Валерий Лимонов - Потерянное поколение

«Униженный и оскорбленный» отойдя несколько шагов от дома встал. «Надо же, шпагат, как с добрым утром! Ни разу не сказала, точно тихушница! Томочка моя! А ей идет когда злится… Че она там, из меня давила?» Проигрывая в голове мотив, стал выделывать элементы танца, которые не получались. Так и подался в темпе танца. Луна, мороз, и, баба Катя, прильнувшая к наполовину замерзшему окну,– «можа, и вправду любит. Вона как пляшет!»

Разгоряченный и довольный собой, (ведь получилось!) внеся клубы морозного воздуха, Санька ввалился в дом.

– Саш ты?– Донеслось из кухни.

– Я, теть Зин!

Санька прошел на кухню. Тетка хлопотала к стола, не оборачиваясь сказала.

– Пироги жарить буду.

– С чем?– поинтересовался племянник.

– Как и просил, с картошкой.

– Здорово. А дядя Боря где?– Раздеваясь Санька заметил на вешалке верхнюю одежду дядьки.

– Не знаешь где!?– Озлилась тетка,– спит скотина! Опять на рогах пришел!

Женщина с силой раскатала лепешку на пирог. Видя, что сделала не то, чертыхаясь, снова скатала тесто в шарик.

– Пришлось одной убираться, и со скотиной, и угля в дом. Ну завтра встанет!

– А батя где?– Только сейчас Санька сообразил, по графику на эту неделю, отец должен быть дома примерно с шести вечера.

–Откуда я знаю?!– Тетка долбанув толкушкой о стол, свирепо уставилась на племянника,– двоит наверное!

– Теть Зин, может че сделать надо?– Зная нрав тетушки, Санька мысленно посочувствовал ее благоверному.

– Да убралась уже! Ты же сказал, до позднего. А кого ждать?– Большие глаза стали хищными,– ну вста-анет!

С веранды послышался шум, следом скрипнула входная дверь и, женский голос.– Есть кто дома?

Санька вышел в прихожую, в дверях стояла живущая через несколько дворов соседка.

– О Саш, ты один?

– Здрасте теть Маш. Нет, тетя Зина еще.– кивнул в сторону кухни.

– Позови…

– Я иду,– тетка не выпуская из рук скалки вышла в прихожую, удивилась,– Маш, ты чего? Случилось че?

– Да, понимаешь…– замявшись соседка глянула на парня, Санька деликатно вернулся на кухню.

Женщины о чем-то зашушукались, Санька не прислушивался, глядя на стряпню вдруг

почувствовал голод. «Скорей бы нажарила.»

– И правильно, че ребенка пугать,– расслышал теткин тихий голос. И уже нормально окликнула,– Саш, я не надолго.

К огорчению парня женщины ушли,– «Приперлась! Не раньше, не позже!»

«Ненадолго» затянулось. Чертыхаясь как сапожник, Санька начал искать чем поживиться. Нашел на веранде кастрюлю с тушеной картошкой, сразу так захотелось, что слюни потекли. Скорей на печь, разогревать, мимоходом глянул на часы,

показывало без пяти одиннадцать.– «Поем, и спать»

Разогреть, и не сжечь в кость замерзшую тушеную картошку, дело не простое.

Прыгая вокруг кастрюли, предвкушая скорое утоление голода, Санька на память напевал мотив мелодии, под которую предстоит танцевать. От неожиданности чуть не уронил кастрюлю на пол, когда почувствовал легкий толчек в спину.

– Ты че пугаешь!– Накинулся на отца,– мозгов нету! Где шлялся?

– Но-но! Как с отцом говоришь?– Старший не обиделся на сына, да и доля вины, хотелось пугнуть,– а шляешься только ты, я работал. Че напевал-то?

– Двоил что-ли?– уходя от вопроса, спросил сам.

– Н-но, Иван Гусаров, не вышел, поди загулял. Отработает!– Отец махнул рукой,– А Зина с Борькой где?

– Дядюшка спит, а тетушка вышла, и посчезла!– Санька указал на стол,– пирогов стряпать хотела.

– Давно? -Забеспокоился отец.

– Часа два. С тетей Машей Шалимовой. Пошептались и ушли.

Одинцов успокоился, дело соседское, всякое случается.

Поев картошку вприкуску с салом, отец с сыном обретя благодушие, немного пообщавшись, пошли спать в детскую, спальню родителей, заняли гости. Только легли, вернулась Зинаида. Чего-то бубня, разделась, прошла на кухню, где на всякий случай свет оставили включенным. Постояв у стола, решила заглянуть в детскую. Потянуло ароматом свежего самогона.

– Сашк, ик!– Икнув, тетка помянула Господа, перешла на шепот,– ты спишь?

– Зин, тебя где носило?– Поинтересовался старший, приглядевшись добавил,-однако!

Какие-то секунды женщина даже маячить перестала. Факт, что в комнате есть еще кто-то, поверг ее в крайнее изумление,– Ик! Сань, ты что-ли?

– Как ты догадалась? Где шарилась, алкашка?– Одинцов всегда, с большой теплотой относился к свояченице.

– И не алкашка! У Машки дед помер, она позвала. Одной страшно, пока милицию ждали по стопке, и, ик! Осподи! Все!

– Ну, если по стопке… А сколько лет дед Семену?

– Девяносто два!– С пьяным восторгом оповестила женщина,– ик! О Господи! Кто-же меня вспоминает?

– Дед Семен и вспоминает!– Сердито влез Санька,– пирогов обещала!

– Ну ты, мал еще. Пирогов настряпаю, прям щас!– Тетка неуверенной походкой вернулась к столу,– а че бардак устроили, толкушка где?

– Тебя за язык тянут?– Злобно прошипел отец,-Зин не надо пирогов, мне с утра на работу опять, время, первый час, спи ложись.

– Так спите! Я тихо, мешать не буду, ик! Вот навязалась!

– Теть Зин, ты воды попей.– Посоветовал Санька.

В дверном проеме вновь замаячила женская фигура.

–Ты че меня учишь? Ты, че, меня, учишь?!– Отделяя каждую фразу, с пафосом повторилась тетя,– щас сетку возьму! И отец не спасет! Ишь умный!

– Ладно-ладно, теть Зин, сдаюсь.– Пряча в темноте улыбку, пробубнил Санька.

–Если ты, вякнешь хоть слово, – отец мрачно поднялся на кровати,– я даже сетки брать не буду! Зинка, спать шуруй! Утром настряпаешь.

– Сейча-ас!

Упорство жены, по сравнению с бараньим упрямством ее старшей сестры, такая мелочь! Одинцов это знал не по наслышке.

– Зин, стряпай. Только тихо, ладно?

В ответ стряпуха куснув большой палец сжатой в кулак руки, провела по губам, что означало, ни слова, буду тихо.

– Ну и славно.

Тетка, честно держа обещание, даже икать перестала, старалась как можно меньше шуметь. Тихий стук скалки, шуровка в печи, стук сковороды о плиту, легкий шум не мешал. Спит же человек, скажем, под завывание вьюги, и ничего. Последнее, что

слышал Санька, как тетя зачем-то вышла в сени, и погрузился в долгожданный сон. Нехорошо помянув напарника по работе, заснул и старший.

Что-то громкое, непривычное, ворвалось в подсознание спящих! Оба, как по тревоге, вскочив с кроватей тупо уставились друг на друга.

– Ты добычи-и-и, не дождешься,– красиво и громко врывалось из кухни,– Черный во-о-рон, я не твой!

Старший не оценил.

– Зинка скотина!!!– еще громче певуньи,– я тебе сейчас все тесто в пасть

запихаю!!!

– Саш, я не хотела,– держась за столешницу, искренне ответила свояченица,– оно само..

– Ты где добавить успела?!– Изумленно выкатив глаза, перебил Одинцов.