Галина Мухина - Сын Дьявола

О происхождении Аарона не было кому-либо известно. О нем лишь ходили слухи. Кто-то полагал, что родители избавились от него сразу после рождения, подбросив к воротам монастыря, дабы в силу бедности и невозможности растить младенца избавили себя от обузы. Кто-то рассказывал, что он приехал из неизвестного города, чтобы обратить себя в монахи. Конечно, много раз самого Аарона спрашивали об этом. Но он всегда всем отвечал одно и то же, мол, если он оказался в стенах этого монастыря, значит на то была воля Бога. К тому же преинтересный факт – у Аарона был сын, которого он вырастил один, без супруги. Мать Антонио никто не видел, однако некоторые полагали, что она существует, но никогда не выходит из дома. Еще в юношеские годы Антонио стал монахом по воле своего отца, соответственно, он вырос в этом же монастыре и обучился множественным умным наукам, таким как юриспруденция, философия, право, теология и даже немного медицина. Однако по достижении зрелого возраста молодой монах снял с себя все обеты и женился на юной испанке, с которой счастливо проживает в городе.

Все эти разговоры давали Аарону неоднозначную характеристику, и ходила разная молва, причем не только хорошая. Однако Аарон настолько сумел обратить народ в свою пользу и заслуживать почтение и всеобщий авторитет, что все эти разговоры вскоре утихли и уже никого особо не волновали. К тому же, превосходство его талантов ставило его намного выше остальной братии. А его красноречие и приметные манеры завоевали ему всеобщее уважение.

Но никто не знал, был ли монах Аарон знаком с порочностью света и что скрывали обратные стороны его души и жизни в целом…

– Это честь для меня войти в вашу благословенную и славную обитель! – ответил Мануэль на гостеприимство Аарона. – Я много наслышан о вас. Все дивятся восторгам, которые вы вызываете своими проповедями. Поклонение, каким вас окружают люди, поистине беспримерно. У вас желают исповедоваться, потому что вы благородного, как полагают, происхождения, и те знания, которые вы источаете в своих речах, чрезвычайно глубоки, а красноречие на редкость убедительно.

– Ах, отец Мануэль, я уверен, люди так преувеличивают, что неудивительно, они имеют склонность приукрашивать. Не стану умалять свои достоинства, коли они есть, а людям это видно более, чем мне. Но твердо могу утверждать, что мне самому еще не сильно хватает мудрости и знаний, коим мне предстоит еще учиться, – ответил Аарон, увлекая за собой Мануэля в свою обитель.

– Скромность добавляет вам еще больше достоинства, отец Аарон, – отвечал Мануэль, – поистине, нет украшения лучше для такого человека, как вы, и я все больше радуюсь тому, что наконец оказался здесь.

– И, разумеется, вы привезли с собой то, о чем я вас просил, – спросил Аарон, пытаясь показать, что суть дела визита Мануэля волнует его куда больше, чем его бесконечные похвальбы в адрес его персоны, о которой он не имеет ни малейшего представления, кроме как со слов каких-то там невежественных людей.

– Разумеется, я привез те самые камни, которые мне доставили из Иерусалима, но я не могу утверждать, те ли самые то камни… – говорил Мануэль.

– Прошу вас, говорите тише, отец, – наклонился Аарон над Мануэлем, – мы непременно это выясним, а пока пройдемте, я хочу показать внутреннее расположение нашего аббатства, вы как особый гость нашего монастыря, будете размещены с положенными удобствами.

– Благодарю вас за теплый прием, – сказал Мануэль, – я с превеликим удовольствием познакомлюсь более подробно с вашим чудесным монастырском замком. Поистине, здесь так необычайно спокойно… И какой запах… Должно быть, здесь растут разные и редкие травы.

– Я слышал, – продолжал Аарон за обедом, – вы провели как инквизитор несколько процессов и прославились не только проницательностью, но в то же время великодушием. Вы во многих случаях выносили оправдательные приговоры. Хочу вам признаться: я верю в то зло, что неотступно присутствует в нашей жизни. Оно выискивает жертвы и подстрекает их действовать так, чтобы подозрение пало на праведных, и торжествует, видя, как сжигают праведника. Ведь часто инквизиторы, доказывая усердие, любой ценой вырывают признание у подсудимого. Как будто хорошим инквизитором должен считаться тот, кто нашел козла отпущения, чтобы удачно закрыть процесс.

– Инквизиторы сами зачастую выступают как орудие Дьявола – спокойно ответил Мануэль с видимой досадой на лице.

– Безусловно, – ответил Аарон, – пути Господни неисповедимы, но и сам дьявол неотступно следует за человеком, как тень. Так всегда ли он зло? Быть может, Бог сам допускает его безграничную власть среди тех или иных людей. А коли так, то они идут рука об руку.

– О, этот пресловутый спор уже длится веками, и все же многие привыкли видеть Дьявола истинным злом и врагом всего человечества. Но при этом истины по-прежнему никто не знает.

– Вот именно, – подхватил Аарон, – потому что никто не видел ни того, ни другого. Но можете ли вы мне ответить свое предположение, если Бог всемогущ, почему же он не покончит со злом? Значит, он понимает, что зло для чего-то нужно. К примеру, рассмотрим природу. Хищник вроде бы творит зло – убивает других животных.

Но действительно ли это зло? Как известно, если убрать хищников из природы, то вскоре его жертвы начинают деградировать. Они съедают весь корм, становятся слабыми и больными, поскольку выживают неполноценные особи. А со временем эта самая избавленная от угрозы жертва вымирает сама. В итоге, чтобы ей было хорошо, должно существовать зло в виде хищника. Смерть и страдания одного индивида приносит пользу для всей популяции. Таким образом, вещи взаимосвязаны. Чтобы существовало добро, нужно зло. Но и зло не может существовать само по себе – если все разрушить, не созидая, то останется лишь пустота. Таким образом, Дьявол не является врагом Бога. Он оказывается его обратным полюсом, балансирующим фактором.

– Из ваших слов можно сделать вывод, что мир развивается благодаря балансу добра и зла, которые не могут существовать отдельно друг от друга, – рассуждал Мануэль, и на его лице выражалось полное неверие тому выводу, который он сам же сейчас произнес, – но смею заметить, Святая Церковь ваши эти доводы сочла бы самой отпетой ересью.

– О, ну если наш с вами разговор не будет предан огласке, а это не надо ни вам ни мне, вряд ли она вообще когда-либо додумается об этом, хотя, что на уме у вашей этой Церкви и отдельно ваших небезызвестных инквизиторов, то одному Богу известно, как далеко они заходят в своей ереси, Страшно даже подумать, – усмехнулся Аарон, – но у нас с вами совсем иные миссии, чем сравнивать ваших и наших. Ваш талант, проницательный ум и знания должны стать для меня весьма полезными.