Илья Ермаков - Отмель

Постреляю, и все пройдет. Прекрасная психотерапия!

Вернувшись с защитными очками, наушниками и ружьем, он снарядил меня всем необходимым. Он всегда стоял сзади, обнимал меня, помогая правильно прицелиться и направить дуло по нужной траектории. Мне нравились эти моменты близости с ним, но сегодня мне хотелось пострелять самой. И представить вместо этих бутылок голову Оли Синицыной, Господи прости! Жестокости мне не занимать.

– Я хочу сама.

– Пожалуйста! Сама зарядишь?

– Да.

– Держи.

Он дал мне патроны, я зарядила двустволку, легла на подстил, который для меня приготовили, поправила наушники и начала целиться.

Его-то подружка уж точно не умеет стрелять, как я!

Ха!

Первый выстрел.

И так хорошо на душе! Просто потрясно! Этот оглушительный звук выстрела, звон стекла, легкая отдача – я чувствую невероятную силу, опасную силу, смертельную, но я же ее полностью контролирую.

Ради этих ощущений, ради этого драйва стоило учиться стрелять. Второй выстрел – мимо. Проклятье!

Муж подал еще пару патронов. Перезаряжаюсь.

Выстрел.

Звон!

Попала!

Черт, как это прекрасно!

Держа в руках оружие, я ощущала, как все мои проблемы становились мизерными и ничтожными. Оля Синицына не сможет испортить мне жизнь. Подружка мужа тем более! Все эти «проблемы» – такая ерунда, когда пальцы сжимают курок ружья.

И звук выстрела заглушает все остальные звуки, и ты становишься королем этого гребанного мира!

Еще две бутылки и можно ехать.

Перезаряжаюсь.

Больше я не промахнусь.

Выстрел – дзынь!

Прицеливаюсь. Зажимаю курок.

Выстрел – дзынь!

Превосходный результат!

Я кладу ружье на землю, снимаю очки и наушники. Он уже обнимает меня за талию, прижимает к себе и жадно целует. Прямо как подростки за гаражами, честное слово! Даже сжал мою попу – совсем как пятнадцать лет назад.

– Ты потрясающая, ты знаешь об этом? – говорит он мне.

– Я хочу быть такой только для тебя.

Это был еще один удар в его сторону. Его взгляд изменился – помрачнел. Наверное, почувствовал совестный укус, вспомнив о событиях минувшего часа.

– Ничего не говори. Просто знай, что я тебя люблю.

Я уже направилась к машине, не ожидая от него никаких слов. Но они прозвучали мне в спину.

Сначала он крикнул мое имя, а потом добавил:

– Спасибо тебе.

Спасибо?

За то, что я его прощаю. Всегда. И все понимаю.

Мы все знаем друг о друге, знаем слишком многое, чтобы сейчас… портить настроение друг другу и праздник детям.

– Спасибо, что ты… такая, какая есть. Я люблю тебя.

Я остановилась у машины, взялась за ручку, хотела ее потянуть, но замерла, обдумав его слова.

Он ждет моей реакции. Ждет, что я скажу, что все хорошо. Что у нас все хорошо.

Пусть так. Я дам ему то, что он хочет. Еще один раз.

– Все в порядке. Нам пора ехать за мамой, а потом в школу. Уроки вот-вот закончатся.

Он собрал все с поляны и загрузил в машину: очки, наушники, ружье, патроны, пакеты с битым стеклом от бутылок. Он всегда убирает наш полигон, никогда не оставляет мусор.

Мы решили, что мою машину оставим у маминого дома, а в школу уже поедем на его лексусе.

Всю дорогу мы переговаривались по видеосвязи через мониторы в салонах. Это очень удобно. Он умел делать так, чтобы я отвлекалась, забывала обо всех проблемах. Он виртуозно менял темы беседы и уводил весь негатив в сторону. Вот я снова разговариваю со своим горячо любимым мужем. И вот я не вижу того человека, который ищет секс на стороне во время моих беременностей, но головой я понимаю: эти двое людей – один человек.

Наверное, в этом и заключается особенность взрослой жизни в браке по истечению пятнадцати лет. Ты не думаешь о таких вещах, они превращаются в глупости, на которые ты закрываешь глаза, понимая зачем это делаешь. Ты просто знаешь и живешь с этим знанием, и оно никому не мешает. Наше общее знание, общая тайна, которая известна нам обоим, не мешает нам любить друг друга, оставаться мужем и женой, родителями своих детей.

Все проходит. И это пройдет, я точно знаю. Это просто наша жизнь.

– Как мама? Ты звонила ей вчера?

– Да. Давление уже нормализовалось. Думаю, все будет хорошо.

– Она не забывает пить лекарства?

– Я ее проконтролировала. Сегодня тоже надо.

– Я напомню, если что.

– Спасибо. Когда будем дарить подарок? После кино? Ты же его взял?

– Да, все в багажнике. Можно после кино, так будет лучше.

– Отлично.

Мама в последнее время себя плохо чувствует. С ней что-то происходит, и это самое страшное. Это пугает меня больше, чем все угрозы и манипуляции Оли Синицыной.

Сейчас мои мысли заняты лишь двумя людьми: мамой и малышом, которому уже три месяца.

Частая забывчивость мамы меня пугает больше всего. Раньше это были эпизодичные, редкие случаи. Сейчас все приобретает постоянный характер. Один раз она забыла мое имя. С тех пор я не перестаю думать об этом каждую ночь, понимая страшное: грядет то, что я не смогу остановить.

И это лишь малая беда, ожидающая меня в будущем.

Их дом стоял на отмели.

Когда они только прибыли в убежище, Мальчик побежал плавать в море. Тогда воды были спокойны, с невысокими волнами, с приятным солоноватым бризом. Сегодня ветер бушевал, поднимая водяные гребни, жадно сгребавшие песок с берега, словно золотые монеты, в свое темное логово на сохранение.

Берег тянулся бесконечно долго: гладкая песчаная полоса. Через несколько недель она покроется слоем снега и превратится в тонкую белую серебристую ленту, уходящую за горизонт.

Вдали от берега, рядом с домом, почва благородная. Она смогла прокормить их летом. Все саженцы проросли с волшебной быстротой. Бабушка видела в этом Божье проведение, молила Господа и читала вместе с Девочкой Библию и Псалтырь. А Мама… Мама и Мальчик трудились на огороде, не покладая рук, чтобы принести в дом картофель и зелень.

Сейчас огород замерз. Все увяло и умерло. Картофеля и зелени больше нет. Остались небольшие запасы на чердаке. И множество пакетиков с непосаженными семенами. Когда наступили первые сентябрьские холода, Мама начала сомневаться, что эти семена им вообще понадобятся следующим летом, что следующее лето вообще наступит.

Разрубив сухие ветви и прочищая путь по истоптанной тропе, Мама двигалась вперед. Пройдя через заросли можжевельника, она вышла к автомобилю, забытому здесь с лета. На этой машине они приехали сюда, а когда закончился бензин – пошли пешком. К счастью, идти пришлось совсем недолго.

Мама провела все лето в поисках канистры с бензином, обшаривая окружные поселения. Но ни канистр, ни старых автомобилей там не нашлось. Все тотчас разъехались, когда свершился миг катастрофы. Никто не стал оставаться на своих землях в ожидании верной погибели. Но эта самая погибель настигла их в пути, в бегах, в момент, когда пепел осел на губах, а из ушей хлынула кровь.