Валерий Лимонов - Потерянное поколение

– Тамара, что ж ты говоришь такое! Мне надо? Ты ведь сама захотела!– Обида шевельнулась в душе матери. Но и доля правды была в упреке девочки, в честолюбивых мечтах Фаина Андреевна видела свою дочь мировой знаменитостью, именно как спортсменку.

– Вот, я и сейчас хочу, очень хочу, а ты запретила! Никто другой, а ты! Мама понимаешь, ты! Я считала тебя самой лучшей, даже лучше Марины Павловны, а ты! Ты!…

– Тамара,– только и смогла промолвить женщина. Ее, родную мать, сравнивают с чужой женщиной, пусть даже тренером! И дочка считает ее главной, даже единственной виновной в этой беде! И такое отчаяние охватило женщину что, низко опустив голову, чтобы спрятать навернувшиеся слезы, медленно пошла к выходу из комнаты, и, как последний, безжалостный толчок в спину, фраза, – «меня на Союз брали».

Закрыв дверь в спальную, женщина в бессилии опустилась на кровать.– «Что делать, что же делать?– мучительно спрашивала себя,– скорей бы Сергей пришел, может придумает что». Слегка успокоившись, стала ждать. Муж пришел пьяный.

Мрачные воспоминания Фаины Андреевны, прервал звук открываемой двери. Осторожно, стараясь не шуметь, Тамара проскользнула в свою комнатку, быстренько

переоделась в ночную сорочку зябко поводя плечами, собралась лечь в кровать.

– Тома, ты бы поела,– окликнула мать,– с дороги не кушала.

– Ой мам, я тебя разбудила?– частыми шажками, Тамара вбежала в небольшой зал, служивший и спальной матери, юркнула под одеяло. Немного покрутившись, устраиваясь поудобней уткнулась носом в шею матери, и затихла. «Как в детстве,»– мелькнуло у женщины, и счастливо улыбаясь, обняла дочь, -роднулька моя.

– Я тебя разбудила?

– Нет, мне не спалось. – Выдержав небольшую паузу спросила;– Ты с охраной?

Тамара еще плотнее прижалась к матери.

– И кто он?

– Мой одноклассник, Одинцов.

– Он тебе нравится?

– Мам, ты меня не спрашивай пока, ладно?

– Хорошо дочь. Может, поешь?

– Не хочу,– Тамара медленно поднялась с дивана,– пойду спать, спокойной ночи мам, я тебя очень люблю.

– Спокойной ночи дочура, я тебя тоже очень люблю.

Чмокнув мать в щеку, девушка ушла.

«Слава богу, оттаяла дочка,– то чего больше всего боялась Фаина Андреевна, миновало, Тамара, как и ранее, еще до тех мрачных дней, стала доверительно относиться к матери, делиться своими радостями и неприятностями, как с самым близким человеком, мать это чувствовала,– «эх Сергей, Сергей, все променял на водку».

5

Проводив свою избранницу, Санька, счастливый и окрыленный, подался домой самой дальней дорогой, минуя проулок, соединяющий его улицу с улицей, где жила Тамара. Зайдя в дом, первым делом врезался в детскую коляску, стоявшую на веранде, вообще-то в стороне от прохода. « А черт, откуда взялась?– потирая ушибленную ногу, недобро помянул старшую сестру, решившую заночевать у родителей, – Вечно эта Танька все на дороге бросает, поди, еще и в моей комнате спит, а я жрать хочу!»– Вход в детскую, так по привычке называли комнату где раньше жили Санька с двумя старшими сестрами, был с кухни, дверей конечно не было, только шторы.

Стараясь не шуметь, и не включая света, начал искать чем утолить голод, непонятно зачем полез в шкаф где стояла посуда, чем-то брякнул, шепотом помянул черта, вспомнил про холодильник, вытащил тарелку с котлетами,-« хлеб-то где?», опять полез в шкаф.

– Ты чего гремишь там?– Неожиданно раздался голос сестры.

– Тань, ты не бойся, это я.

– Да ты что?! С роду бы не догадалась, чего гремишь, спрашиваю, Ленку разбудишь.– Ленка, двухлетняя дочка Татьяны.

– Хлеб ищу.

– На столе в хлебнице.

– Точно!– Санька рванул к столу, зацепил табуретку, и вместе с ней с грохотом повалился на пол,-черт!

– Ой придурок!– Сестра встала с кровати, следом мячиком вскочила и Ленка.

– Мама, это глоза?– Девочка боялась грозы.

– Хуже доча, дядюшка жрать захотел!– Сразу успокоившись, малышка заснула,– свет включи, а то всю кухню разнесешь.

Санька включил свет, в комнату зашла встревоженная мать,– Что случилось?

– Наскребыш твой явился,– Татьяна кивнула на Саньку,– слон в посудной лавке. Жрать он, видите ли, захотел! Эгоист!

«Наскребыш» блаженно прищурившись, с завидной скоростью поглощал найденную пищу.

– Вот видишь, ему плевать на нас, лишь пожрать!– Сестра презрительно оглядела брата,– эгоист одним словом.

– Тань,– мать примирительно погладила дочь по плечу,– ты так сейчас сама всех разбудишь. Саш может компоту налить, чего всухомятку?

– Не мам, наелся,– Санька покосился на сестру,– спать пойду.

– Я тебе в зале постелила,– возвращаясь к себе женщина облегченно вздохнула,– «слава богу, есть стал».

Ей и в голову не могло прийти, что сын влюбился, для нее он все еще был

ребенком. Может, из-за того, что последний, и единственный сын.

Родители Саньки, произведя на свет двух дочерей, мечтали о сыне, и, спустя пять лет после рождения второй дочери Наташи, ранним июньским утром, ребенок горласто оповестил белый свет о своем рождении.

– Кто?– Первым делом поинтересовалась роженица.

– Мальчик.

– Все!– Мамаша облегченно перевела дух,– больше рожать не буду! Так и передайте этому козлу! Пускай сам рожает!

– Передадим,– равнодушно согласились медики, видавшие и слышавшие всякого,– пусть рожает.

Мечта сбылась, казалось, счастью нет предела, живи да радуйся! Не тут-то было! Жаркие баталии разгорелись из-за имени. Отцу нужен Вадим, матери Андрей. Ребенку уже две недели, третья, а он без имени, или с двумя сразу. Каждый называл по своему. Озабоченный сельсовет прислал посыльного, чего тянете оформить надо? На безобидный казалось бы, вопрос, получил такой, исполненный горячих эмоций, ответ, что вернувшись, твердо заявил,– Больше, не пойду!

Скандал набирал обороты, дело к разводу. К счастью приехал дед, отец матери.

– Тебя как зовут?– К дочери.

– Пап, ты чего?– Забеспокоилась Александра.

– Как зовут, спрашиваю?– Грозно повторил дед.

– Ну, Шура.

– Александра значит, а тебя?– к зятю.

– Саня.– Внимательней глянул на тестя,-« Лишку хватил»!

– Значит тоже, Александр. И он пусть будет Александром!

– Это как, трое Саш, что ли?!

– Бог, любит, троицу!– Дед трижды ткнул узловатым пальцем в небо.

Как ни странно, но аргумент показался весомым, все согласились. Хотя верующими их назвать?.. Даже с натягом… Дед, вообще, член партии с 1929 года. Так или иначе, мир и согласие возвратились в дом. А Санька, стал Санькой.

6

Вернувшись к себе в комнатку, Тамара не стала ложиться, как собиралась ранее, а втиснулась на маленький подоконник в какой-то невероятной для обычного человека, но кажется, для нее удобной позе, и затихла, по привычке прислушиваясь как мерно клюкают большие часы с маятником, висевшие на стене ее комнатки. Эти часы Тамара получила как приз за второе место на республиканских соревнованиях. За последние полтора года, она если можно так сказать, привязалась к ним, собравшись в комочек как сейчас, могла долгое время не шелохнувшись, слушать их мерный ход не думая ни о чем, просто слушать. Но сегодня их звук терялся, становился не слышим. Узенькие плечики девушки до сих пор ощущали робкое Санькино объятье, помнили тепло его руки.