.

Однажды, будучи в компании своих сверстников, я отстрелялся на зависть даже самому себе. На следующий день ребята скинулись и доверили мне настрелять для них нужных безделушек. В основном спрос был на ежиков, в губы которых вставлялись игрушечные сигареты. При поднесении к ним горящей спички сигареты начинали тлеть и пускать дым кольцами. Толи от волнения за оказанное доверие, толи еще от чего, но хорошей стрельбы у меня в этот раз не получилось. Не помню, чтобы кто-то упрекал меня за это, но я очень переживал.

О добытом в тире мы говорили: «выстрелил». Если купил скрученную бумажку в развернутой на боковой стороне вагончика лотореии и при вскрытии обнаружил на ней номер, соответствующий номеру на одном из призов, выставленных на витрине, то так и говорили: «выиграл в лотерею».

Были еще и такие, где надо попасть теннисным шариком в небольшую пластмассовую воронку, которая качается на витой проволочной спирали, надетой на горлышко бутылки с вином, шнапсом или другим напитком. Круглая ступенчатая платформа сплошь заставлена бутылками, и, казалось, трудно промахнуться – не в одну, так в другую попадешь. Так бы и было, кабы воронки не пружинили, а шарик не отскакивал. Никогда не выиграешь то, во что метил. Только в результате случайных отскоков шарик на излете, потеряв кинетическую энергию, мог попасть в какую-нибудь воронку, но это редко.